Звезда на кремлевской башне была ясно видна даже отсюда. Сама башня оставалась лишь мутным силуэтом в неверном свете выглядывавшей из-за облаков луны, но звезда выделялась на ее фоне четко, она приковывала к себе внимание всякого смотрящего на нее по вполне понятной причине. Она сияла. Не веря своим глазам, он приник к полевому биноклю.
Звезда пылала неистовым ярко-красным светом, освещая несколько метров пространства вокруг себя, и когда Артем присмотрелся получше, то заметил, что свечение это неровное. В гигантском рубине словно была заточена буря — он озарялся сполохами, в нем что-то перетекало, бурлило, вспыхивало… Зрелище оказалось потрясающей, невозможной для этого мира красоты, но с такого расстояния было видно слишком плохо. Надо подойти поближе.
Закинув автомат за плечо, Артем бегом спустился по лестнице, проскочил растрескавшийся асфальт улицы и остановился только на углу, откуда было видно уже всю кремлевскую стену… и башни. На каждой из них лучилась красная звезда. Едва переведя дыхание, Артем снова приник к окулярам. Звезды полыхали тем же бурлящим неровным светом, и на них хотелось смотреть вечно.
Сосредоточившись на ближайшей из них, Артем все любовался ее фантастическими переливами, пока ему вдруг не почудилось, что он различает очертания того, что движется внутри, под поверхностью кристаллов.
Чтобы лучше разглядеть странные контуры, ему пришлось подойти чуть ближе. Забыв обо всех опасностях, он остановился посреди открытого пространства и не отрывался уже от бинокля, стараясь понять, что же ему удалось увидеть.
«Демоны-повелители», — вспомнил он наконец. Маршалы армии бесов, призванных на защиту советского государства. Страна, да и весь мир уже распались на куски, но пентаграммы на кремлевских башнях оставались нетронутыми: правители, заключившие договор с демонами, давно были мертвы, и некому было вернуть им свободу… Некому? А как же он?
«Надо найти ворота, — подумал он. — Надо найти вход…»
— Вставай, тебе уже идти скоро! — растолкал его Данила.
Артем зевнул и протер глаза. Ему только что снилось что-то невероятно интересное, но сон мгновенно улетучился, и вспомнить, что же он видел, не удавалось. На станции уже включили полное освещение, и слышно было, как уборщицы, весело переругиваясь, подметают платформу.
Он нацепил темные очки и поплелся умываться, перекинув через плечо не очень чистое вафельное полотенце, которое ему вручил хозяин. Туалеты находились с той же стороны, что и бронзовое панно, и очередь к ним была немаленькая. Заняв место и все еще зевая, Артем пытался вернуть хоть часть образов, которые видел во сне.
Очередь отчего-то перестала продвигаться вперед, а люди, стоявшие в ней, громко зашептались. Силясь понять, в чем дело, Артем оглянулся. Все глаза были устремлены на железную дверь на засове. Сейчас она была распахнута, а в проеме стоял высокий человек, увидев которого Артем и сам позабыл, зачем здесь находится.
Сталкер.
Именно так он их себе и представлял — по рассказам отчима и байкам челноков. Испачканный и опаленный местами защитный костюм, длинный тяжелый бронежилет, широченные плечи, на правом — небрежно закинутая громада ручного пулемета, с левого наподобие портупеи спускается маслянисто поблескивающая лента с патронами. Грубые шнурованные ботинки, заправленные в них штаны, за спиной — просторный брезентовый ранец.
Сталкер снял круглый спецназовский шлем, стянул резиновую маску противогаза и, раскрасневшийся, мокрый, разговаривал о чем-то с командиром поста. Он был уже немолод, Артем видел седую щетину на его щеках и подбородке и серебристые нити в коротких черных волосах. Но от него веяло силой, уверенностью в себе, он был весь жесткий, подобранный, словно даже здесь, на тихой и светлой станции, был готов в любой момент встретить опасность и не дать ей застать себя врасплох.
Теперь только один Артем все еще бесцеремонно разглядывал пришельца, а остальные люди, стоявшие в очереди, сначала понукали парня, требуя продвигаться вперед, а потом стали попросту обходить его.
— Артем! Ты чего там так долго? Смотри, опоздаешь! — подошел Данила.
Услышав его имя, сталкер обернулся в сторону Артема, внимательно оглядел его и вдруг сделал широкий шаг к нему навстречу.
— Не с ВДНХ? — спросил он глубоким звучным голосом.
Артем молча кивнул, чувствуя, как у него затряслись поджилки.
— Не ты Мельника ищешь? — продолжил тот.
Артем кивнул еще раз.
— Я Мельник. У тебя для меня что-нибудь есть? — сталкер посмотрел Артему в глаза.
Артем поспешно нашарил на шее шнурок с гильзой, с которой, словно с талисманом, было уже даже как-то странно теперь расставаться, и протянул ее сталкеру.
Тот стащил кожаные перчатки, открутил крышку и бережно вытряхнул что-то из капсулы на ладонь. Маленький клочок бумаги. Записка.
— Пойдем со мной. Извини, вчера не смог, позвонили, когда мы уже наверх шли.
Наспех попрощавшись с Данилой и поблагодарив его, Артем поспешил за Мельником по эскалаторам, ведущим в переход на Арбатскую.
— От Хантера никаких известий нет? — несмело спросил он, еле поспевая за широко шагавшим сталкером.
— Вообще ничего от него не слышно. Я боюсь, теперь про него надо у ваших черных спрашивать, — через плечо глянув на Артема, ответил Мельник. — Зато с ВДНХ новостей даже слишком много.
Артем почувствовал, как у него сильнее забилось сердце.
— Какие? — он постарался скрыть свое волнение.
— Хорошего мало, — сухо сказал сталкер, — черные опять пошли в наступление. Неделю назад был тяжелый бой. Пятеро человек погибли. А черных там, кажется, все больше становится. Со станции вашей люди начинают бежать. Говорят, не могут выдержать ужаса. Так что прав был Хантер, когда говорил мне, что у вас там что-то жуткое кроется. Чувствовал он.
— А кто погиб, не знаете? — испуганно спросил Артем, стараясь припомнить, кто должен был в тот день дежурить, неделю назад? Какой это был день? Женька? Андрей? Только не Женька…
— Откуда мне знать? Да там ведь мало того, что нежить лезет, так еще и с туннелями вокруг Проспекта Мира какая-то чертовщина. Люди память теряют, несколько человек по пути умерли.
— Что же делать?
— Сегодня заседание Совета будет. Послушаем мнение старейшин браминов и генералов. Только вряд ли они чем-то смогут помочь твоей станции. Они сам Полис еле обороняют — да и то потому только, что на него никто не смеет покушаться всерьез.
Вышли на Арбатскую. Здесь тоже светили ртутные лампы и, как и на Боровицкой, жилища располагались в застроенных кирпичом арках. Возле некоторых из них стоял караул, и вообще военных тут было необычайно много. Крашенные белой краской стены были местами завешены почти не тронутыми временем парадными армейскими знаменами с вышитыми золотом орлами. Вокруг царило оживление: расхаживали одетые в долгополые халаты брамины; мыли пол, окрикивая тех, кто пытался пройти по мокрому, уборщицы; немало здесь было и народу с других станций — их можно было узнать по темным очкам или по сложенным козырьком ладоням, которыми они прикрывали сощуренные глаза. На платформе размещались только жилые и административные помещения, все торговые ряды и забегаловки были вынесены в переходы.
Мельник провел Артема в конец платформы, где начинались служебные помещения и, усадив на мраморную скамейку, обшитую отполированным тысячами пассажиров деревом, попросил подождать его и ушел.
Рассматривая затейливую лепнину под потолком, Артем думал, что Полис не обманул его ожиданий. Жизнь тут действительно была налажена совсем по-другому, и люди были не такие ожесточенные, озлобленные, забитые, как на других станциях. Знания, книги, культура играли здесь, кажется, совершенно особенную роль. Одних только книжных развалов они миновали не меньше пяти, пока шли по переходу от Боровицкой к Арбатской. Висели даже афиши, анонсировавшие на завтрашний вечер спектакль по Шекспиру, и, как и на Боровицкой, где-то играла музыка.
И переход, и обе станции поддерживались в отличном состоянии, и хотя были видны на стенах разводы и потеки, все бреши немедленно заделывали сновавшие повсюду ремонтные бригады. Из любопытства Артем заглянул в туннель — полный порядок был и там: сухо, чисто, а через каждые сто метров светила электрическая лампочка, и так насколько хватало глаз. Время от времени мимо проезжали груженные ящиками дрезины, останавливаясь, чтобы высадить случайного пассажира или принять коробку с книгами, которые Полис рассылал по всему метро.
«Скоро всему этому может прийти конец, — неожиданно подумал Артем. — ВДНХ уже не выдерживает напора этих чудовищ… Неудивительно», — сказал он себе, вспоминая одну из ночей в дозоре, когда ему пришлось отбивать атаку черных, и все кошмары, мучившие его после боя.
Неужели ВДНХ падет? Это значит, что у него не будет больше дома, и счастье, если его друзья и отчим успеют бежать: тогда у него останется надежда встретить их однажды в метро. Если Мельник скажет ему сегодня, что Артем выполнил свое задание и больше ничего не может сделать, тогда он тотчас же пустится в обратный путь, пообещал он себе. Если его станции суждено стать единственным заслоном на пути черных, а его друзьям и близким — погибнуть, обороняя ее, то он скорее предпочтет быть вместе с ними, чем укрываться в этом раю. Ему вдруг захотелось вернуться домой, взглянуть на ряд армейских палаток, чайную фабрику… Поболтать с Женькой, рассказать ему о своих приключениях. Наверняка тот не поверит и половине… Если он еще жив.
— Пойдем, Артем, — позвал его Мельник. — С тобой хотят поговорить.
Он уже успел избавиться от своего защитного костюма и был одет в водолазку, черную военную пилотку без кокарды и штаны с карманами, такие же, как у Хантера. Сталкер чем-то напоминал Охотника, не внешне, конечно, а поведением. Был он такой же собранный, напружиненный и говорил похоже: короткими, рублеными фразами.
Стены в помещении были обшиты мореным дубом, а на них друг напротив друга висели две большие картины маслом. На одной Артем без труда узнал Библиотеку, на другой было изображено высокое, облицованное белым камнем здание, подпись под которым гласила: «Генштаб Минобороны РФ».