[558]. Присутствие насаждений может привести к росту цен на собственность в 20 %. Кейптаун оценивал свою урбанистическую экологию в сумму между 5,13 и 9,78 миллиарда долларов. Городской лес в Ланчжоу размером в 2789 гектаров приносит экономике города примерно 14 миллионов долларов в год; деревья Нью-Йорка дают городу выгоду примерно в 120 миллионов. Если раньше на зеленые насаждения в городе смотрели, по большей части, как на украшение, то теперь смотрят как на основной элемент. Одно большое дерево может высосать до 150 килограммов углерода из атмосферы. Кроме того, деревья фильтруют загрязнения, переносимые по воздуху (от 20 до 50 % частиц взвеси), и охлаждают перегретые мегаполисы от 2 до 8 °C, что позволяет уменьшить использование кондиционеров на 30 %. Если деревья способны оказывать такой эффект, то они будут жизненно необходимы не столько для предотвращения изменений климата, сколько для того, чтобы мы могли пережить это изменение. С 2000 года температура в мегаполисах резко поднялась, с этого же времени удвоилось использование кондиционеров, и по прогнозу к 2050 гду оно утроится. Энергия, которая требуется, чтобы позволить нам охладиться, равняется совокупному энергопотреблению США и Германии – 10 % от мирового. Если сады на крышах в Мехико и зеленые стены в Каире в состоянии охлаждать здания, то они смогут быть альтернативой саморазрушительной опоре на кондиционирование воздуха[559].
Монетизируя природу, мы начинаем видеть ее ценность. Отказываясь уделять ей внимание, мы вынуждены, набивая шишки, понимать, насколько города зависят от их экологии. Новый Орлеан заплатил за уничтожение болот в окрестностях в 2005 году, когда по нему ударило катастрофическое наводнение. В тот же самый год в Мумбаи пожалели о ликвидации сорока квадратных километров мангровых лесов, естественного барьера между сушей и морем, – когда и этот город затопило. Во время стремительной урбанизации Бангалора температура в городе поднялась на 2,5 °C и начались частые наводнения – результат как уничтожения 88 % зелени в городе, так и 79 % болот. Луисвилль, штат Кентукки, – один из наиболее страдающих от жары городов в США, температура в центре там может быть на 10 °C выше, чем в пригородах, а объясняется это тем, что растительность в центре покрывает жалкие 8 % территории. Городу требуется сажать сотни тысяч деревьев в год, чтобы справиться с температурой; но на данный момент бизнес Луисвилля не высказывает охоты заниматься этим.
Перед лицом суперштормов последнего времени выяснилось, что многослойная бетонная «покрышка» современных городов и пригородов не позволяет им избавляться от излишков дождевой воды. Чикаго, Берлину и Шанхаю пришлось научиться (кое-кому заново), как создавать естественные гидрологические схемы, чтобы избежать наводнений. Деревья и тут совершенно необходимы, поскольку они могут поглощать большое количество влаги. Можно использовать сады на крышах, как в районе Шанхая Линьян, городские болота, пористые тротуары, биосвейлы – системы очистки с участием болотных растений, а также дождевые сады как исполинские губки, которые будут впитывать излишек дождевой воды, а потом медленно отдавать ее. Вода фильтруется в водоносные слои или реки или постепенно испаряется в атмосферу, попутно охлаждая перегретый город. Потребность – избавиться от наводнений; побочным продуктом будет больше деревьев и цветников, водоемов и контролируемых болот, которые благотворно влияют на здоровье человека и на биоразнообразие. Во многих развивающихся частях мира биоразнообразие до некоторой степени поддерживалось распространением в городах сельского хозяйства; особенно это заметно там, где производство пищи в сельской местности не успевало за ходом перемен. В Гаване 90 % фруктов и овощей выращивают на 200 organopónicos, органических городских фермах, которые начали создавать после развала советского блока в 1991 году, обрушившего попутно кубинский импорт продовольствия и удобрений. Organopónicos занимают 12 % городской территории, они часто втиснуты между уродливыми высотными домами густонаселенных районов Гаваны[560].
По всему миру насчитывается 10–20 миллионов городских фермеров (65 % из них женщины), они работают повсюду: и на бросовых участках земли, и в официальных городских хозяйствах. В кенийских городах 29 % семей заняты в сельском хозяйстве; во Вьетнаме и Никарагуа 70 % домашних хозяйств зарабатывают что-то на выращивании продовольствия[561]. Но по оценке ООН, 15–20 % пищевых продуктов в наше время производится на территории больших городов.
С начала нового тысячелетия городское сельское хозяйство стало частью стратегии выживания людей в быстрорастущих мегагородах Африки, Латинской Америки и Азии. Миллионы выращивают фрукты и овощи просто для того, чтобы заработать на жизнь. Городские фермы сами по себе никогда не смогут полностью обеспечивать город едой, однако они важны для местной экономики и еще более важны для биоразнообразия урбанистической среды, они создают хабитат для большого количества членистоногих, микробов, птиц и маленьких млекопитающих.
Идея создания полностью «зеленого» города выглядит утопически, но она тем или иным образом реализуется в разных частях мира, даже там, где о ней не думают специально. В рамках этой идеи в Сиэтле, например, бесполезные для экосистемы виды растений заменили местными вечнозелеными растениями, поскольку они лучше удерживают воду, приносимую штормами. Громадный Нью-Йорк между 2007 и 2015 годами посадил миллион деревьев; покрытие деревьями в Шанхае увеличилось с 3 % в 1990 году до 13 % в 2009-м и 23 % в 2020-м, ну а новейший городской план обещает довести цифру до 50 % к середине века. В городе Сальвадоре, Бразилия, обширную мусорную свалку превратили в городской лес, удобрением для которого стали очищенные сточные воды из канализации. Ранее переполненные автомобилями улицы Амстердама изменились благодаря деревьям, садам, розовым кустам и игровым площадкам; ежегодно там избавляются от 1500 парковочных мест. С 2011 года Лос-Анджелес, очень бедный парками, стал превращать закрытые парковки и заброшенные стройки в «карманные» парки. Существуют также совсем крохотные зеленые пятачки, возвращающие часть парковочных мест пешеходам. Для Лос-Анджелеса, города, построенного вокруг личной машины, это маленькая символическая победа.
Автомобили не вечно будут править в наших городах. Города уже сейчас сражаются с ними, ограничивая право доступа и облагая автовладельцев налогами. Как в Амстердаме и Лос-Анджелесе, место пожирающих землю автостоянок могут занять деревья, кусты и трава. Например, индийский Ченнаи запланировал невероятные 60 % своего транспортного бюджета на развитие пешеходной и велосипедной сети. В США существуют планы превратить несколько огромных многополосных городских шоссе – монстров, которые разрывали жилые районы в 1960-х, изолируя их и обрекая на постепенный упадок, – в бульвары и парки. Живым примером такой трансформации может служить Seoullo 7017, некогда загруженная городская развязка в Сеуле, движение на которой закрыли в 2015-м, превратив ее в пешеходный парк-эстакаду длиной в один километр, где высажено 24 тысячи растений.
Города – сложные адаптивные системы; как показывает история, они невероятно хороши в том, чтобы обеспечивать собственное выживание. Озеленение мегаполисов в XXI веке – один из аспектов этого старого инстинкта самосохранения, тот же защитный механизм, что некогда породил стены, башни, крепости и бомбоубежища. Города – главные игроки на арене изменения климата, куда более заметные, чем государства. Шанхай, Осака, Лагос, Хошимин, Дакка находятся среди тех, кто уйдет под воду, если уровень моря поднимется на полтора метра. Сегодня две трети метрополисов с населением более пяти миллионов находятся на территориях не выше десяти метров над мировым океаном. Городам приходится сражаться с изменениями климата, которые они сами во многом и породили.
В 2017-м 394 миллиарда долларов было инвестировано в экологические технологии по всему миру, и почти два триллиона – на возобновляемые источники энергии. Сан-Франциско, Франкфурт, Ванкувер и Сан-Диего находятся на пути к тому, чтобы получать 100 % электричества с помощью таких источников. Компании в городах вроде Ньюарка и Сингапура экспериментируют с гидропонным сельским хозяйством под контролем компьютеров. Небоскребные фермы используют всего 10 % воды, которая требуется при традиционном возделывании земли, им практически не нужны нитраты и пестициды.
Градостроители XXI века носят знакомые имена: Google, Cisco, Apple, Microsoft, Panasonic, IBM, Siemens, Huawei. Опираясь на свой бэкграунд, эти компании смотрят на метрополис XXI века как на систему, которую можно сделать более эффективной – и как следствие более живучей, – используя большие объемы данных и искусственный интеллект. Точно так же, как города некогда адаптировались к технологическим изменениям прошлого – например, к промышленной революции или к двигателю внутреннего сгорания, – они снова трансформируются, но уже вокруг компьютера.
В новой версии города сенсоры будут внедрены повсюду; смартфоны жителей будут передавать информацию центральному компьютеру, что позволит наблюдать за всем и реагировать в режиме реального времени за потоками транспорта, использованием энергии и уровнем загрязнения, фиксировать преступления и несчастные случаи. Уже сейчас в Рио-де-Жанейро команда из 400 человек работает в офисе, напоминающем ЦУП, куда стекаются данные обо всем, от загрязнения воздуха до стримов от камер наблюдения и паролей, которые используются в локальных социальных сетях.
Сантандер, Испания, самый продвинутый в этом направлении город, может похвастаться 20 тысячами сенсоров, которые постоянно наблюдают за активностью человеческого муравейника. Сенсоры в мусорных баках сообщают машинам по вывозу мусора, когда требуется визит; размещенные в парках, они контролируют уровень влажности почвы и включают или выключают оросительную систему при необходимости; уличное освещение тускнеет и разгорается в зависимости от наличия или отсутствия пешеходов и трафика. Искусственный разум, используемый таким образом, может снизить расход энергии и воды на 50 %. Он также может повысить эффективность города во многих других отношениях. Акустические сенсоры фиксируют сирены приближающейся «скорой» и переключают светофоры, чтобы обеспечить ей свободный путь. Были проделаны расчеты, согласно которым 30 % времени за рулем тратится на поиск места для парковки, – беспроводные сенсоры могут засечь неиспользуемое пространство и направить автовладельца прямо к нему.