была убрана, а над потемневшим от времени бронзовым панно в конце платформы трудилась женщина в синей спецовке, усердно отскабливая барельеф губкой с чистящим раствором.
Жилые помещения здесь были устроены в арках. Только по две арки оставили с каждой стороны для прохода к путям, остальные, заложенные кирпичом с обеих сторон, превратились в настоящие апартаменты. В каждой имелся дверной проем, а в некоторых даже стояли настоящие деревянные двери и застекленные окна. Из одного из них доносилась музыка. Перед несколькими дверями лежали коврики, чтобы входящие могли вытереть ноги. Подобное Артем видел впервые. От этих жилищ веяло таким уютом, таким спокойствием, что у него защемило сердце: перед глазами вдруг промелькнула картина из детства. Но самым удивительным было то, что вдоль обеих стен по всей станции тянулась цепь книжных стеллажей. Они занимали пространство между «квартирами», и от этого вся станция обретала какой-то чудесный, нездешний вид, напоминая Артему описания библиотек в средневековых университетах, о которых он читал в книжке писателя Борхеса.
У дальнего края зала начинались эскалаторы – там находился переход на станцию Арбатская. Гермоворота оставались открытыми, но у перехода располагался небольшой блокпост. Впрочем, всех желающих охрана беспрепятственно пропускала в обоих направлениях, даже не проверяя документов.
Зато у противоположного конца платформы, рядом с бронзовым барельефом, был виден настоящий военный лагерь. Там размещались несколько зеленых военных палаток с нарисованными на них знаками вроде вытатуированных на висках у пограничников. Там же стояла тележка с укрепленным на ней неизвестным оружием, которое выдавал только торчащий из-под чехла длинный ствол с раструбом на конце. Рядом несли дежурство двое солдат в темно-зеленой форме, шлемах и бронежилетах. Лагерь окружал лестницу перехода, поднимавшуюся над путями. Светящиеся указатели поясняли, что там находится «Выход в город», и Артему стали понятны принятые меры предосторожности. Вторая лестница, ведущая туда же, и вовсе оказалась замурованной стеной из огромных цементных блоков.
Посреди станции располагались крепкие деревянные столы, за которыми, оживленно беседуя, сидели люди в долгополых серых халатах из плотной ткани. Подойдя к ним поближе, Артем с удивлением заметил татуировки и на их висках тоже, но не с изображением птицы, а в виде раскрытой книги на фоне нескольких вертикальных черточек, напоминавших колоннаду. Перехватив пристальный взгляд Артема, один из сидевших за столом приветливо улыбнулся и спросил его:
– Приезжий? Впервые у нас?
От слова «приезжий» Артема передернуло, но, справившись с собой, он кивнул. Заговоривший с ним был ненамного старше, и, когда он встал, чтобы пожать Артему руку, выпростав ладонь из широкого рукава халата, оказалось, что роста они приблизительно одинакового. Только сложения тот был более хрупкого.
Звали нового знакомого Артема Данилой. Про себя он рассказывать не спешил, и было видно, что с Артемом он решил заговорить, потому что ему любопытно, что происходит за пределами Полиса, какие новости на Кольце, что слышно о фашистах и о красных…
Через полчаса они уже сидели дома у худого Данилы, в одной из ютившихся между арками «квартир», и пили горячий чай, наверняка привезенный сюда окольными путями с ВДНХ. Из мебели в комнате был заваленный книгами стол, высокие, до потолка железные полки, тоже заставленные доверху толстыми томами, и кровать. С потолка свисала на проводе несильная, ватт на сорок, электрическая лампочка, освещавшая искусный рисунок огромного древнего храма, в котором Артем не сразу признал Библиотеку, возведенную на поверхности где-то над Полисом.
После того как вопросы у хозяина закончились, пришел черед Артема.
– А почему у вас тут у людей татуировки на голове? – поинтересовался он.
– Ты что, про касты ничего не знаешь? – удивился Данила. – И про Совет Полиса тоже не слышал?
Артем внезапно вспомнил, что кто-то (да нет же, как он мог забыть, это был тот старик, Михаил Порфирьевич, убитый фашистами) говорил ему, что в Полисе власть делят военные и библиотекари, потому что наверху раньше стояли здания Библиотеки и какой-то организации, связанной с армией.
– Слышал! – кивнул он. – Военные и библиотекари. Ты, значит, библиотекарь?
Данила глянул на него испуганно, побледнел и закашлялся. Потом, справившись с собой, тихо сказал:
– Какой еще библиотекарь? Ты библиотекаря хоть живого видел? И не советую! Библиотекари сверху сидят… Видел, какие тут у нас укрепления? Не дай бог, спустятся… Ты эти вещи не путай никогда. Я не библиотекарь, а хранитель. Нас еще браминами называют.
– Что за название такое странное? – поднял брови Артем.
– Понимаешь, у нас тут вроде кастовой системы. Как в Древней Индии. Каста… Ну, это как класс… Тебе красные не объясняли? Не важно. Каста жрецов, хранителей знаний, тех, кто собирает книги и работает с ними, – объяснял он, а Артем не переставал удивляться тому, как старательно он избегает слова «библиотекарь». – И каста воинов, которые занимаются защитой, обороной. На Индию очень похоже, там еще была каста торговцев и каста слуг. У нас это все тоже есть. Ну, мы между собой и называем это по-индийски. Жрецы – брамины, воины – кшатрии, купцы – вайшьи, слуги – шудры. Членом касты становишься раз и на всю жизнь. Есть особые обряды посвящения, особенно в кшатрии и брамины. В Индии это семейное было, родовое, а у нас сам выбираешь, когда тебе восемнадцать исполняется. Здесь, на Боровицкой, больше браминов, почти все. Школа наша тут, библиотеки, кельи. На Библиотеке – там особый режим из-за транзита Красной Линии, охранять приходится, а до войны больше наших было. Теперь на Александровский Сад переместились. А на Арбатской – почти одни кшатрии, из-за Генштаба.
Услышав еще одно шипящее древнеиндийское слово, Артем тяжело вздохнул. Вряд ли ему удастся запомнить все эти мудреные названия с одного раза. Данила, однако, не обратил на это внимания и продолжал рассказывать:
– В Совет, понятное дело, входят только две касты: наша и кшатриев. Мы их вообще-то просто вояками зовем, – подмигнул он Артему.
– А почему они себе птиц двухголовых татуируют? – вспомнил Артем. – У вас, по крайней мере, книги, с книгами все ясно. Но птицы?..
– Тотем у них такой, – пожал плечами брамин Данила. – Это раньше, по-моему, был дух-покровитель войск радиационной защиты. Орел, кажется. Они ведь во что-то свое, странное верят. У нас, вообще говоря, между кастами особенно хороших отношений нет. Раньше даже враждовали.
Через штору стало видно, как на станции ослабили освещение. Наступала здешняя ночь. Артем засобирался.
– А у вас здесь гостиницы есть, чтобы переночевать? А то у меня завтра в девять на Арбатской встреча, а остаться негде.
– Хочешь – ночуй у меня, – пожал плечами Данила. – Я на пол лягу, мне не привыкать. Я как раз ужин готовить собирался. Оставайся, расскажешь, что еще видел по дороге. А то я, знаешь, отсюда и не выбираюсь совсем. Завет хранителей не разрешает дальше одной станции уходить.
Подумав, Артем кивнул. В комнате было уютно и тепло, да и хозяин ее Артему понравился с самого начала. Что-то у них было общее. Через пятнадцать минут он уже чистил грибы, пока Данила нарезал ломтиками свинину.
– А ты Библиотеку видел хоть раз сам? – спросил Артем с набитым ртом через час, когда они ели тушеную свинину с грибами из алюминиевых солдатских мисок.
– Ты про Великую Библиотеку? – строго уточнил брамин.
– Про ту, которая сверху… Она ведь все еще там? – указал вилкой в потолок Артем.
– В Великую Библиотеку поднимаются только наши старейшины. И сталкеры, которые работают на браминов, – ответил Данила.
– Это ведь они сверху книги приносят? Из Библиотеки? Из Великой Библиотеки, я имею в виду, – поспешно поправился Артем, видя, что его хозяин опять нахмурился.
– Они, но по поручению старейшин касты. Нам самим это не под силу, поэтому приходится использовать наемников, – нехотя объяснил брамин. – По Завету это должны были бы делать мы: хранить знания и передавать их ищущим. Но, чтобы передавать эти знания, их сначала надо добыть. А кто из наших посмеет туда сунуться? – со вздохом он поднял глаза вверх.
– Из-за радиации? – понимающе кивнул Артем.
– Из-за нее тоже. Но главное, из-за библиотекарей, – приглушенным голосом ответил Данила.
– Но это разве не вы библиотекари? Ну, или потомки библиотекарей? Мне так рассказывали.
– Знаешь что, давай за столом об этом не будем. И вообще, пусть тебе кто-нибудь другой расскажет. Я эту тему не особо люблю.
Данила начал убирать со стола, а потом, на секунду задумавшись, отодвинул часть книг с полки в сторону, и между томами, стоявшими в заднем ряду, обнаружилась брешь, в которой поблескивала пузатая бутылка с самогоном. Среди посуды обнаружились и граненые стаканы.
Через некоторое время Артем, восхищенно оглядывавший полки, решил нарушить молчание.
– Надо же, как у тебя много книг, – сказал он. – У нас на ВДНХ, наверное, во всей библиотеке столько не наберется. Я там уже все перечитал давно. К нам ведь редко когда хорошие приходят, разве что отчим принесет что-нибудь стоящее, а челноки все время дрянь разную тащат, детективы всякие. Там к тому же половину не понять. Я ведь еще и поэтому мечтал в Полис попасть, из-за Великой Библиотеки. Просто не могу себе представить, сколько их там наверху должно быть, если ради них такую громадину построили, – и он кивнул на рисунок над столом.
Глаза у обоих уже блестели. Данила, польщенный словами Артема, наклонился над столом и веско проговорил:
– Да ведь это никакого значения не имеет, все эти книги. И Великую Библиотеку не для них строили. И не их там хранят.
Артем удивленно посмотрел на него. Брамин открыл было рот, чтобы продолжить, но вдруг встал со стула, подошел к двери, приоткрыл ее и прислушался. Потом тихонько притворил ее, сел на место и шепотом досказал:
– Всю Великую Библиотеку строили для одной-единственной Книги. И лишь одна она там и спрятана. Остальные нужны только, чтобы ее скрыть. Ее-то на самом деле и ищут. Ее и стерегут, – прибавил он, и его передернуло.