Пока люди существуют, чтобы помнить и лелеять свой город, он выживает и поднимается снова. Лучшие образцы этого тезиса можно найти в Японии, города которой перенесли самые тяжелые атаки во время войны. Самое разрушительное оружие человечества, когда-либо развернутое против города, – американская зажигательная бомба М69 весом в шесть фунтов[425]. Их сбрасывали связками по сорок штук с бомбардировщиков В-29 «Летающая крепость», и они выбрасывали медленно горевший напалм на деревянные крыши японских домов. «Неожиданно… я увидел сияние на горизонте, похожее на восход солнца, – вспоминал американский пилот о ночи 9 марта 1945 года. – Токио целиком распростерся под нами, превращенный в один грандиозный пожар, в то время как еще больше фонтанов огня устремляли вниз с многочисленных В-29. Черный дым вздымался облаками на тысячи футов, создавая мощные тепловые потоки, которые серьезно хлестали наш самолет, принося ужасный запах горелой плоти»[426].
В ту ночь состоялся самый разрушительный налет в мировой истории – в Токио погибло 100 тысяч человек, многие сгорели заживо; было разрушено 267 171 зданий, 16 квадратных миль[427] города исчезло с лица земли, около миллион горожан остались без дома. С этого момента и по июнь почти каждый из японских городов подвергся атаке с помощью зажигательных бомб.
Бомбы падали на одну из самых стойких урбанистических культур человечества. Токио всегда жил на самом краю катастрофы; еще до 1945 года он пережил многочисленные циклы разрушения и восстановления, его опустошали пожары, наводнения, тайфуны и землетрясения. Ничего удивительного, что в стиль жизни этого города была вплетена готовность и способность возрождаться после катастроф. Кроме того, в Токио не было сильной традиции городского планирования, он рос произвольно, район за районом, здание за зданием. После пожаров, что проносились через японскую столицу в XIX веке, районы восстанавливали жители. То же самое произошло и после Великого землетрясения Канто в 7,9 балла, что произошло 1 сентября 1923 года, – оно убило 143 тысячи человек и разрушило значительную часть города. К моменту этого землетрясения в Токио было 452 добровольных самоорганизовавшихся общества, именуемых chōnaikai, покрывавших половину города. Когда разразилась катастрофа, они стали основанием для восстановления. После этого chōnaikai начали создавать там, где их не было, и они закрыли весь Токио[428].
Восстановление традиционных деревянных структур после катастрофы всегда происходило с ошеломительной скоростью. Даже после катаклизма бомбардировки в марте 1945 года выжившие продолжали населять руины города, строя сотни тысяч хлипких деревянных халуп, точно так же, как их предшественники во время терзавших Токио напастей. Сразу после атаки многие жили в тоннелях метро или дырах в земле, другие превратили в дома остовы трамваев и автобусов. Именно эти люди не позволили городу опустеть, они оставались в развалинах и начали работу по восстановлению.
В яркой вспышке апокалиптического света в 8:15 утра 6 августа 1945 года шестьдесят четыре килограмма урана, сдетонировавшие над Хиросимой, освободили эквивалент шестнадцати килотонн тротила. Тепловая волна – 4000 °C – привела к тому, что здания в эпицентре загорались сами, и погубила тысячи из них. Ударная волна, продвигавшаяся со скоростью две мили в секунду[429], разравнивала все на своем пути; гамма-излучение и «черный дождь» распространили радиацию на большое расстояние. Взрыв и ударная волна уничтожили все в радиусе двух километров, убили 80 тысяч из 420 тысяч населения; еще 60 тысяч умерли от ран и радиационного заражения до конца года. Тысячам предстояло страдать от нарушений здоровья и психологических травм всю жизнь. Район вокруг эпицентра превратился в обугленную пустошь, в «атомную пустыню».
Но город не был мертв, даже несмотря на то, что 70 % его зданий перестали существовать. Даже посреди того ужаса, что обрушился на Хиросиму, за какие-то часы оказались развернуты госпитали в школах и на складах, также были организованы экстренные поставки продовольствия. Пожары продолжали свирепствовать, и девушки из старших классов помогали разбирать здания, чтобы остановить огонь.
В день атаки Тецуро Микаи работал в штаб-квартире электрической компании, всего в 700 метрах от эпицентра. Чудом выживший, он потратил сутки на борьбу с пожаром на электростанции. «Глядя в прошлое, сейчас [в 2015 году] я понимаю, что было достаточно легко улизнуть, – вспоминает он. – Но я остался, поскольку мной двигало чувство долга, я хотел увидеть, как электричество вернется в город». На следующий день свет уже был в некоторых районах. Микаи помогал ставить телеграфные столбы в разрушенном квартале. Примерно через полторы недели свет был в 30 % домов, а к ноябрю вернулся повсюду.
Куро Хорино, 51-летний инженер из отдела водоснабжения, ухитрился восстановить городские насосы уже к вечеру 6 августа, несмотря на то что сам получил серьезные ожоги[430].
В результате экстраординарных усилий жителей Хиросимы подобие нормальной жизни стало возвращаться. Уже на следующий день из пригорода восстановила вещание радиостанция; Банк Японии открыл отделения через два дня; к югу от железнодорожного вокзала заработал неофициальный рынок. Школы снова приняли детей (у многих из них вылезли волосы после облучения); учиться приходилось в зданиях складов или прямо на улицах. Столь же важным было восстановление контактов с близкими людьми за пределами города. Через пять дней после взрыва бомбы открылось временное почтовое отделение, и почтальоны отправились по горам мусора, по памяти находя разрушенные дома. Люди строили простенькие хижины в эпицентре и вокруг него; понимая, насколько важна коммуникация, почтовые работники доставляли письма в лишенные адресов временные жилища. Затем появились почтовые ящики. «Красные почтовые ящики среди руин были словно символы мирной жизни», – вспоминал один из почтальонов через много десятилетий[431].
Общим местом при создании книг о городах стало цитировать трибуна Сициния из трагедии Шекспира «Кориолан»: «А что такое город? Наш народ»[432]. Истинное значение этого высказывания становится понятным, когда изучаешь историю Второй мировой. Сопротивляемость города, продемонстрированная в Хиросиме, была частью глобального феномена, того самого, который открыл невероятную силу, которой обладают крупные поселения людей; эту силу часто игнорируют или недооценивают.
Как убить город, часть 3: тотальная война
Гитлер вынужден был признать, что у воздушных налетов есть свои пределы. Однако у него имелись другие, не менее ужасные способы разрушения городов. Когда ты захватываешь крупный метрополис, это часто означает, что война выиграна. То, что ты делаешь потом, – другой вопрос. В отношении городов вроде Парижа, Брюсселя или Лондона фюрер не хотел прибегать к тотальному разрушению: «В конце концов, победители и побежденные, мы все будем погребены под теми же руинами». Тотальная война и война на уничтожение была чем-то совершенно иным[433].
«Город Сеннахериба, сына Саргона, отпрыска домашнего раба, завоевателя Вавилона, грабителя Вавилонии, его корни я выдерну из оснований земли, которую я уничтожу» – это слова царя Вавилона Навуходоносора, который распорядился полностью уничтожить Ниневию в 612 году до н. э. А вот другой пример: Delenda est Carthage – «Карфаген должен быть разрушен». Стремясь к имперскому контролю над Средиземным морем, Рим собирался стереть Карфаген, основного конкурента, с лица земли. После трехлетней осады, в 146 году до н. э., римский полководец Сципион Африканский[434] разрушил великий метрополис античного мира. Пожары пылали семнадцать дней, оставив слой пепла в метр глубиной. Карфаген лишили населения: 140 тысяч женщин и детей эвакуировали, 150 тысяч погибли во время осады, а выжившие – 55 тысяч – оказались проданы в рабство. То место, где находился город, засыпали солью и вспахали, осуществив символический акт превращения урбанистической территории в сельскую. Каждая запись о существовании Карфагена, до которой только добрались римляне, была ликвидирована.
Города столь упорно цепляются за жизнь, что завоевателю приходится уничтожать каждую часть их системы жизнеобеспечения. Ничто не должно остаться, даже память. Второй на тот момент по размеру город мира, Виджаянагара в Южной Индии, был сожжен дотла врагами в 1565 году. Тайский метрополис Пхра Накхон Си Аюттайя, процветавший в XVII веке и выросший до одного из крупнейших мегаполисов планеты с населением в миллион, пополнил список исчезнувших городов, когда его сокрушили бирманцы в 1767-м.
В июне 1941 года Гитлер начал операцию «Барбаросса». Если бы она прошла по плану, то Германия, помимо прочего, захватила бы сельскохозяйственные ресурсы СССР и использовала их, чтобы прокормить собственное население. Без обеспечения продовольствием, по оценкам Рейха, в этом случае должны были умереть 30 миллионов советских людей. Городское население СССР как раз достигло отметки в 30 миллионов в период между Первой мировой и 1939 годом. А на месте превращенных в руины советских метрополисов должны были появиться германские колониальные города, окруженные плодородными полями, арийский «рай на Земле».
Гитлер наметил три направления атаки: Ленинград, Москва и Украина. Вторжение началось в июне; к осени группа армий «Север» окружила Ленинград, а группа армий «Юг» триумфально двигалась по Украине. Они обеспечили фланги для главной атаки: 1,9 миллиона человек, 1000 танков и 1390 самолетов группы армий «Центр» готовились нанести удар на восток, чтобы поразить Москву.