Мы складываем в пакет две упаковки пива, седлаем мотоциклы и отправляемся к Алексу домой. Все окна в доме освещены, как будто там кто-то есть, но я знаю, что это не так. Мне приходится силком тащить Рикки по дорожке к дому.
– Ты уверена, что там никого нет? – повторяет он.
Я открываю банку пива, делаю глоток, отдаю ему, приближаюсь вплотную к его лицу и говорю. – Ты и сам это знаешь. – Мне нравится кокетничать с Рикки. Он такой лапочка, на два года старше меня и на год младше Пэта. Одно время в старшей школе Джар Айленда мы даже встречались, но потом он закрутил с какой-то другой девчонкой. Сарой, кажется? Я уже забыла. Все равно этим летом он ее бросил из-за того, что она изменила ему с преподавателем общественного колледжа. Такое там случается сплошь и рядом, вот почему мне нужно держаться отсюда подальше.
Калитка закрыта на замок, и нам приходится забраться на мусорный бак, чтобы перелезть. Как только мы оказываемся внутри, автоматически включается освещение участка. У меня замирает сердце, я жду, что завоют сирены или что-то в этом роде. Мы замираем, и через некоторое время свет гаснет.
– Видите? – говорю я небрежно. – Все хорошо.
Бассейн Алекса уже закрыт на зиму, наполовину слит и прикрыт брезентом. Черт. Я приподнимаю крышку джакузи, слава богу, что в нем есть вода. Это навороченная модель с разноцветным освещением и встроенной стереосистемой. Мы все забираемся в воду, включаем форсунки и очень скоро в ванной становится тепло. У Рикки нет с собой плавок, и он раздевается до трусов. В черных боксерах он выглядит чертовски круто. У него накачанное тело, на животе со шрамом от аппендикса видна каждая мышца.
На мне черное бикини с черным верхом. Я отталкиваю подружку Тима, чтобы сесть рядом с Рикки.
– Клевое место, – говорит один из парней.
– Сейчас бы дунуть! – стонет Скитер.
Меня это слегка злит. У большинства из этих парней никогда не будет денег, они никогда больше не попробуют такого на Джар Айленде. Если только не будут работать уборщиками бассейнов. А некоторые обязательно наймутся.
– Ты знаешь парня, который тут живет? – спрашивает меня Тим.
Да.
– У тебя что-то с ним было? – интересуется Рикки.
– Нет, конечно, – вру. Мне прекрасно известно, что именно думают эти парни по поводу таких людей. Они не такие, как мы. Называйте меня расисткой или коммунисткой, но это абсолютная правда. Мы с Алексом абсолютно разные. Во-первых, он сейчас летит на чертовом собственном самолете в колледж, куда его родители, скорее всего, сделали солидное пожертвование, чтобы его приняли. Непонятно вообще, что он делает со мной на подготовительных курсах. Ему вообще не нужно хорошее эссе, он может сдать пустой бланк. Я допиваю пиво и швыряю пустую банку на землю, как будто мне на все наплевать. Потом я придвигаюсь к Рикки. Он протягивает руку и обнимает меня за плечи, но через мгновение убирает ее обратно.
Хм… странно.
У меня в животе что-то сжимается. Неужели я все неправильно поняла? Я ему не нравлюсь? Не знаю, смогу ли я пережить еще одну неудачу, как с Алексом Линдом. Милый парень, которому я до лампочки. Мое эго не такое уж и непробиваемое.
Я окидываю взглядом джакузи. Все друзья моего брата смотрят на нас.
Все понятно. С этим я справлюсь. Он хочет остаться со мной наедине.
– Черт, – неожиданно говорю я. Все умолкают.
– Что? – шепчет Рикки.
– Мне кажется, я что-то слышала. – Я выбираюсь из воды. Какая же холодрыга! От моего тела валит пар.
– Что? Я ничего не слышал.
Дурачок. Я хватаю Рикки за руку.
– Пошли проверим.
Он кидает на меня умоляющий взгляд, потом смотрит на остальных, но в джакузи уже все снова шепчутся и хихикают, не обращая на нас никакого внимания.
– Быстрее! – рявкаю я потому, что рискую отморозить задницу.
Мы идем через лужайку и скрываемся за стеной домика у бассейна. Как же прикольно будет целоваться с Рикки под окнами спальни Алекса. Я прижимаю его к стене и говорю.
– Так мы сделаем это или нет? – Мой голос звучит не так сексуально, как мне бы хотелось – я вся дрожу от холода.
Его губы останавливаются в миллиметре от моих.
– Все наши же рядом, Кэт.
Я обвиваю его руками и прижимаюсь грудью. Так хотя бы чуть-чуть согреюсь.
– Почему тебя это волнует? – шепчу я. Из моего рта появляются облачка пара. Закрыв глаза, я жду, что его губы коснутся моих.
Ничего не происходит.
Я открываю глаза и вижу преданный щенячий взгляд Рикки.
Моя рука падает.
– Ты это серьезно, Рикки? Хочешь отшить меня прямо сейчас? – Голос утратил последние жалкие остатки сексуальности. Он просто злой.
Рикки пожимает плечами.
– Пошли. Тут так холодно. Давай вернемся в джакузи.
Я иду вперед, и мои зубы стучат так сильно, что я это слышу. Связаться с еще одним придурком без яиц – последнее, что мне сейчас нужно.
Рикки пытается схватить меня за руку и повернуть к себе.
– Кэт, подожди!
Но я вырываюсь и подхожу к джакузи. Вместо того, чтобы снова залезть в воду, я хватаю с шезлонга рубашку.
– Эй, там копы проезжали мимо и светили фарами во двор. Нам пора линять отсюда. Прямо сейчас. – Рикки уже рядом, он слышит, как я вру, но не выдает меня. Все выскакивают из воды и бегут босяком к мотоциклам.
Я иду следом, но в последний момент окидываю взглядом двор Алекса. Кругом все усыпано бычками и банками из-под пива.
– Ты идешь? – подгоняет меня Рикки.
Я не отвечаю. И он не повторяет свой вопрос, и просто уходит за всеми следом.
В одном из мусорных бачков я нахожу большой пакет и, подсвечивая телефоном, собираю мусор с лужайки. Очень скоро начинается снег. Рубашка вся промокла. А меня даже до дома никто не довезет. Чертова жизнь!
Глава двадцать восьмая. Лилия
На улице идет снег. С неба падают маленькие редкие снежинки, и это очень красиво. Я всегда любила зимний Бостон. Он похож на те города, что описывал в своих романах Диккенс.
Мы ждем, когда освободится столик в Солте, любимом моем и мамином ресторане. Здесь лучший суп из лобстеров в городе, его подают в серебряной супнице. Мы сделали предварительный заказ на 7 часов, но миссис Линд так долго приводила себя в порядок, что мы опоздали. Уже девятый час, а мы еще не ужинали. Я даже чувствую слабость.
– Это просто смешно, – говорит миссис Линд так громко, что всем слышно. На ней лисья шуба и черные сапоги-ботфорты.
– Сейчас нас посадят, – говорит моя мама. – Они уже накрывают стол на четверых. – Несмотря на то, что ее голос, как всегда доброжелательный, губы сжаты в ниточку, и я знаю, что она злится.
– Мы ждем уже полчаса, – фыркает миссис Линд. – В пятницу!
– Это пятизвездочный ресторан, – напоминает ей мама. – Здесь все не так, как у нас на острове.
Миссис Линд качает головой, а вместе в ней качается и ее пышная ярко-рыжая шевелюра до плеч.
– Сейчас пойду и выскажу все официантке.
– Селеста, – умоляюще говорит мама.
К счастью, к нам подходит официантка и говорит, что столик готов.
– Наконец-то, – фыркает миссис Линд, и мы с Алексом переглядываемся.
С момента приезда нас не покидало напряжение. Например, мама хотела до ужина заехать в дизайнерский офис, где она раньше работала, поболтать с Бертом и Кливом, ее давними друзьями, которые знали меня с пеленок. Они партнеры и много путешествуют по миру, вдохновляясь то марокканскими коврами, то прованской керамической плиткой. Они всегда присылали нам с Надей на Рождество красивые подарки – то масло лаванды, то браслеты из хрусталя, то кувшины из глины Мертвого моря.
Но мы так и не смогли из-за миссис Линд. Грейс, нам нужно до закрытия попасть в магазин Гермес; мне нужно, чтобы ты оценила столик, который я себе приглядела. Вот чем мы занимались вместо того, чтобы общаться с друзьями. Алекс то и дело приставлял к виску палец и делал вид, что стреляет. Я тормозила у витрин с эмалевыми браслетами в надежде, что мама включит один из них в мой список подарков к Рождеству. Я небрежно показала на один из них, а мама мне выдала: – Я тебе его не куплю Лилли, тебе не нужен браслет за шестьсот долларов. Миссис Линд пыталась уговорить продавщицу добавить его в свой счет, но мама была категорически против. Миссис Линд вынуждена была смириться. Я чувствовала себя виноватой, вряд ли, если бы знала, сколько он стоит, я его вообще попросила. Хотя, должна признать, что мне было бы приятно посмотреть на лицо Ренни, когда она увидела бы на моей руке браслет за 600 долларов.
А потом мы ходили по кампусу, и маме захотелось посмотреть на библиотеку и полюбоваться архитектурой зданий, но миссис Линд начала жаловаться, что у нее болят ноги. Я знала, о чем думает мама потому, что и сама об этом думала: зачем надевать обувь на восьмисантиметровом каблуке на экскурсию по кампусу? Это так непрактично.
Женщина метрдотель ведет нас к столику в глубине ресторана и сажает на диван, обитый глянцевой кожей. Я сажусь рядом со своей мамой, а Алекс со своей напротив.
Миссис Линд сразу же берет винную карту.
– Белое или красное? – спрашивает она у моей мамы.
– Пожалуй, я выпью бокал совиньона, – отвечает мама, заправляет прядь волос мне за ухо и говорит мне. – Ты сегодня чудесно выглядишь, солнышко.
Глядя на нее из-под ресниц, я слегка улыбаюсь. Я приложила к этому много усилий. На Джар Айленде, мне было все равно, как я одета, но в Бостоне люди уделяют гораздо больше внимания своему внешнему виду. На мне уютный серо-лиловый свитер, стянутый на талии белым пояском из дорогой кожи, и ботинки на платформе, которые я купила специально для этой поездки. А еще я накрутила волосы и сделала низкий хвост, перекинув его через плечо. Когда я вышла из ванной, Алекс сделал мне комплимент. На нем был синий кашемировый свитер, но увидев меня, он поддел под него рубашку с галстуком.
Как только к нам подходит официант, не успеваем мы вымолвить и слова, как миссис Линд говорит:
– Бутылку Совиньона и бутылку Вдовы Клико.