Бойцы мгновенно образовали овал, выставив наружу сомкнутые щиты, над которыми виднелись только шлемы. Свободными руками четверо взялись за носилки. Мальчик и Артем оказались внутри строя, полностью прикрытые щитами. Пленному старику заткнули кляпом рот, связали за спиной руки и выставили его в голове построения. После нескольких крепких тычков он прекратил попытки вырваться и затих, угрюмо уставившись в пол.
Глазами «черепахи» служили двое первых бойцов, у которых были особые приборы ночного видения: они крепились прямо на шлем, так что руки оставались не заняты. По команде отряд пригнулся, прикрывая щитами ноги, и стремительно двинулся вперед.
Зажатый между бойцами, Артем тащил за руку не поспевавшего за ним Олега. Ему ничего не было видно, и о происходившем он мог судить только по отрывистым переговорам остальных.
– Трое справа… женщины, ребенок.
– Слева! В арке, в арке! Стреляют! – О железо щита зазвенели иглы.
– Снимай их!
Послышались ответные автоматные хлопки.
– Один есть… Двое есть… Двигаемся, двигаемся!
– Сзади! Ломов! – Снова выстрелы.
– Куда, куда? Там не пройти!
– Вперед, я сказал! Заложника держи!
– Черт, прямо рядом с глазами пролетело…
– Стой! Стой! Стоять!
– Что там?
– Все блокировано! Там их человек сорок! Баррикады!
– Далеко?
– Двадцать метров до них. Не стреляют.
– С боков заходят!
– Когда они успели баррикады построить?!
На щиты обрушился настоящий дождь игл. По сигналу все опустились на одно колено, так что теперь броня закрывала их целиком. Артем пригнулся, прикрывая мальчика. Носилки с Антоном поставили на пол, и теперь стрелков стало вдвое больше.
– Не отвечать! Не отвечать! Ждем…
– В сапог попало…
– Готовь свет… На счет три – фонари и огонь. У кого ПНВ – выбирайте цели сейчас… Раз…
– Как лупят…
– Два! Три!
Одновременно зажглись несколько мощных фонарей и заработали автоматы. Где-то впереди послышались крики и стоны умирающих. Потом стрельба неожиданно прекратилась. Артем прислушался.
– Вон, вон, с белым флагом… Сдаются, что ли?
– Прекратить огонь! Говорить будем. Заложника выставьте!
– Стой, падла, куда!.. Держу, держу! Шустрый старикан…
– У нас ваш жрец! Дайте нам уйти! – выкрикнул Мельник. – Дайте нам вернуться в туннель! Повторяю, дайте нам уйти!
– Ну, что там? Что там?
– Ноль реакции. Молчат.
– Да они вообще нас понимают?
– Ну-ка, посветите мне на него получше…
– Дайте глянуть…
Потом переговоры оборвались. Бойцы словно погрузились в раздумье – сначала те, что стояли впереди, потом затихли и прикрывавшие тыл. Наступила напряженная, нехорошая тишина.
– Что там? – спросил Артем тревожно.
Ему никто не ответил. Люди перестали даже шевелиться. Артем почувствовал, как мальчик сжал его ладонь своей вспотевшей от волнения ручонкой. Его трясло.
– Я чувствую… Он на них смотрит… – сказал он тихо.
– Заложника отпустить, – произнес вдруг Мельник.
– Отпустить заложника, – повторил другой боец.
Тогда Артем, не выдержав, разогнулся и посмотрел поверх щитов и шлемов – вперед, где в десяти шагах от них, в пересечении трех ослепительных лучей света стоял, не жмурясь и не прикрываясь руками, высокий сгорбленный человек с белой тряпкой в вытянутой узловатой руке. С этого расстояния лицо человека было видно очень хорошо… Слишком хорошо. Это было существо, похожее на Вартана, который допрашивал его несколько часов назад. Артем юркнул за щиты и привел свой автомат в боевую готовность.
Сцена, которую он только что видел, все еще стояла перед глазами. Одновременно жуткая и завораживающая, она вдруг на миг напомнила ему о старой книжке «Сказки и мифы Древней Греции», которую он любил рассматривать, когда был маленьким. Одна из легенд рассказывала о чудовищном создании в получеловеческом обличии, взгляд которого превратил в камень многих отважных воинов.
Он перевел дух, собрал волю в кулак, запретив себе смотреть гипнотизеру в лицо, вскочил над щитами, словно чертик на пружине, и спустил курок. После странного, бесшумного боя, который вели между собой противники, вооруженные автоматами с глушителями и духовыми трубками, очередь «Калашникова», казалось, сотрясла своды станции.
Хотя Артем был уверен, что промахнуться с такого расстояния невозможно, случилось то, чего он боялся больше всего: непостижимым образом это создание угадало его движение, и как только голова Артема появилась над щитами, взгляд угодил в ловушку его мертвых глаз. Он успел нажать на спусковой крючок, но невидимая рука плавно отвела ствол в сторону. Почти вся очередь ушла мимо, и только одна пуля впилась существу в плечо. Оно издало режущий ухо гортанный звук и одним неуловимым движением кануло во тьму.
«Есть несколько секунд, – подумал Артем. – Всего несколько секунд». Когда отряд Мельника прорывался на Парк Победы, на его стороне был элемент неожиданности. Но теперь, когда дикари организовали оборону и выставили вперед своих нелюдей, шанса преодолеть созданный ими заслон, кажется, не было. Единственным выходом оставалось бегство другим путем. В голове промелькнули слова тюремщика: со станции в неизвестном направлении уходят туннели, которых нет на карте метро.
– Здесь другие туннели есть? – спросил он у Олега.
– Там еще одна станция, за переходом, такая же, как эта, как будто отражение в зеркале, – мальчик махнул рукой. – Мы там играли. Там еще туннели, как здесь, но нам сказали, туда ходить нельзя.
– Отступаем! К переходу! – стараясь понизить голос и подделаться под командный бас Мельника, заорал Артем.
– Какого черта?! – недовольно прорычал сталкер.
Он, кажется, приходил в себя. Артем схватил его за плечо.
– Скорее, у них там гипнотизер, – затараторил он. – Нам этот заслон не прорвать! Там другой выход есть, за переходом!
– Верно, она же двойная, эта станция… Отходим! – принял решение сталкер. – Держите баррикаду! Назад! Шагом, шагом!
Остальные медленно, словно нехотя, зашевелились. Подстегивая их новыми приказами, Мельник сумел заставить отряд перестроиться и начать отступление прежде, чем из темноты в них полетели новые иглы. Когда они стали подниматься по ступеням перехода, боец, шедший последним, вскрикнул и схватился за голень. Он еще переступал деревенеющими ногами несколько секунд, Артем видел это в отсветах фонаря. Но потом все тело раненого свела чудовищная судорога, его скрутило, словно отжатую после стирки тряпку, и он рухнул на землю. Отряд остановился. Под прикрытием щитов двое свободных бойцов бросились поднимать своего товарища с земли, но все было кончено. Его тело на глазах синело, а на губах выступила пена. Артем уже знал, что это означает, как знал это, похоже, и Мельник.
– Возьми его щит, шлем и автомат! Быстро! – приказал он Артему. – Отходим, отходим! – закричал он остальным.
Титановый шлем был перепачкан страшной пеной, и снимать его пришлось бы через голову мертвого. Артем так и не смог заставить себя это сделать. Ограничившись автоматом и щитом, он дал круговую очередь, надеясь отпугнуть растворившихся в темноте убийц, занял место в хвосте построения, укрылся щитом и двинулся вслед за остальными.
Они уже почти бежали. Потом кто-то бросил далеко вперед дымовую шашку, и, воспользовавшись неразберихой, отряд начал спускаться на пути. Удивленно вскрикнул и упал на землю еще один боец. Носилки с раненым Антоном нести теперь пришлось только троим. Показываться из-за щита Артем так и не решился и несколько раз стрелял назад наугад. Потом наступило странное затишье: в них больше не летели иглы, хотя, судя по шелесту шагов и голосов вокруг, преследование не прекратилось. Набравшись храбрости, Артем выглянул наружу.
Отряд находился в десятке метров от входа в туннель. Первые бойцы уже шагнули внутрь, двое, развернувшись, обшаривали лучами подступы и прикрывали остальных. Но потребности в этом не было: дикари, кажется, не собирались следовать за ними в туннели. Столпившись полукругом, опустив свои трубки и прикрываясь руками от слепящего света фонарей, они молча чего-то ждали.
– Враги Великого Червя, слушайте!
Из толпы выступил вперед тот самый бородатый вождь, который отдавал распоряжения во время допроса.
– Враги идут в священные ходы Великого Червя. Добрые люди не идут за вами. Сегодня туда идти запрет. Большая опасность. Смерть, проклятие. Пусть враги отдают старого жреца и уходят.
– Не отпускать, не слушать их, – немедленно распорядился Мельник. – Отходим.
Они осторожно продолжили движение. Артем и еще несколько бойцов, которые шли последними, отступали, пятясь и не спуская остающуюся позади станцию с прицела. Сначала за ними действительно никто не шел. Со станции доносились голоса: кто-то спорил, сперва негромко, потом перейдя на крик.
– Дрон не может! Дрон должен идти! За учителем!
– Запрет идти! Стоять! Стоять!
Черная фигура метнулась из темноты в лучи фонарей с такой скоростью, что попасть по ней было совершенно невозможно. Вслед за ней вдалеке показались и другие. Не успевая поймать в прицел первого дикаря, один из бойцов швырнул что-то вперед.
– Ложись! Граната!
Артем кинулся на шпалы лицом вниз, прикрывая руками голову, и раскрыл рот, как его учил отчим. Невообразимый грохот и оглушительная сила взрывной волны ударили по ушам, прижали его к земле. Еще несколько минут он лежал, открывая и закрывая глаза, пытаясь прийти в себя. В голове звенело, перед глазами кружились цветные пятна. Первым звуком, который дошел до его сознания, были неуклюжие, бесконечно повторяющиеся слова:
– Нет, нет, не стреляй, не стреляй, не стреляй, у Дрона нет оружия, не стреляй!
Он оторвал голову и осмотрелся. В перекрестье лучей, высоко подняв руки, стоял тот самый дикарь, что охранял их, пока они сидели в обезьяннике. Двое бойцов держали его на прицеле, ожидая приказов, остальные поднимались с земли и отряхивались. В воздухе висела тяжелая каменная пыль, со стороны станции полз едкий дым.