– То-то он тебя бросил, – жестоко ткнул ее Гомер.
– Это я его бросила. – Девчонка упрямо насупилась. – А теперь должна догнать, пока не поздно. Они все еще живые. Их можно еще спасти, – как заведенная повторила она. – И его тоже еще можно спасти.
– Его-то тебе от кого спасать? – вскинул подбородок Гомер.
Она посмотрела на него недоверчиво: неужели старик так ничего и не понял, несмотря на все ее усилия? И невероятно серьезно ответила ему:
– От человека в зеркале.
– Занято?
Саша, рассеянно ковырявшая вилкой грибное жаркое, вздрогнула. Рядом с ней с подносом в руках стоял зеленоглазый музыкант. Старик куда-то отошел, и его место сейчас пустовало.
– Да.
– Всегда можно найти решение! – Он поставил свой поднос и, резво подхватив за соседним столом свободный табурет, уселся слева от Саши прежде, чем та успела запротестовать.
– Если что, я тебя не приглашала, – предупредила она его.
– Дедушка наругает? – с понимающим видом подмигнул музыкант. – Позвольте представиться. Леонид.
– Он мне не дедушка. – Саша почувствовала, как к щекам приливает кровь.
– Даже так?.. – Леонид набил рот до отказа и восхищенно выгнул бровь.
– Ты наглый, – отметила она.
– Я напористый. – Он назидательно воздел вилку кверху.
– Слишком уверен в себе. – Саша улыбнулась.
– Я вообще верю в людей, ну и в себя в частности, – невнятно пробормотал он, жуя.
Вернулся старик, постоял за спиной у самозванца, скорчил недовольную гримасу, но все же уселся на свой табурет.
– Саша, тебе не тесно? – сварливо поинтересовался он, глядя мимо музыканта.
– Саша! – торжествующе повторил тот, отрываясь от миски. – Очень приятно. Меня, напомню, зовут Леонид.
– Николай Иванович, – покосившись на него, хмуро сказал Гомер. – А что вы за мелодию сегодня исполняли? Кажется знакомой…
– Ничего удивительного, я уже третий день ее тут исполняю, – нажимая на последнее слово, отозвался тот. – А вообще собственного сочинения.
– Твоего? – Саша отложила приборы. – А как называется?
– Никак не называется. – Леонид пожал плечами. – Над названием я как-то не думал. А потом, как это в буквы переложить? Да и зачем?
– Красиво очень, – призналась девушка. – Просто необыкновенно красиво.
– Тогда могу назвать в твою честь, – не растерялся музыкант. – Ты заслуживаешь.
– Не надо. – Она покачала головой. – Пусть лучше без названия будет. В этом есть смысл.
– В том, чтобы посвятить ее тебе, тоже есть определенный смысл. – Он засмеялся было, но подавился и закашлялся.
– Ну, готова? – Старик взял Сашин поднос и поднялся. – Пора. Вы уж извините нас, молодой человек…
– Ничего! Я уже доел. Разрешите немного проводить девушку?
– Мы уезжаем, – резко произнес Гомер.
– Здорово! Я тоже. На Добрынинскую. – Музыкант напустил на себя невинный вид. – Нам не по пути?
– По пути, – неожиданно для самой себя ответила Саша, стараясь не глядеть в сторону Гомера и все соскакивая глазом на Леонида.
В нем была какая-то легкость, незлобивая смешливость. Будто мальчишка, фехтующий прутиком, он наносил легкие небольные уколы, на которые не получалось толком злиться, кажется, даже у старика. А свои намеки он преподносил Саше так делано, так забавно, что она и не думала принимать их всерьез… А что плохого в том, что она ему нравится?
И потом, в его музыку она влюбилась задолго до того, как познакомилась с ним самим. А соблазн взять с собой в дорогу это волшебство был слишком велик.
Все дело в музыке, не иначе. Чертов юнец словно гаммельнский крысолов подманивал невинные души своей холеной флейтой и использовал свой дар, чтобы портить всех девок, до которых мог дотянуться. Вот он пробовал добраться и до Александры, а Гомер даже не знал, что с этим делать!
Проглатывать его дерзкие шутки старику стоило большого труда, и очень скоро они встали ему поперек горла. Раздражало Гомера и то, как быстро Леонид сумел договориться с непреклонным ганзейским начальством, чтобы всей троице позволили пройти по Кольцу перегон до Добрынинской – и это без документов! В хоромы к начальнику станции, лысому пожилому щеголю с тараканьими усами, музыкант входил с футляром, полным патронов, а вышел улыбаясь и налегке.
Гомер был вынужден признать, что его дипломатические способности им оказались кстати: мотодрезина, на которой они прибыли на Павелецкую, пропала из отстойника одновременно с исчезновением Хантера, а путь в обход мог занять и неделю.
Но больше всего старика насторожила та легкость, с которой фигляр сорвался с хлебной станции и распрощался со всеми сбережениями, только чтобы отправиться в туннели за его Сашей. В ином случае такая легкость говорила бы о влюбленности, но здесь старику виделась сплошная несерьезность намерений и привычка к скорым победам.
Да, мало-помалу Гомер превращался в ворчливую дуэнью… Но у него были основания для бдительности и повод для ревности. Единственное, чего ему сейчас не хватало, – чтобы его чудом обретенная вновь муза сбежала с бродячим музыкантом! С совершенно лишним, надо сказать, героем, для которого в его романе не было заготовлено места, а он приволок собственный табурет и по-хамски уселся ровно посередине.
– …Неужели на всей Земле совсем никого не осталось?
Их троица уже шагала к Добрынинской в сопровождении трех караульных: правильно распорядившись патронами, можно было сделать явью самые смелые грезы.
Девчонка, только что взахлеб рассказывавшая о своем походе на поверхность, осеклась и погрустнела. Гомер переглянулся с музыкантом: кто первым бросится ее утешать?
– Есть ли жизнь за МКАДом? – хмыкнул старик. – Новое поколение тоже задается этим вопросом?
– Конечно, есть, – уверенно заявил Леонид. – Дело не в том, что больше никто не выжил, просто связи нет!
– Ну я вот, например, слышал, что где-то за Таганской есть тайный ход, который выводит в один любопытный туннель, – начал старик. – Обычный вроде бы туннель, шесть метров в диаметре, только без рельсов. Залегает глубоко, метрах на сорока или даже пятидесяти. Уходит далеко на восток…
– Это не тот ли туннель, который ведет к уральским бункерам? – перебил его Леонид. – И это история про человека, который случайно забрел в него, потом вернулся с запасом еды и…
– Шел неделю с короткими привалами, потом у него стала заканчиваться провизия, и ему пришлось повернуть обратно. Туннелю не было еще видно ни конца, ни края, – скомканно, сбившись с былинной интонации, закончил Гомер. – Да, по слухам, к уральским бункерам. Где еще может оставаться кто-то живой.
– Это вряд ли, – зевнул музыкант.
– Еще знакомый в Полисе рассказывал как-то о том, что один из местных радистов наладил связь с экипажем танка, который успели задраить и уйти в такую глушь, что никому даже и в голову не пришло ее бомбить… – демонстративно обращаясь к Саше, продолжил старик.
– Ну да, – покивал Леонид. – Тоже известная история. Когда у них кончилась соляра, они вкопали танк в землю на холме, а вокруг него выстроили целый хутор. И еще несколько лет по вечерам разговаривали по радио с Полисом.
– Пока приемник не сломался, – раздраженно досказал Гомер.
– Ну, а про подводную лодку? – потянулся его соперник. – Про атомную лодку, которая была в дальнем походе и, когда начался обмен ударами, просто не успела выйти на боевые позиции. А когда всплыла, все уже давно было кончено. И тогда экипаж поставил ее на вечный прикол неподалеку от Владивостока…
– И от ее реактора до сих пор питается целый поселок, – встрял старик. – Полгода назад я встречал человека, который утверждал, что он – первый помощник капитана этой лодки. Говорил, что всю страну пересек на велосипеде и добрался-таки до Москвы. Три года ехал.
– Прямо лично с ним разговаривали? – вежливо удивился Леонид.
– Лично, – огрызнулся Гомер.
Легенды всегда были его коньком, и он просто не мог позволить молодому нахалу заткнуть себя за пояс. Оставалась у него в запасе и еще одна история, сокровенная. Он-то намеревался рассказать ее совсем по другому случаю, а не тратить попусту в никчемном споре… Но, глядя, как Саша смеется очередной шутке этого пройдохи, решился-таки.
– А про Полярные Зори не слышали?
– Какие зори? – обернулся к нему музыкант.
– Ну как же? – сдержанно улыбнулся старик. – Крайний Север, Кольский полуостров, город Полярные Зори. Богом забытое место. До Москвы тысячи полторы километров, до Петербурга – не меньше тысячи. Поблизости разве что Мурманск с его морскими базами, но и до него прилично.
– Словом, глухомань, – подбодрил его Леонид.
– Вдалеке от крупных городов, от секретных заводов и военных баз. Вдалеке от всех основных целей. Те города, которые наша противоракетная оборона защитить не могла, были стерты в пыль и пепел. Те, над которыми был щит, где успели сработать перехватчики, – старик посмотрел вверх, – сами знаете. Но были ведь и места, по которым никто не целился… Потому что угрозы они никакой собой не представляли. Полярные Зори, например.
– До них и сейчас-то дела никому нет, – отозвался музыкант.
– И зря, – отрезал старик. – Потому что рядом с городом Полярные Зори находилась Кольская атомная электростанция. Была одной из мощнейших в стране. Чуть ли не весь Север энергией обеспечивала. Миллионы людей. Сотни предприятий. Я ведь сам из тех мест, архангельский. Знаю, что говорю. И на станции этой школьником еще бывал, на экскурсии. Настоящая крепость, государство в государстве. Своя маленькая армия, собственные угодья, хозяйство подсобное. Могли существовать в автономном режиме. Случись хоть ядерная война – ничего в их жизни не переменится, – невесело усмехнулся он.
– И что вы хотите сказать…
– Петербурга не стало, Мурманска не стало, Архангельска. Миллионы людей сгинули, предприятия – вместе с городами… В пыль и пепел. А город Полярные Зори остался. И Кольская АЭС не пострадала. Вокруг на тысячи километров – только снег, снег и ледяные поля, волки да белые медведи. Связи с центром нет. А у них достаточно топлива, чтобы большой город снабжать не год и не два. А самим, наверное, вместе даже с Полярными Зорями, лет на сто хватит. Перезимуют легко.