– Что, рухнуло? – спросил кто-то.
– От одной гранаты… На соплях все метро держится…
– Ну, зато уже не сунутся. Пока завал разберут…
– Этого связать и с собой. Уходим, времени нет, неизвестно, когда они там опомнятся, – распорядился подошедший Мельник.
Привал они сделали только через час. За это время туннель несколько раз раздваивался, и сталкер, шагавший впереди, делал выбор между ответвлениями. В одном месте в стенах виднелись огромные чугунные петли, когда-то, наверное, несшие на себе мощные ставни. Рядом с ними валялись обломки гермозатвора. Кроме этого, ничего интересного не попадалось: туннель был совершенно пуст, черен и безжизнен.
Шли медленно: у пленного старика заплетались ноги, и несколько раз он, споткнувшись, падал на землю. Дрон шагал нехотя и все время бормотал себе под нос что-то про запрет и проклятия, пока ему тоже не заткнули кляпом рот.
Когда сталкер разрешил наконец остановиться и разослал часовых с приборами ночного видения на пятьдесят метров в обе стороны, обессиленный жрец рухнул на пол. Дикарь, умоляюще мыча сквозь тряпку, добился того, чтобы конвоиры подвели его к старику и, опустившись перед ним на колени, скованными руками погладил его по голове.
Маленький Олег бросился к носилкам, на которых лежал его отец, и заплакал. Паралич у Антона прошел, но он все еще был в обмороке, так же, как после первого попадания иглы. Сталкер тем временем поманил Артема в сторонку. Тот больше не мог сдерживать любопытства.
– Как вы нас нашли? Я ведь уже думал, все, съедят, – признался он Мельнику.
– Да что вас искать-то было? Вы дрезину прямо под люком оставили. Дозорные ее через полчаса заметили, когда Антона к чаю не дождались. Просто сами туда не отважились соваться. Охрану выставили, начальнику доложили. Ведь ты меня совсем чуть-чуть не дождался. Потом я еще к Смоленской ушел, на базу, за подкреплением. По тревоге собирались, но на все время нужно. Пока еще экипироваться… Я только на Маяковской начал понимать, что к чему. Там похоже было: тоже обваленный боковой туннель, где мы с Третьяком разделились – по карте искали вход в Д-6. Метров на пятьдесят разошлись. Он, наверное, ближе к нему подобрался. Всего на три минуты отошел, кричу ему – он не отзывается. Подбегаю – лежит весь синий, вспух, губы этой дрянью обметаны. Тут уж было не до поисков. За ноги его взял и на станцию. Пока тащил, вспомнил Семеныча и его историю с отравленным часовым. Посветил на Третьяка – точно, игла в ноге. Тут все и начало становиться на места. Отправил тебе поскорее гонца, чтобы ты оставался на станции, дела уладил и вернулся. Но не успел.
– Неужели на Маяковской тоже они? – удивился Артем. – Но как же они туда с Парка Победы попадают?
– А вот так и попадают, – сталкер снял тяжелый шлем и поставил его на пол. – Ты меня, конечно, извини, но мы не только за тобой сюда пришли, но и на разведку. Я думаю, отсюда должен быть еще один выход в Метро-2. Через него эти твои людоеды до Маяковской и добрались. Там, кстати, та же история, что здесь: дети по ночам со станции исчезают. И вообще черт знает, где они еще шастают, а мы про них ни слухом, ни духом.
– То есть… вы хотите сказать… – сама мысль показалась Артему такой невероятной, что он не сразу осмелился произнести ее вслух. – По-вашему, вход в Метро-2 где-то здесь?
Неужели врата в Д-6, таинственную тень метро, находились совсем рядом с ними? Артему в голову полезли слухи, байки, легенды и теории о Метро-2, которых он успел наслушаться за свою жизнь. Чего стоила хотя бы вера в Невидимых Наблюдателей, о которой ему рассказали два его странных собеседника на Полянке! Он невольно огляделся по сторонам, словно рассчитывая увидеть незримое.
– Скажу тебе больше, – подмигнул ему сталкер. – Я думаю, мы уже в нем.
В это поверить было уже совсем невозможно. Попросив у одного из бойцов фонарь, Артем принялся исследовать стены туннеля. Он ловил на себе удивленные взгляды остальных, прекрасно понимая, что вид у него сейчас, должно быть, преглупый, но ничего не мог с собой поделать. Он и сам не до конца понимал, что рассчитывал увидеть, попав в Метро-2. Золотые рельсы? Людей, живущих, как жили прежде, не знающих об ужасах нынешнего существования, в сказочном изобилии? Богов? Он прошел от одного дозорного к другому, но, так ничего и не обнаружив, вернулся к Мельнику. Тот разговаривал с бойцом, охранявшим дикарей.
– Что с заложниками? В расход? – буднично поинтересовался конвоир.
– Сначала пообщаемся, – ответил сталкер.
Нагнувшись, он вытащил кляп изо рта старика, потом проделал то же со вторым пленным.
– Учитель! Учитель! Дрон идет с тобой! Я иду с тобой, учитель! – сразу же запричитал дикарь, раскачиваясь из стороны в сторону над стонущим жрецом. – Дрон нарушает запрет, Дрон готов умереть от руки врагов Великого Червя, но Дрон идет с тобой, до конца!
– Что там дальше? Что еще за червь? Какие еще священные ходы? – спросил Мельник.
Старик молчал. Испуганно оглянувшись на конвоиров, Дрон поспешно сказал:
– Священные ходы Великого Червя – запрет для добрых людей. Там Великий Червь может показаться. Человек может увидеть. Запрет смотреть! Только жрецы могут. Дрон боится, но идет. Дрон идет с учителем.
– Какой еще червь? – поморщился сталкер.
– Великий Червь… Создатель жизни, – объяснил Дрон. – Дальше священные ходы. Не каждый день можно ходить. Есть дни запрета. Сегодня день запрета. Если увидеть Великого Червя, станешь пепел. Если услышишь, станешь проклят, быстро умрешь. Все знают. Старейшины говорят.
– Там у них все, что ли, такие дегенераты? – сталкер оглянулся на Артема.
– Нет, – помотал головой тот, – со жрецом поговорите.
– Ваше преосвященство, – издевательски обратился Мельник к старику. – Вы меня извините, я, так сказать, старый солдат… Как бы это выразиться… Высоким языком не умею. Но тут где-то в ваших владениях есть одно место, которое мы ищем. Как бы доступнее… Там хранятся… Огненные стрелы? Гроздья гнева?
Он всматривался в лицо старика, надеясь, что тот отзовется на одну из его метафор, но жрец упорно молчал, угрюмо уставившись на него исподлобья.
– Горящие слезы богов? – под удивленными взглядами Артема и конвоиров продолжал изощряться сталкер. – Молнии Зевеса?
– Кончайте паясничать, – наконец презрительно оборвал его старик. – Нечего топтать трансцендентальное своими грязными солдатскими сапогами.
– Ракеты, – сразу перешел на деловой тон Мельник. – Ракетная часть в ближнем Подмосковье. Выход из туннеля от Маяковской. Вы должны понимать, о чем я говорю. Нам срочно надо туда, и вам лучше нам помочь.
– Ракеты… – медленно, словно пробуя слово на вкус, повторил старик. – Ракеты… Вам, наверное, лет пятьдесят, так? Вы еще помните. СС-18 на Западе назвали «Сатаной». Это было единственное прозрение слепой от рождения человеческой цивилизации. Неужели вам мало?! Вы уничтожили весь мир, неужели вам мало?!!
– Послушайте, ваше преосвященство, у нас на это нет времени, – оборвал его Мельник. – Даю вам пять минут, – он хрустнул костяшками, разминая ладони.
Старик скривился. Похоже, ни боевое облачение сталкера и его бойцов, ни плохо скрытая угроза в голосе Мельника не производили на него ни малейшего впечатления.
– А что, что вы мне можете сделать? – усмехнулся он. – Запытать? Убить? Сделайте одолжение, я все равно стар, а нашей вере не хватает мучеников. Так убейте же меня, как вы убили сотни миллионов других людей! Как вы убили весь мой мир! Весь наш мир! Давайте, нажмите на курок вашей чертовой машинки, как вы нажимали на курки и кнопки десятков тысяч разных смертоносных устройств!
Голос старика, сначала слабый и хриплый, быстро наливался сталью. Несмотря на спутанные седые волосы, связанные руки и небольшой рост, он больше не смотрелся жалко: от него исходила странная сила, каждое новое его слово звучало более убедительно и грозно, чем предыдущее.
– Вам не надо душить меня своими руками, вам даже не придется видеть моей агонии… Будьте вы прокляты со всеми вашими машинами! Вы обесценили и жизнь, и смерть… Вы считаете меня безумцем? Но истинные безумцы – это вы, ваши отцы и ваши дети! Разве не было опасным сумасшествием стараться подчинить себе всю землю, накинув на природу узду, загнать ее до пены и судорог? А потом, из ненависти к себе и таким же, как вы, пытаться окончательно расправиться с ней? Где вы были, когда мир рушился? Видели ли вы, как это было? Видели ли вы то, что видел я? Небо, сначала плавящееся, а потом затянутое каменными облаками? Кипящие реки и моря, выплевывающие на берег сварившихся заживо созданий, а потом превращающиеся в морозное желе? Солнце, пропавшее с небосклона на долгие годы? Дома, в доли секунды обращенные в пыль, и живших в них людей, обращенных в пепел? Вы слышали их крики о помощи?! А умирающих от эпидемий и изувеченных излучением? Вы слышали их проклятия?! Посмотрите на него! – он указал на Дрона. – Посмотрите на всех безруких, безглазых, шестипалых! Даже те из них, кто приобрел новые способности, клеймят вас!
Дикарь упал на колени и с благоговением ловил каждое слово своего жреца. Артем и сам чувствовал в этот момент похожее желание. Даже конвоиры невольно сделали шаг назад, и только Мельник продолжал, прищурившись, смотреть старцу в глаза.
– Видели ли вы гибель этого мира? – продолжал жрец. – Понимаете ли вы, кто в ней повинен? Кто знает по именам тех, кто одним нажатием кнопки, даже не видя того, что творит, стирал с лица земли сотни тысяч людей? Превращал бескрайние зеленые леса в выжженные пустыни? Что вы сделали с этим миром? С моим миром?! Как вы посмели взять на себя ответственность за то, чтобы обратить его в ничто? Земля не знала большего зла, чем ваша адская машинная цивилизация, цивилизация, противопоставляющая неживые механизмы природе! Она сделала все возможное, чтобы окончательно подмять, сожрать и переварить мир, но зарвалась и истребила самое себя… Ваша цивилизация – это раковая опухоль, это огромная амеба, жадно всасывающая в себя все, что есть полезного и питательного вокруг, и исторгающая только зловонные отравленные отходы. И теперь вам снова нужны ракеты! Вам нужно самое страшное оружие, созданное цивилизацией преступников! Зачем? Чтобы довершить начатое? Чтобы шантажировать последних выживших? Прорваться к власти? Убийцы! Я ненавижу вас, ненавижу вас всех! – в исступлении закричал он, потом закашлялся и замолк.