Посреди просторной комнаты стоял большой деревянный стол, на стульях вокруг него сидели, изучающе разглядывая Артема, человек десять. Половина в серых браминских халатах, другая — в летней офицерской военной форме. Получалось так, что военные сидели под картиной с Генштабом, а брамины — под Библиотекой.
Во главе стола важно восседал невысокого роста, но начальственного вида человек в строгих очках и с большой залысиной. Он был одет в костюм с галстуком, и татуировки, обозначающей принадлежность к касте, у него не было.
— К делу, — не представляясь, начал он. — Расскажите нам все, что вам известно, включая ситуацию с туннелями от вашей станции до Проспекта Мира.
Артем принялся подробно описывать историю борьбы ВДНХ с черными, потом задание Хантера и, наконец, поход к Полису. Когда он рассказывал о случившемся в туннелях между Алексеевской, Рижской и Проспектом Мира, военные и брамины зашептались между собой, одни недоверчиво, другие оживленно, а сидевший в углу офицер пару раз переспросил его, старательно протоколируя рассказ.
Когда обсуждения наконец улеглись, Артему разрешили продолжить рассказ, но повествование его вызывало у слушателей мало интереса, пока он не дошел до Полянки и ее жителей.
— Позвольте! — возмущенно прервал его один из военных, плотный мужчина лет пятидесяти, с зализанными назад волосами и очками в стальной оправе, врезавшейся в мясистую переносицу. — Совершенно точно известно, что Полянка необитаема. Станция давным-давно заброшена. Через нее ежедневно проходят десятки людей, это правда, но жить там никто не может. Там периодически происходят выбросы газа и повсюду развешены знаки, предупреждающие об опасности. И уж, конечно, никаких кошек и макулатуры там нет и подавно. Совершенно пустой перрон. Совершенно. Прекратите ваши инсинуации.
Остальные военные согласно закивали, и Артем озадаченно замолчал. Когда он останавливался на Полянке, ему в голову пришла на мгновение мысль, что умиротворенная обстановка, царившая на станции, невероятна для метро. Но от этих размышлений его тут же отвлекли обитатели Полянки, которые были более чем настоящими.
Брамины, однако, гневного опровержения не поддержали. Старший из них, лысый старик, с длинной седой бородой, с интересом посмотрел на Артема и перекинулся несколькими фразами на непонятном языке с сидевшими рядом.
— Этот газ, как вы знаете, обладает галлюциногенными свойствами, в определенных пропорциях смешиваясь с воздухом, — примирительно сказал брамин, сидящий по правую руку от старика.
— Вопрос в том, можно ли теперь верить ему в остальном, — глядя на Артема исподлобья, возразил военный.
— Спасибо за ваш доклад, — оборвал дискуссию человек в костюме. — Совет обсудит его, и вам сообщат о результатах. Вы можете идти.
Артем стал пробираться к выходу. Неужели весь его разговор с двумя курившими кальян жителями Полянки оказался галлюцинацией? Но ведь это значило бы тогда, что и идея о его избранности, о том, что он может изгибать реальность, пока воплощает сюжет предначертанного, — это просто плод его воображения, попытка утешить себя… Теперь и загадочная встреча в туннеле между Боровицкой и Полянкой больше не казалась ему чудом. Газ? Газ.
Он сидел на скамейке у дверей и даже не вслушивался в отдаленные голоса споривших членов Совета. Мимо ходили люди, проезжали дрезины и мотовозы, минута за минутой шло время, а он сидел и думал. Существовала ли его миссия на самом деле или он сам выдумал ее? Что ему делать теперь? Куда теперь идти?
Его кто-то тронул за плечо. Это был офицер, который вел записи во время его рассказа.
— Члены Совета сообщают, что Полис ничем не в состоянии помочь вашей станции. Они благодарят вас за подробный отчет о ситуации в метрополитене. Вы свободны.
Вот и все. Полис ничем не может помочь. Все зря. Он сделал все, что смог, но это ничего не изменило. Ему оставалось только вернуться на ВДНХ и встать плечом к плечу с теми, кто еще держал там оборону. Артем тяжело поднялся со скамьи и побрел сам не зная куда.
Когда он почти дошел уже до перехода на Боровицкую, сзади послышался негромкий кашель. Артем обернулся и увидел брамина, присутствовавшего на Совете, того самого, что сидел по правую руку от старика.
— Постойте, молодой человек… Мне кажется, нам с вами нужно обсудить кое-что… В приватном порядке, — вежливо улыбаясь, обратился к нему брамин. — Если Совет не в состоянии ничего для вас сделать, то, может, ваш покорный слуга окажется полезнее.
Он ухватил Артема под локоть и увлек его за собой в одно из кирпичных жилищ в арках. Окна здесь не было, электрическая лампочка не горела, и только пламя маленькой свечи обрисовывало контуры лиц нескольких людей, собравшихся в комнате. Рассмотреть их как следует Артем не успел, потому что приведший его брамин поспешно задул огонь, и помещение погрузилось во мрак.
— Правда ли то, что ты рассказывал о Полянке на заседании Совета? — раздался сиплый голос.
— Да, — твердо ответил Артем.
— Знаешь ли ты, как зовется Полянка среди нас, браминов? Станция судьбы. Пусть кшатрии считают, что это газ наводит морок, мы не против. Мы не станем излечивать от слепоты недавнего врага. Мы верим, что на этой станции люди встречаются с посланниками Провидения. Большинству из них Провидению сказать нечего, и они просто проходят через пустую, заброшенную станцию. Но те, кто кого-то встретил на Полянке, должны отнестись к этой встрече со всем вниманием и на всю жизнь запомнить то, что им там было сказано. Ты помнишь это?
— Забыл, — соврал Артем, не доверяя особенно этим людям, напоминавшим ему членов какой-то секты.
— Наши старейшины убеждены, что ты не случайно пришел к нам. Ты не обычный человек, и твои особые способности, которые уже не раз спасали тебя в пути, могут помочь и нам. А мы за это протянем руку помощи тебе и твоей станции. Мы — хранители знаний, и среди этих знаний есть такие, что способны спасти ВДНХ.
— При чем здесь ВДНХ?! — взорвался Артем. — Вы все говорите только о ВДНХ! Вы как будто не понимаете, что я пришел сюда не только ради своей станции, не только из-за своей беды! Вам всем, всем угрожает опасность! Сначала падет ВДНХ, за ней вся линия, а потом придет конец всему метро….
Ему никто не отвечал. Тишина сгустилась, было слышно только мерное дыхание присутствующих. Артем подождал еще немного и спросил, не выдержав молчания:
— Что я должен сделать?
— Подняться наверх, в большое книгохранилище. Найти там нечто, что принадлежит нам по праву, и вернуть это сюда. Если ты сможешь обнаружить то, что мы ищем, мы укажем тебе знания, которые помогут тебе уничтожить угрозу. И пусть сгорит Великая Библиотека, если я лгу.
Глава 13. Великая библиотека
Артем вышел на станцию, очумело озираясь по сторонам. Он только что заключил одно из самых странных соглашений в своей жизни. Его наниматели отказались даже объяснить, что именно он должен разыскать в книгохранилище, пообещав, что детали ему сообщат потом, когда он уже поднимется наверх. И хотя мелькнула на секунду мысль, что речь может идти о Книге, о которой ему накануне рассказывал Данила, спросить про нее у браминов он не посмел. Да и потом, оба они вчера были изрядно навеселе, когда гостеприимный хозяин поведал ему эту тайну, так что основания сомневаться в ее достоверности были.
Ему пообещали, что на поверхность он пойдет не один. Брамины собирались снарядить целый отряд. Вместе с Артемом должны были подняться по крайней мере два сталкера и один человек от касты, которому он должен будет немедленно передать найденное, если экспедиция завершится успехом. Он же должен будет показать Артему нечто, что поможет устранить угрозу, нависшую над ВДНХ.
Сейчас, когда он вышел из кромешного мрака комнаты на платформу, условия договора казались Артему абсурдными. Как в старой сказке, от него требовалось пойти туда, не знаю куда, принести то, не знаю что, и за это ему обещали чудесное спасение, не уточняя даже, каким оно будет. Но что ему оставалось делать? Вернуться с пустыми руками? Разве этого ожидал от него Охотник?
Когда Артем спросил у своих таинственных собеседников, каким же образом он найдет в гигантских хранилищах Библиотеки то, что они ищут, ему было сказано, что он поймет все на месте. Он услышит. Больше он дознаваться не стал, боясь, что у браминов пропадет уверенность в его необычайных способностях, в которые он и сам не очень верил. Напоследок его строго предупредили, что военные не должны знать ничего, иначе соглашение потеряет силу.
Артем уселся на скамейку в центре зала и задумался. Это был потрясающий шанс выйти на поверхность, совершить то, что пока в сознательном возрасте ему удалось лишь раз, и сделать это, не боясь наказания и последствий. Подняться наверх — и не одному, а с настоящими сталкерами, выполняя секретное задание касты хранителей… Он так и не спросил их, почему они так не любят слова «библиотекарь».
Рядом с ним на скамейку тяжело опустился Мельник. Сейчас он выглядел усталым и напряженным.
— Зачем ты на это пошел? — безо всякого выражения спросил он, глядя перед собой.
— Откуда вы знаете? — удивился Артем: с момента его разговора с браминами не прошло еще и четверти часа.
— Придется с тобой идти, — не удостоив его ответом, скучным голосом продолжил Мельник, — я за тебя теперь перед Хантером отвечаю, что бы там с ним ни случилось. А от договора с браминами отказаться нельзя. Ни у кого еще не выходило. И главное, не вздумай военным проболтаться. — Он поднялся, покачал головой и добавил: — Знал бы ты, во что ввязался… Пойду я спать. Сегодня вечером поднимаемся.
— А вы разве не из военных? — спросил его вдогонку Артем. — Я слышал, они вас полковником называли.
— Полковник-то полковник, да не их ведомства, — нехотя отозвался Мельник и ушел.
Оставшуюся часть дня Артем посвятил изучению Полиса: бесцельно разгуливал по безграничному пространству переходов и лестниц, оглядывал величественные колоннады, удивляясь, сколько народу может вместить в себя этот подземный город, вдоль и поперек изучил напечатанную на оберточной бумаге газетку «Новости метро», слушал бродячих музыкантов, листал книги на лотках, играл с выставленными на продажу щенками, узнавал последние сплетни — и все это время не мог избавиться от ощущения, что за ним кто-то следует и наблюдает. Несколько раз он даже оборачивался резко, надеясь встретить чей-то внимательный взгляд, но тщетно — вокруг кишела занятая толпа, и никому до него не было дела.