И тут Артем вдруг понял, отчего вспотели у него ладони в тот момент, когда брамин сказал ему про Книгу. Он вспомнил.
— Их ведь несколько, этих книг? — замирая сердцем, спросил он.
Данила настороженно заглянул ему в глаза.
— Что ты имеешь в виду?
— Бойся истин, сокрытых в древних фолиантах… где слова тиснены золотом, и бумага аспидно-черная не тлеет, — произнес он, а перед глазами у него маячило в мутном мареве пустое, ничего не выражающее лицо Бурбона, который механически выговаривал чужие и непонятные слова.
Брамин пораженно уставился на него.
— Откуда ты знаешь?
— Откровение было. Там ведь не одна Книга… Что в других? — зачарованно глядя на рисунок Библиотеки, спросил Артем.
— Осталась только одна. Было три фолианта, — сдался наконец Данила. — Прошлое, настоящее и будущее. Прошлое и Настоящее сгинули безвозвратно века назад. Остался последний, самый главный.
— И где же он?
— Затерян в Главном Книгохранилище. Там больше сорока миллионов томов. Один из них — с виду совершенно обычная книга, в стандартном переплете — и есть Он. Чтобы узнать Его, надо раскрыть книгу и перелистать — по преданию, страницы у фолианта действительно черные. Но чтобы перелистать все книги в Главном Книгохранилище, придется потратить семьдесят лет жизни, без сна и отдыха. А люди там больше дня оставаться не могут, и потом, никто тебе не даст спокойно стоять и рассматривать все тома, которые там хранятся. И хватит об этом.
Он постелил себе на полу, зажег на столе свечу и выключил свет. Артем нехотя улегся. Отчего-то спать ему совсем не хотелось, хотя он и не мог вспомнить, когда ему удавалось отдохнуть в последний раз.
— Интересно, а Кремль видно, когда к Библиотеке поднимаешься? — сказал он в пустоту, потому что Данила уже начинал посапывать.
— Конечно, видно. Только на него смотреть нельзя. Затягивает, — пробормотал тот.
— То есть как — затягивает?
Данила приподнялся на локте, и его недовольно наморщенное лицо попало в желтое пятно света.
— Сталкеры говорят, что нельзя на Кремль смотреть, когда выходишь. Особенно на звезды на башнях. Как глянешь, так глаз уже не оторвать. А если подольше посмотришь, туда затягивать начинает, недаром все ворота открытые стоят. Поэтому в Великую Библиотеку сталкеры поодиночке никогда не поднимаются. Если один случайно заглядится на Кремль, другой его сразу в чувство приведет.
— А внутри Кремля что? — сглотнув, прошептал Артем.
— Никто не знает, потому что туда только входят, а обратно никто еще не возвращался. Там на полке, если хочешь, книжка стоит, в ней есть интересная история про звезды и свастики, в том числе и про те, на кремлевских башнях, — он встал, нашарил на полке нужный том, открыл на нужной странице и залез опять под одеяло.
Через пару минут Данила уже спал, а Артем, пододвинув свечу поближе, начал читать.
«…Будучи самой малочисленной и невлиятельной из политических групп, боровшихся за влияние и власть в России после первой революции, большевики не рассматривались как серьезные соперники никем из противоборствующих сторон. Они не пользовались поддержкой крестьянства и опирались лишь на немногочисленных сторонников в рядах рабочего класса и на флоте. Главных же союзников В.И. Ленину, который обучался алхимии и заклинаниям духов в закрытых швейцарских школах, удалось найти по другую сторону барьера между мирами. Именно в этот период всплывает впервые пентаграмма как символ коммунистического движения и Красной армии.
Пентаграмма, как известно, наиболее распространенный и доступный для начинающих тип портала между мирами, допускающий в нашу реальность демонов. При этом создатель пентаграммы при умелом ее использовании устанавливает контроль над вызванным в наш мир демоном, который обязан служить ему. Обычно, чтобы лучше контролировать призванное существо, вокруг пентаграммы чертится защитная окружность, и демон не способен покинуть ее периметр.
Неизвестно, как именно удалось предводителям коммунистического движения добиться того, к чему стремились самые могущественные чернокнижники всех времен: установления связи с демонами-повелителями, которым подчинялись орды их более мелких собратьев. Специалисты убеждены, что сами повелители, почувствовав грядущие войны и самые страшные за всю историю человечества кровопролития, приблизились к границе между мирами и призвали тех, кто мог им позволить собрать жатву человеческих жизней. Взамен они обещали им поддержку и защиту.
История с финансированием большевистского руководства германской разведкой, разумеется, правдива, но было бы глупо и поверхностно считать, что только благодаря зарубежным партнерам В.И. Ленину и его соратникам удалось склонить чашу весов на свою сторону. У будущего коммунистического вождя уже тогда были покровители неизмеримо более сильные и мудрые, чем чины из военной разведки кайзеровской Германии.
Детали тайного соглашения с силами мрака, разумеется, недоступны современным исследователям. Однако результат их налицо: уже через короткое время пентаграммы располагаются на знаменах, головных уборах солдат Красной армии и на броне ее немногочисленной пока военной техники. Каждая из них открывала врата в наш мир демону-защитнику, который оберегал носителя пентаграммы от внешних посягательств. Плату демоны получали, как водится, кровью. Только за XX век, по самым скромным подсчетам, в жертву были принесены около 30 миллионов жителей страны.
Договор с повелителями призванных сил очень скоро оправдал себя: большевики захватили и закрепили за собой власть, и хотя сам Ленин, выступавший связующим звеном между двумя мирами, не выдержал и погиб всего пятидесяти четырех лет от роду, сожранный изнутри адским пламенем, последователи продолжили его дело без колебаний. Вскоре наступила демонизация всей страны. Идущие в школу дети прикалывали на грудь первую пентаграмму. Мало кто знает, что изначально ритуал посвящения в октябрята предполагал прокалывание булавкой значка детской плоти. Таким образом, демон октябрятской «звездочки» отведывал крови своего будущего хозяина, раз и навсегда вступая с ним в сакральную связь. Взрослея и становясь пионером, ребенок получал новую пентаграмму — на ней прозревавшим приоткрывалась часть сути Договора: тисненный золотом портрет Вождя был охвачен пламенем, в котором тот сгинул. Таким образом, подрастающему поколению напоминалось о подвиге самопожертвования. Затем был комсомол, и, наконец, избранным была открыта дорога в жреческую касту — Коммунистическую партию.
Мириады призванных духов обороняли все и вся в советском государстве: детей и взрослых, здания и технику, а сами демоны-повелители расположились в гигантских рубиновых пентаграммах на башнях Кремля, добровольно согласившись на заточение во имя увеличения своего могущества. Именно отсюда расходились по всей стране невидимые силовые линии, удерживавшие ее от хаоса и развала и подчинявшие ее жителей воле обитателей Кремля. В некотором смысле весь Советский Союз превратился в одну гигантскую пентаграмму, защитной окружностью вокруг которой стала государственная граница».
Артем оторвался от страницы и огляделся вокруг. Свеча уже догорала и начинала коптить. Данила крепко спал, отвернувшись лицом к стене. Потянувшись, Артем вернулся к книге.
«Решающим испытанием для советской власти стало столкновение с национал-социалистической Германией. Защищенные силами не менее древними и могущественными, чем Советский Союз, закованные в броню тевтоны во второй раз за тысячелетие смогли пробиться в глубь нашей страны. На их знаменах на этот раз был начертан повернутый вспять символ солнца, света и процветания. Танки с пентаграммами на башнях и до сих пор, пятьдесят лет спустя после Победы, продолжают вечный бой с танками, сталь которых несет на себе свастику — в музейных панорамах, на экранах телевизоров, на листках в клеточку, вырванных из школьных тетрадей…»
Свеча мигнула в последний раз и погасла. Пора было ложиться.
Если повернуться к памятнику спиной, в просвет между полуразрушенными домами было видно небольшой кусок высокой стены и силуэты остроконечных башен. Но поворачиваться и смотреть на них было нельзя, это Артему хорошо объяснили. Да и двери со ступенями без присмотра оставлять было тоже запрещено, потому что, если что — необходимо срочно дать сигнал тревоги, а заглядишься — и все, сам пропадешь, и другие пострадают.
Поэтому Артем стоял на месте, хотя обернуться так и подмывало, и рассматривал пока монумент, основание которого заросло мхом. Он изображал сидевшего в глубоком кресле мрачного старика, опершегося на локоть. Из выщербленных бронзовых зрачков на грудь капало что-то медленное и густое, отчего казалось, что памятник плачет.
Долго смотреть на это было невыносимо. Поэтому Артем обошел статую вокруг и внимательнее пригляделся к дверям. Все было спокойно, стояла полная тишина, и только чуть подвывал ветер, гулявший между обглоданными остовами зданий. Отряд ушел довольно давно, но Артема с собой не взяли. Приказали остаться и сторожить, а если что, спуститься на станцию и предупредить о случившемся.
Время шло медленно, и он измерял его шагами, которые делал вокруг основания памятника: раз, два, три…
Это произошло, когда он дошел до пятисот — топот и рычание раздались сзади, из-за спины, оттуда, куда нельзя было взглянуть. Что-то находилось поблизости, и оно могло броситься на Артема в любой момент. Он замер, прислушиваясь, потом упал на землю и прижался к постаменту, держа автомат наготове.
Теперь оно было совсем рядом, видимо, с другой стороны памятника. Артем отчетливо слышал его хриплое животное дыхание; огибая постамент, оно медленно приближалось к нему. Он попытался унять дрожь в руках и удерживать место, откуда существо должно было появиться, под прицелом.
Но дыхание и звуки шагов неожиданно стали удаляться. А когда Артем выглянул из-за статуи, чтобы воспользоваться случаем и срезать неведомого противника очередью в спину, он тут же позабыл и про него, и про все остальное.