Решение пришло почти мгновенно. Зажав в руке найденную коробочку и бросив на рельсах свой рюкзак, Артем кинулся обратно к дозорным. Он больше не боялся посмотреть в глаза Антону.
Чуть сбавив шаг на подходах к посту, чтобы дозорные не уложили его с перепугу, Артем приблизился к Антону и шепотом рассказал ему о своей находке. Через две минуты они под вопросительными взглядами остальных уже отъезжали от поста, поочередно работая рукоятями дрезины.
Лаз был довольно узкий, и в полный рост там было не выпрямиться. Он проходил параллельно туннелю в полутора метрах над потолком, и зачем его построили, Артем даже не мог себе представить. Для вытяжки? Для передвижения в аварийных ситуациях? Для крыс? Или его копали уже после того, как туннель был обрушен взрывом?
Дрезину остановили прямо под люком. Ее высоты как раз хватило, чтобы Артем, забравшись на плечи Антону, отодвинул крышку, пролез внутрь, а потом помог подтянуться напарнику.
Хотя тесный коридор уходил в обе стороны, Антон решительно двинулся в сторону Парка Победы. Через несколько секунд стало ясно, что он не ошибся: на полу в свете фонаря тускло блеснула продолговатая гильза — одна из тех, что Мельник подарил мальчишке накануне. Воодушевленный находкой, Антон перешел на рысь.
Они прошли еще метров двадцать, до того места, где лаз упирался в стену, а в полу чернел проем еще одного люка, тоже приоткрытого. Антон уверенно начал спускаться вниз. Еще до того, как Артем успел что-нибудь возразить, тот уже исчез. Из проема раздались грохот, чертыхания, а потом сдавленный голос сообщил:
— Осторожнее прыгай — здесь метра три высота. Погоди, я тебе фонарем посвечу.
Зацепившись руками за край, Артем повис и, качнувшись пару раз, разжал пальцы, стараясь попасть обеими ногами между шпал.
— Как мы обратно выбираться будем? — спросил он, выпрямляясь и отряхивая ладони.
— Придумаем как, — отмахнулся Антон. — Ты, главное, уверен, что тебе про мертвеца не показалось?
Артем пожал плечами. Несмотря на саднящий затылок, сама мысль, что прошлой ночью на Киевской на него напала какая-то нежить, на трезвую голову казалась абсурдной.
— До Парка Победы пойдем, — решил Антон. — Если тут и творится чертовщина, угроза может идти только оттуда. Ты и сам это чувствовать должен, ты же был у нас на станции.
— А почему вы вчера ничего нам не сказали? — спросил Артем, догоняя дозорного и стараясь идти с ним в ногу.
— Начальство не велело, — хмуро отозвался тот. — Семенович очень боится паники, сказал, слухи не распространять. За место свое дрожит. Но всему есть предел. Я уже давно ему говорил, что вечно он секрета из этого делать не сможет… Трое детей за последние два месяца пропали, четыре семьи сбежали со станции. Караульный наш с иглой этой в шее. Нет, говорит, паника начнется, контроль потеряем. Трус он… — Антон в сердцах сплюнул.
— А кто так иглой его?.. — Артем осекся на полуслове и остановился, застыл и Антон.
— Это еще что такое? Ты когда-нибудь такое видел? — озадаченно спросил дозорный.
Артем ничего не ответил. Он так и стоял, уставившись в пол и только поводя фонарем из стороны в сторону, чтобы лучше рассмотреть то, на что указывал дозорный.
На полу красовался гигантский рисунок, грубо сделанный белой краской поверх рельсов, шпал и грунта: извилистая линия, напоминающая ползущую змею или червяка, сантиметров сорок толщиной и метра два в длину. С одной стороны на ней виднелось утолщение, напоминавшее голову и придававшее ей еще большее сходство с огромным пресмыкающимся.
— Змея, — предположил Артем.
— Может, просто краску пролили? — попробовал шутить Антон.
— Нет, не просто. Голова вот… В ту сторону глядит. К Парку Победы ползет…
— Значит, нам с ней по пути…
Еще через несколько сотен метров их предположения подтвердились. Направление было правильным, их уверили в этом сразу три гильзы, брошенные посередине пути. Оба зашагали бодрее.
— Молодец парень! — с гордостью сказал Антон. — Надо же так придумать следы оставлять!
Артем кивнул. Гораздо больше его занимало то, как неизвестному существу удалось без шума забрать с собой еще живого, по всей видимости, мальчика. Было ли услышанное им в забытьи реальностью? Согласился ли Олег пойти со своим загадочным похитителем добровольно? Почему и для кого тогда он помечал свой путь?
Артем притих на несколько минут, замолчал и Антон. Сейчас, когда они просто шагали вперед, отсчитывая шпалы, а едкая темнота постепенно растворяла недавнюю радость и надежду, ему снова понемногу становилось страшно. Надеясь искупить свою вину перед мальчиком и его отцом, он позабыл про все предостережения и жуткие, пересказанные шепотом байки. Забыл и про приказ сталкера никуда не уходить с Киевской, а обязательно дожидаться его на станции. И если Антон рвался вперед, чтобы разыскать и вернуть сына, то зачем на зловещий Парк Победы шел Артем? Ради чего он пренебрегал собой и своей главной задачей? Он на секунду вспомнил странных людей с Полянки, которые говорили ему про судьбу. Отчего-то на душе полегчало. Правда, боевого настроя хватило минут на десять. Как раз до следующего знака, изображавшего змею.
Этот рисунок был вдвое больше прежнего, и это должно было убедить путников в том, что они идут в верном направлении. Однако Артем совсем не был уверен, что он этому рад.
Туннель казался бесконечным. Они все шагали и шагали, и времени, по расчетам Артема, прошло уже не меньше двух часов. Хотя могло и почудиться — Антон все больше молчал, а в темноте и тишине, как известно, минуты растягиваются по крайней мере вдвое.
На третью нарисованную гигантскую змею, которая в длину была уже более десяти метров, пришелся и звуковой рубеж: на этом месте Антон замер на месте, повернув ухо к туннелю, а вслед за ним прислушался и Артем. Из глубины перегонов толчками текли странные звуки; сперва он не мог распознать их, но потом понял: сопровождаемое глухими ударами барабанов песнопение, схожее с тем, которым отзывались на музыку из шкатулки трубы на Киевской.
— Недалеко уже, — кивнул Антон.
Время, и без того сочившееся неспешно, вдруг превратилось в желе и чуть совсем не остановилось: глядя на напарника, Артем с поразительной ясностью отдавал себе отчет в том, что кивает тот слишком резко, будто конвульсивно дергает головой, а после удивился, что подбородок Антона так и не вернулся в нормальное положение. И когда Антон начал мягко заваливаться вбок, до смешного напоминая набитое тряпьем чучело, Артем подумал, что может подхватить его, потому что времени на это предостаточно. Сделать это помешал легкий укол в плечо. Озадаченно посмотрев на саднящее место, Артем обнаружил впившуюся в куртку оперенную стальную иглу. Вытащить ее, как он собирался было сделать, у него не вышло: все тело окаменело, а потом вдруг словно исчезло. Ватные ноги подогнулись под тяжестью туловища, и Артем оказался на земле. Сознание при этом оставалось почти незамутненным, слух и зрение игла тоже пощадила, дышать стало хоть и сложнее, но много воздуха теперь ему уже и не было нужно. Однако пошевелить конечностями Артем не мог.
Рядом послышались шаги, стремительные и невесомые. Приблизившееся существо не могло быть человеком. Человеческие шаги Артем научился отличать давным-давно, в дозорах на ВДНХ: парные, тяжелые, зачастую громыхающие грубой подошвой кирзовых сапог — самой распространенной обуви в метро.
Видно по-прежнему было только часть шпалы и уходящий в обратном направлении, к Киевской, рельс. В нос ударил резкий, неприятный запах.
— Один, два. Чужие, лежат, — сказал кто-то сверху.
— Метко стреляю, далеко. Шея, плечо, — откликнулся другой.
Голоса были странные: лишенные интонаций, блеклые, они напоминали скорее монотонное гудение ветра в туннелях. Однако это были именно человеческие голоса и ничто другое.
— Есть, метко. Так хочет Великий Червь, — продолжил первый голос.
— Есть. Один — ты, два — я, несем чужих домой, — добавил второй.
Картинка перед глазами у Артема дернулась: его резко оторвали от земли. На какой-то момент перед глазами у него мелькнуло лицо: узкое, с темными провалами глазниц. Потом оба валявшихся на полу фонаря — его и Антона — погасли, наступила кромешная темнота. И только по приливам крови к голове Артем понял, что его грубо, как мешок, куда-то тащат.
Странный разговор тем временем продолжался, хотя фразы и перемежались теперь напряженным кряхтением.
— Игла-паралиш, а не игла-яд. Почему?
— Командир так приказывает. Жрец так приказывает. Великий Червь так хочет. Мясо хорошо хранить.
— Ты умный. Ты и жрец — други. Жрец учит.
— Есть.
— Один, два, враги приходят. Пахнет порох, огонь. Плохой враг. Как приходит?
— Не знаю. Командир и Вартан делают допрос. Я и ты ловим. Хорошо, Великий Червь радуется. Я и ты берем награду.
— Много есть? Ботинки? Куртка?
— Много есть. Куртка — нет. Ботинки — нет.
— Я — молодой. Враги ловлю. Хорошо. Много есть. На-гра-да… Радуюсь.
— Этот день — хорошо. Вартан приводит новый маленький. Я, ты — ловим враги. Великий Червь радуется, люди поют. Праздник.
— Праздник! Радуюсь. Танцы? Водка? Я танцеваю Наташа.
— Наташа и командир, танцуют. Ты — нет.
— Я — молодой, сильный, командир — много лет. Наташа — молодая. Я ловлю враги, храбрый, хорошо. Наташа и я, танцуют.
Вблизи послышались новые голоса, и спор оборвался. Артем догадался, что их принесли на станцию. Здесь было почти так же темно, как и в туннелях, на всю станцию горел только один маленький костерок, у которого их небрежно бросили на пол. Чьи-то стальные пальцы схватили его за подбородок и перевернули лицом вверх.
Вокруг стояли несколько людей невообразимо странного вида. Они были почти догола раздеты, а головы их были обриты наголо, но при этом, казалось, совсем не мерзли. На лбу у каждого виднелась волнистая линия, похожая на рисунки в перегоне. При небольшом росте выглядели они нездорово: впалые щеки, землистая кожа, но при этом излучали какую-то сверхчеловеческую силу. Артем вспомнил, с каким трудом Мельник нес раненого Десятого из Библиотеки, и сравнил это с тем, как быстро эти странные создания доставили их на станцию.