— Да не помню я! — с отчаянием сказала Нюта. — Но вряд ли. Они плохо ко мне относились, все время ругались.
— А как же так получилось, что ты оказалась у них? Твои родители умерли?
— Нет, — покачала головой Нюта. — На Беговой у меня осталась мать.
— Как же она тебя отпустила?
— Не знаю. Я ведь совсем еще маленькая была, сама не понимаю, что произошло. Думаю, челноки меня украли или увели обманом. А иногда снится, словно бы какой-то человек ведет меня к ним, только он впереди идет, и лица его не видно. Может, оттого, что это был кто-то из знакомых и мне страшно узнать об этом? Говорят, бывают такие гадалки, которые могут нарочно погрузить человека в сон, и тогда он видит все, что с ним было. Вот бы мне найти такую!
— Ладно, ладно, — торопливо сказал Алек, увидев, что Нюта опять начинает волноваться. — А про Беговую ты что-нибудь помнишь?
— Как ни странно, помню, — ответила девушка. — Помню, как мама меня спать укладывала, песни пела или сказки рассказывала. Она веселая была, красивая.
— А отца совсем не помнишь?
— Нет. Может, он еще до моего рождения умер или пока я грудной была. Последний год с нами стал жить мамин приятель, его звали Петр, а фамилию не знаю. Я его не любила, но старалась ради мамы виду не показывать. Он все орал, что меня надо воспитывать, что я совсем от рук отбилась. Помню, как-то раз я взяла без спроса лепешку, а он дат мне подзатыльник. Я рассердилась и укусила его за руку. Ох, как он тогда орал! На этот раз отлупил меня как следует, хотя мама плакала и просила его перестать. Потом Петр куда-то ушел, а она обнимала меня, утешала… Я вообще не понимала, чего он с нами живет? У него здесь же, на станции, был сын от другой женщины, Сашка. Противный такой мальчишка, все время дразнил меня бледной поганкой и за волосы дергал… — Немного помолчав, Нюта задумчиво сказала: — Интересно, что теперь с ними со всеми? Когда я оттуда ушла, мама ребеночка ждала. Наверное, у меня уже взрослый брат или сестра…
— Так значит, ты хочешь вернуться обратно на Беговую? — спросил Алек.
— Конечно хочу. Вот только надо поправиться немножко, чтобы маму не испугать. Да и сил у меня пока нет.
— Тогда тебе нужно как следует питаться. — И Алек принялся кормить ее с ложечки теплым грибным бульоном.
— А ты пойдешь со мной на Беговую? — робко спросила Нюта. Парень, казалось, задумался, а она ждала его ответа так отчаянно, что, казалось, вот-вот сердце выпрыгнет из груди.
— Ну, если ты захочешь, — наконец сказал он слегка неуверенно, — пойду.
Через неделю Нюта смогла, наконец, подняться на ноги и в сопровождении Алека решила немного пройтись по станции. Ощущение было не из приятных: побывав наверху, она уже иначе ощущала пространство. Теперь ей казалось, что на Баррикадной слишком тесно и даже как будто тяжело дышать. Низкие и массивные колонны давили, свет, хотя и неяркий, резал глаза, а попадавшиеся навстречу люди раздражали. Немудрено, что Нюта быстро устала, и Алек усадил ее отдохнуть возле того самого торговца книгами, благо Кирилла рядом не было. Зато рядом крутился какой-то мальчишка в драной майке, выцветших шерстяных штанах и калошах на босу ногу — видно, помогал торговать.
— Покупайте последние новости! — важно выкрикивал он. — Вся правда о метро! Кто терроризировал Улицу 1905 года? Откуда пришла девушка, победившая Зверя? Правда ли, что Тот-кто-сидит-в-пруду когда-то сбежал из аквариума в Зоопарке? Все самое интересное в нашем экстренном выпуске!
— Да какие же это последние новости? — рассмеялся Алек. — Они уже устарели.
— Не мешай торговать! — нахально ответил пацан. — Ты, может, все уже знаешь, а приезжие еще не в курсе.
— А почем твои новости?
— Так и быть, отдам за патрон.
Алек хмыкнул, вручил мальчишке патрон и взял в руки тетрадный листок, исписанный мелким неразборчивым почерком. Текст предварял портрет высокой девицы с автоматом наперевес и развевающимися волосами. Как ни странно, неизвестному художнику удалось передать сходство, хотя черты лица были несколько утрированными: неправдоподобно пухлые губы и огромные глаза с длинными ресницами. К тому же грудь у нее была такая, что казалось — комбинезон вот-вот лопнет.
— Забавно, правда? — Алек протянул листок Нюте.
Едва взглянув, девушка вернула его обратно и поморщилась:
— Не понимаю, зачем это делать? Изобразили меня какой-то идиоткой! Между прочим, Мура говорила, что без противогазов на поверхности только нелюди ходят…
— Ну, наверное, это просто такой образ героический. Каждый зарабатывает, как может, — философски заметил Алек.
Он помог девушке подняться и осторожно повел обратно в госпитальную палатку. Стоявший неподалеку человек с редкими волосами и родинкой на лбу, одетый в защитный костюм, проводил их задумчивым взглядом. Заметив, что Алек выронил листок с «новостями», он подобрал его, быстро огляделся по сторонам и впился глазами в рисунок. Торговцу книгами это не очень понравилось, но он промолчал. В конце концов, мало ли тут чужого народу толчется? Не делать же замечание человеку, который не совершил ничего противозаконного, — он же не украл листок, а просто поднял. Да и небезопасно — вдруг обидится?
Ближе к вечеру Нюту навестил Кирилл, нарочно выбравший время, когда Алек отлучился. Оба парня как-то сразу невзлюбили друг друга, что очень расстраивало Нюту. Кирилл называл Алека исключительно «этот тип» и насмехался над его неотесанностью. Судя по всему, еще в самом начале знакомства они со стариком-торговцем пытались втянуть Алека в беседу о книгах и выяснили, что тот не читал почти ничего. Но Нюта видела и другое — может, ее новый друг и был менее начитанным, зато очень чутким и моментально ощущал перемены ее настроения. Он интуитивно чувствовал такие вещи, о которых Кирилл со всей своей высокомерной «ученостью» даже не догадывался.
Алек, в свою очередь, за глаза называл Кирилла «метросексуалом». Когда Нюта услышала это слово в первый раз, она даже немного обиделась за Кирилла, посчитав незнакомый термин заковыристым матерным образованием. Алек, услышав ее версию, весело рассмеялся и объяснял, что так до Катастрофы называли людей, которые маниакально следят за своей внешностью. А потом так уморительно изобразил, как Кирилл расчесывает волосы и поправляет воротник рубашки, что девушка невольно рассмеялась. И все же эта взаимная неприязнь ее утомляла.
— Я вижу, тебе получше? — спросил Кирилл.
— На самом деле я все еще чувствую себя паршиво, — призналась Нюта. — Слабость, рука болит, хотя опухоль вроде спадает, и левое ухо слышит плоховато.
— Это ничего. Акопян сначала думал, что руку придется ампутировать. И вообще, он удивляется, что ты так быстро идешь на поправку! Ведь еще неделю назад были серьезные опасения, что ты вообще не выживешь.
После этих слов Нюта неожиданно развеселилась.
— Это потому, что меня вскормили монстры, — зловещим шепотом произнесла она, закатывая глаза. — Человеческим мясом и кровью-юу!
— Не паясничай! — поморщился парень. — Оганез Ваганович сказал, что у тебя просто железное здоровье и отменный иммунитет… ну, знаешь, сопротивляемость организма. По его мнению, редкий мужчина смог бы очнуться от такой дозы яда, а потом еще и сражаться, да и вообще двигаться. Пей побольше, чтобы организм окончательно очистился от этой дряни.
От его нарочито кислого вида и традиционно наставительного тона хорошее настроение Нюты тут же улетучилось.
— Надоело мне тут, — жалобно сказала она. — Тесно, шумно, торговцы всякие шастают, и вообще приезжих полно. Все галдят, суетятся… Хочу обратно на Улицу 1905 года. Там как-то просторнее, и люди знакомые. Мне кажется, я бы там еще быстрее поправлялась. Сидела бы у костра, слушала всякие рассказы…
— Не понимаю, что ты нашла на этой захолустной станции, — покачал головой парень. — Хотя, конечно, — тут же добавил он с непонятной насмешкой в голосе, — ты там теперь героиня. Того и гляди — комендантом выберут!
Нюта уже хотела возмутиться, но Кирилл, видимо поняв, что хватил лишку, быстро сменил тему:
— Я сегодня говорил с Акопяном, он считает, что за твою жизнь уже можно не волноваться. Наверное, через несколько дней можно будет подумать о переезде.
— Переходе, — хмыкнула девушка. — Марш-броске. Кстати, ты в курсе, что в туннеле между Баррикадной и Улицей 1905 года привидение бродит?
— Какое привидение? — опешил парень. Вид у него был такой комичный, что Нюта невольно прыснула:
— Самое обычное, безголовое. А голова, чтоб ты знал, у него в сумке лежит, потому что так ее носить удобнее.
Кирилл озабоченно пощупал ей лоб — похоже, решил, что под остаточным действием яда у подруги начинается бред.
— Я не оговорился, именно о переезде. Эта женщина, Мура, договаривается с комендантом, чтобы тебя, да и всех нас на Улицу 1905 года доставили на дрезине, — сказал он.
— Ну и хорошо, — пробормотала Нюта. — Все так славно устраивается. И Алек тоже обещал, что с нами поедет.
Услышав имя ненавистного конкурента, Кирилл сузил глаза, а на его скулах появились желваки.
— Знаешь, я не хотел заводить этот разговор, пока ты была слаба, но больше его откладывать сил нет. Объясни, пожалуйста, почему какой-то посторонний человек сидит у тебя столько времени, не давая больше никому с тобой общаться? Кто он такой, в конце концов? Откуда взялся? Раз ты столь явно предпочитаешь этого типа всем прочим, может, знаешь о нем что-то, чего не знаю я?
— Не знаю, что ты там знаешь, а что — нет, — с деланной беззаботностью отозвалась девушка, — а мне плевать, кто он и откуда. Захочет — сам расскажет.
— Ты меня удивляешь! — всплеснул руками Кирилл. — Я-то считал тебя рассудительной, а ты ведешь себя, как идиотка!
— Никогда ты не считал меня рассудительной! — зло огрызнулась Нюта, начиная заводиться. — Наоборот! Постоянно высмеивал и говорил гадости еще с того дня, как мы очутились у анархистов. Благодаря мне, кстати, если ты позабыл!