Савелий?
Ноги со спеху скользили по тонкой арматуре; анальгин со спиртом выдыхались уже, и не так просто стало шевелиться. Потерял несколько секунд. Хотел объяснить все Игорю-Михаилу, но понял: самому быстрей получится. Оба ждали во дворе — дерганые, испуганные и радостные.
— Давайте на второй! Из окон будете! — приказал он братьям. — Леха! Дорогу паси!
Открыл ворота, и вместо радиопередачи выбежал на шоссе. Их сейчас пятеро всего, и то Артем вещать будет; а если Савелий успеет, он один за двоих зачтется. Только к ним ли он возвращается? Что забыл?
Звенело в обоих ушах.
Грузовики сложились в один, как карточная колода. Мчали с включенным светом, не скрываясь.
Из противоположности им навстречу, как будто чтобы расшибиться о них, летел приземистый универсал.
Мясорубочные ножи остановились, дожидаясь, пока подвезут людей.
Артем махнул Савелию: давай, ждем! И обратно — в укрытие.
Рев «Уралов» уже был совсем отчетлив, когда визгнуло на шоссе тормозами: универсал-пуля первым пришел, с разгона ввинтился в поворот, и уже в закрывающиеся ворота успел.
Савелий все-таки.
Савелий!
— Я это… Решил отложить отпуск… — объяснил он уже из багажника, вытягивая баул с пулеметом. — Сейчас вот доработаем — тогда поеду.
Артему захотелось прямо обнять его, поцеловать в морщинистую шкуру.
— Херовое геройство, — сказал он Савелию вместо этого.
— Мы еще из их «КамАЗов» себе соляры нацедим! — подмигнул сталкер.
— Соляры, — повторил Артем. — Ты же на дизеле?
— На нем.
— Дай канистру!
— Че хоть?!
— Канистру дай! Дай! Соляры! Соляры дай!
Вырвал у Савелия пластиковую баклажку с мутью, поскакал с ней, посекундно оглядываясь на забор — где полезут? — там, где Артем перелезал? — к коматозному экскаватору.
Жри! — Артем ливанул в пересохшую экскаваторную глотку жидкой радуги из канистры. Хлебай! Тебе тоже хотелось, а? Хоть и с крошеными зубами, хоть и на крови. Надо убраться напоследок. Боевые сто грамм. Полез на гусеничный трак.
— Ты что?! — Савелий торчал рядом, внизу.
— Вывернуть к херам эти вышки! — Артем связал проводочки — осторожно и неслышно-молитвенно, как будто с миной разговаривал.
Грузовики ревели уже тут, на повороте. Потом заглохли. Высаживали десант?
Вжал педаль.
Давай! Дав-в-вай!
Экскаватор судорогой дернулся.
Всхрапнул. Встряхнулся. Заревел. Очнулся. Ожил. Ожил!!!
Рычаги тут. Впереди два, и по бокам от сиденья два еще. Один тронул — стрела вверх пошла. Другой — развернулась, и в забор зубами — хррусь!
— Те два рычага! — заорал на него Савелий. — Впереди! Как на танке! Вылезь! Вылезь, балда! Дай я!
Вскарабкался в два присеста на трак, дал Артему пендаля, чтобы тот из кабины выметался. Вцепился в рычаги.
— В сторону! Размажу!
Развел руки в стороны — и экскаватор, пятьдесят он тонн или сколько, вдруг пошел кругом, как будто в танце закрутился, закружился на месте.
— Крррасота! Скучал по гусеницам! — загоготал Савелий. — Откуда начинаем?!
— С дальних! С дальних давай! Убирай его отсюда!
За бетоном, наверное, уже рассыпались люди без различий; может, уже разматывали крюки-кошки; а снайперы в ветках гнезда вили. Не успеешь за секунду — опоздаешь навсегда.
До центра донесся, забыв о колене. Все. Все.
Через ветви показалось: человеческие тени. Мимо ворот кто-то шмыгнул.
— Там радио! Там голос! Вызывают! — со второго крикнул Михаил-Игорь.
— Окружают! Вокруг расходятся! Стрелять?! — Леха с крыши.
Мимо окна пультовой медленно полз поднятый из мертвых экскаватор, окутанный гарью, занося уже единственную свою, покрытую трупными пятнами, руку для удара.
— Вызываем! Срочно! — сдавленно, по-комариному звенели наушники.
Кому приспичило сейчас?!
Что же вы раньше-то все молчали, как в рот воды?
Дышать нечем. Артем рванул ручку, распахнул окно. Стал дышать сладким дымом; и теперь вот еще услышал: гнусавое, в мегафон:
— Приказываем! Немедленно! Покинуть! Здание! И! Сложить! Оружие! Обещаем! Сохранить! Жизнь! В противном! Случае!
— Ту! Дальнюю! — Артем махнул в окно.
Экскаватор загремел ржавыми костями, потащился, куда велено. Хватит ему сил? Радуги хватит?
— Артем! — собрав сил, пропищали наушники на столе. — Ты слышишь меня, Артем?!
Он поднял их слишком медленно — не хотелось сажать их себе на голову, затыкать ими уши.
Стрекотнул на крыше пулемет… Для острастки? Или на штурм пошли?!
— Кто это?!
— Артем! Это я! Это Летяга! Летяга, Артем!
— Что?
— Летяга, Артем! Я! Вторая минус! Ну?! Я!
— Что ты? Ты слышал меня?! Ты слышал?! Красные глушили весь эфир! Я не сошел с ума! Весь мир! Мы одни под землей, идиоты! Я эти глушилки на хер снесу сейчас! Скажи Мельнику… Скажи ему… Что я…
— Постой! Ты слышишь меня? Стой, Артем, не надо… Подожди!
— Я не могу! Не могу ждать! Тут красные… Красные вокруг. Сейчас — штурм. Нас замесят тут. Но мы успеем глушилки все к едреной…
— Нет! Не замесят! Мы можем… Мы договоримся! Не трогай ничего!
Пулемет зашелся опять в припадке, и грянуло еще внутри здания: со второго этажа тоже палили.
— С кем?! С красными?! Договоритесь?!
— Это не красные! Не красные, Артем!
Ухнуло туго и могуче за окном. Еще. Проскрежетало громко дьявольски, как поднимающийся железный занавес от горизонта до горизонта. Застонала трубно усталая сталь. И неторопливо, величественно — завалилась подкошенная мачта — вдоль дома, вдоль чуть не всей территории; дрогнула земля.
— Поздно! Тут все уже! Все к ебеням!
— Нет! Нельзя ломать! Я знаю! Мы знаем про глушилки! Это не то… Не то, что ты думаешь! Я могу остановить этих! Я остановлю их! Не будет штурма! Просто дождись меня, Артем! Дождись! Я все объясню!
Лязгнуло, застонало снова.
— Кто это?! Говори! Зачем?! — Артем сорвал наушники, высунулся в окно.
С забора свисал серый человек, распятый на колючке, хотел отвязаться, а из рук уже вся сила ушла. Экскаватор завизжал и замахнулся опять.
— Прекратить огонь! Остановите! Штурм! Орден! Мельник! — пищал Летяга-комар кому-то в сторону. — Артем! Артем! Они подождут! Ты тоже подожди! Я еду уже! Слышишь?! Артем!
Пулемет успокоился. Отступили серые или это снайпер отыскал Леху?
Бомм! И еще один баобаб отпустил цементными корнями сохлую землю, а верхушкой — облака, и стал мучительно, нехотя крениться.
Мы с тобой одной крови? Одной, Летяга? Если не с тобой, то с кем?!
— Стой! Стооооой!!! — Артем по пояс вылез наружу, чтобы Савелий его мог заметить.
Экскаватор задумался. А мачта, все равно уже срубленная, стала мимо окна тяжко опускаться наземь. Артем выдохнул черный дым и поверил наушникам. Не сумел не поверить.
— Жду! Жду, Летяга!
— Вам сколько лет? — спросил у Артема Михаил.
Игорь — который чуть пониже, поизящней. Михаил — погрубей вылеплен, понебрежнее; и помедленней из-за лишнего тела. Наконец Артем стал отличать их.
— Двадцать шесть, — сказал Артем. — В марте было.
— Овен по гороскопу? — поинтересовался зачем-то Игорь.
— Без понятия. Тридцать первого числа. Еще денек — и родился бы первого апреля. В День дурака. Надо было посидеть, наверное.
— Овен. Упрямый.
— Двадцать — шеееесть? — Михаил поднял черные брови. — Вот, блин, не дал бы.
— А сколько бы дал?
— Не знаю. Сорокет?
— Спасибочки, бля.
— Не слушай дурачков, — Арсений выдернул из бороды волос. — Им все, что старше двадцати — уже сразу сорок.
— А вам-то самим сколько?
— Мне семнадцать.
— Мне девятнадцать.
— Странно, — поразмыслив, отметил Артем. — Вот вам двадцати еще нет, а вы оба наверху родились.
Удивился Артем, когда он остановился у ворот?
Удивился.
Тот самый бронированный внедорожник, который стегал его свинцом, гнал его по Тверской. Тот самый. Отошла тяжелая дверь, спрыгнул в пыль Летяга: без маски.
— Я один! Впусти!
Внедорожник захлопнулся, сдал назад, к шоссе Энтузиастов, к ветрякам.
Артем посмотрел камеры, потом только приотворил Летяге. Тот потряс головой, надул щеки, скосил на Артема глаза. Обнял его.
— Херово ты выглядишь, брат.
— Работа на открытом воздухе.
— М-да. Работенка. Наделал делов.
— Я?!
— Старикан тебе всыплет. Айда к радио.
Артем провел гостя внутрь. В коридоре ждали — Арсений с сыновьями. Леха с крыши смотрел в деревья, Савелий — в экскаваторе калачиком свернулся, чтобы снайперы не нашли. Обещали серые люди перемирие, а условий не назвали. Тревожно.
— Это кто? — подозрительно кивнул на пришлых Летяга.
— Люди. Люди это, брат. Из другого города живые люди. Из Мурома. Пришли нас с тобой спасать.
— Из Мурома? — спросил у Арсения Летяга. — Это север где-то?
— От Москвы — на восток, — ответил тот.
— А от кого спасать нас будешь, отец? — Летяга спросил. — От черта рогатого?
— Такого, как ты, разве что от самого себя, — улыбнулся ему Арсений.
— И где твой Мельник? — Артем мимо радиста двинулся в пультовую. — У меня уже у самого зудит…
На секунду только повернулся к Летяге спиной.
Запшикало торопливо.
Обернулся — на пшики, на иней по спине, на бульканье — а пришлые по полу раскиданы, все трое. И Летяга между ними уже как журавль переступает, добивает их каждого в голову сверху вниз.
Увидел Артема — и бросил «Стечкин» на пол. Поднял руки.
Полминуты всего — а он убил навсегда троих людей.
— Ты… Ты что… Зачем…
Автомат зацепился за химзу мушкой, руки тряслись, но Летяга был терпеливый человек — подождал, пока Артем на него нацелится толком.
— Люди… Из Мурома… К нам! Ты скотина!
— Тихо. Тихо, Артем. Не надо.
— Тварь! Ссучился! Ссучился?!
— Послушай. Успокойся. Все. Все.
— Что — все?! Что?! Ты их зачем?!
У Арсения и Игоря еще улыбки не прошли. Во лбу дыра, а губы смеются. Михаил был серьезный. Пол теперь весь был залит липким: нельзя не вступить.