Пьянство без наказания в виде похмелья – страшная вещь, пряник без кнута развращает.
– Зольдат, – маркиз вновь и вновь изгаляется над прозвищем, которым сам же меня наградил. – Хотя нет, должна же быть уменьшительно-ласкательная форма… чертов дойч, со школы его не вспоминал! Будешь Зольдатхен, это вроде женское окончание, зато уменьшительное… и наверняка ласкательное.
– Я сейчас выбью тебе правый глаз.
– Почему именно правый?
– Могу и левый, мне не жалко, правда.
– Но ты упомянул именно правый! – пьяный Зулук страшный зануда, гораздо страшнее своей трезвой версии. – В этом обязана быть какая-то логика. Обоснуй свой выбор!
– Хорошо. Он мне, в отличие от левого, не нравится.
– А левый, получается, нравится? Тебе нравится левый мужской глаз… что бы на это сказала карательная психиатрия и сам дядюшка Фрейд? Ты знаешь, девятый скотч помог мне узреть истину – ты латентный…
Мне известно только одно оскорбление, начинающее на «латентный», и за такие слова на Урале принято бить в морду. И я бью в морду, ведь я сторонник правильных традиций.
Зулук слетает с высоченного табурета, в полете прихватывая сидящего по соседству бота. Вместе они грузно бухаются на неприятно твердый пол. Они ругаются и стонут, но верю я лишь одному из них. Настоящему и живому, пусть и конченому шизу. Подаю маркизу руку:
– Вставай, проклятьем заклейменный.
– Твоя неприкрытая враждебность, характеризует тебя с далеко не лучшей стороны, – бормочет опрокинутый наземь Зулук, но помощь, между тем, принимает. – А немотивированная агрессия указывает на неудовлетворенное либидо, способное на…
– Не делай мое неудовлетворенное либидо еще и раздраженным, – предупреждаю я крайне убедительным тоном.
Зал вдруг приходит в движение, люстры раскачиваются, с потолка что-то сыплется в тарелки и бокалы, звенит стекло… И даже бармен выглядит удивленным.
– Землетрясениееее?!! – кричит Зулук в новом падении, накренившийся табурет сбрасывает своего неловкого седока. Я с трудом удерживаюсь на месте, цепляюсь двумя руками за стойку.
– Химик, что за херня?
Испуганный парень делает пассы конечностями, пытаясь усмирить взбесившийся бар, – интерьеры сменяют друг друга словно в калейдоскопе, но тряска продолжается, стены ходят ходуном, бутылки с драгоценным содержимым летят на пол, стекло превращается в осколки, ароматный алкоголь – в зловонные лужи.
К чему я совершенно не готов, так это к довольной физиономии Зулука! Этот псих, еле поднявшись на непослушные свои ходули, громко смеется, театрально держась за живот. Так делали плохиши в скверных западных мультиках…
– Зул, какого черта?!
– Зольдатхен, ты тупой, как пробка! – вместо объяснений маркиз принимается водить хороводы с самим собой. – Праздник к нам приходит! Праздник к нам приходит!
– Зул!
– Время, Солдатик, время! – он хохочет, наворачивая еще один круг. – К нам стучится само Настоящее! Скоро весь наркоманский вертеп накроется медным тазом!
– Прекратите это! Прекратите, умоляю! – визжит Химик, я и не думал, что он способен орать таким диким фальцетом. Интересно, чего он требует от Зула? Прекратить танцевать – а Зул отвратительный танцор, что правда, то правда – или винит его в землетрясении?
– Не могу, паря! – маркиз задирает руки и прыгает на одном месте. Ужасная пластика, никакого понятия о красоте танцевальных движений. – По твою душу пришел наш пушной транспортный зверек! И он свернет гребаную башню к едреням, пока не доберется до нас.
Зверь? Броня устала ждать наездников и пошла их освобождать? Какая умничка!
– Так нельзя! – фальцет Химика превращается в нечто запредельно высокое, умных музыкальных слов для таких нот я не знаю. Скажу проще – недорезанные свиньи так не визжат. Не умеют. – Он убьет всех!
– Так выпускай нас, дружок, – моей улыбке позавидовал бы сам Джокер, губы растягиваются от уха до уха. – И мы успокоим зверька.
– Я не могу!
– Очень жаль.
– Остановите его! Если башня рухнет, нас всех засыпет!
– Спаси себя сам. Всего делов-то, открыл двери, выпустил пару недовольных клиентов и бухай спокойно дальше, хоть до морковкиного заговенья.
– Яааа нееее могуууу! – некогда надменный и самоуверенный бармен рыдает, как баба. Жалкое зрелище.
Кусок потолка с грохотом рушится вниз, скрывая в облаке пыли дальний конец зала. Вижу трещины, идущие по стенам и полу и постепенно подбирающиеся к своду над нашими головами… Наверное, это очень неприятно, получить плитой по черепу. И даже фатально.
– Химик, соображай шустрей. Твое любимое время не ждет.
– Я попробую! Только остановите…
Мысленно приказываю Броне прекратить снос культурного наследия. До сих пор она игнорировала мои мысленные потуги, но в этот раз послушалась. Наверное, я менталил особенно вдохновенно… Красавица! С меня причитается.
– Дерзай, придурок, открывай задний проход, – Зулук сначала говорит, а потом думает. Вернее, уже ржет.
Химик утирает пот со лба, струхнул властелин баров и дискотек, дала ему наша мутантиха просраться!
– Вашу ж… уфф… что хоть за зверек?
Не успел опомниться, уже вопросы задаешь? Обломайся.
– Боевой сорокатонный бурундук на гусеничном приводе, – я самозабвенно вру, наслаждаясь моментом. – Так что с досрочным освобождением, гражданин начальник?
– Можно попытаться, но все очень… С Зулуком проще, а с вами… – глазами испуганного котенка он смотрит на меня. А что смотреть, дело говори, дело!
– А что со мной?
Химика корежит от страха, слова застревают в хлипенькой наркоманской шейке.
– Белка не выпустит… никого…
– Я вызываю артиллерию?
– Стойте! Вы не дослушали! Она не выпустит, но мы попытаемся ее обмануть.
– Обманывать стерв? О, это наше любимое занятие! Излагай по порядку.
План бармена ужасен – и на слух, и по смыслу.
– Зулук, у вас раздвоение личности, – не спрашивает, а утверждает Химик.
Маркиз выжидающе смотрит на него, не подтверждая, но и не опровергая диагноза, поставленного тщедушным барменом.
– Две личности занимают тело одного гостя… Одна личность сможет уйти, Белка ничего не заметит. И вы… – вот теперь голосочек Химика начинает дрожать по-настоящему, до сих пор, оказывается, была только прелюдия, – сможете вылечиться от безумия.
Сумасшедший Люк продолжает молчать, лишь нехорошо усмехается. Ой, как нехорошо!
– А мое сознание ты тоже предлагаешь располовинить? – я, в отличие от соратника по путешествию, молчать не могу.
– Н-не с-совсем, – теперь он еще и заикается, скоро точно начнет гадить под себя. – Вам близка компьютерная терминология… Я клонирую сознание, скопирую его боту… и слепок вашей личности останется здесь…
– Звучит охренительно, парень! – этому уроду я выбью оба глаза сразу. – Однако, жопой чую, к вышесказанной дичи есть еще и «но», правильно?
Сглотнув, Химик судорожно трясет птичьей головой:
– Д-да… Сознание у основного носителяможет стереться или повредиться.
– Теперь переведи на русский, – сдерживаюсь из последних сил.
– Вы – тот который уйдет отсюда – можете потерять память, либо…
– Либо?
– Не тупи, Солдатик, – вот и у маркиза прорезался голос. – Во втором случае ты превратишься в овощ.
Мне не нужен таймаут, чтобы быстро и решительно резюмировать:
– Юноша, предложенные тобой варианты – унылое говно. Мы сносим башню.
– Нет! Нет! Постойте! Я сказал правду, другого выхода нет! Клянусь, я клянусь! Нееет!!!
Или Химик великолепный актер, или он действительно грохнулся в обморок от переизбытка чувств.
Окружающее пространство стремительно блекнет, лишается красок и граней, следом исчезают боты. Мы с Зулуком и еще несколько человек оказываемся… Я не могу назвать то, что лишено всяких признаков. Пустыня без песка под ногами и жарящего солнца над головой. Мы нигде, посреди ничего…
– Зул, без парня здесь совсем тоска. Влепи нашему впечатлительному пару хороших затрещин, хватит ему бессознанку симулировать.
Парой затрещин дело не обходится, но Химик в себя так и не приходит.
– Конкретно вырубило нашего бармена, – озадаченный Зулук нащупывает пульс у лежащего. – Это ж надо так перепугаться… Он в глубоком отрубе.
Оставив Химика, маркиз медленно направляется ко мне. По пути он отчаянно жует свои тонкие губы, морщит лоб, чешет затылок – одним словом, погружается в непростые думки.
– Все не очень здорово, Солдатик, – приблизившись, шепчет он мне на ухо.
– Парень двинул кони?
– Да куда он денется, очухается, – Зулук только отмахивается. – Плохие новости в том, что я начинаю ему верить…
– Не понял.
– Он говорил правду, катапультироваться отсюда нам придется с огромными рисками.
– Зул, ты сбрендил, что ли? Не знаю, как поживает твое раздвоение личности, а мне в овощ превращаться совсем не с руки!
– Мужики, – один из живых посетителей временно отсутствующего бара неслышно подобрался к нам, пока мы увлеченно перешептывались. – Вы не в курсе, когда снова будут наливать?
Маркиз шипит на него столь яростно, что посетитель предпочитает без лишних споров ретироваться.
– Сол, – мой соратник сокращает прозвище до совсем уж непотребных трех букв, но я не в обиде. Он Люк, я Сол, а вместе мы цельные «Звездные войны»! Жаль только, что сейчас совсем не до смеха. – Ты хочешь отупеть до уровня местных алканоидов, пропивающих последние мозги? Нам придется рискнуть! Поверь, я умею отличить правду от лжи… парень говорил правду.
И я, неожиданно для самого себя, принимаю эту правду, верю в убежденность Сумасшедшего Люка… Наверное, я в самом деле полный идиот.
– Зул, если я умру, Бро́ня разорвет тебя, помнишь об этом?
– Это меньшее из зол, мы ставим всю миссию под вопрос. Я без второй своей личины могу потерять способность выполнить задание, попросту утрачу нужные навыки. А если ты… наше путешествие рядом с башней и закончится.