– Оно немного сумбурно, – говорю я. – И я до сих пор не уверена, что им воспользуюсь. Но… мне было бы интересно узнать ваше мнение перед тем, как я его отошлю на следующей неделе.
Она кивает.
– Конечно. Я попытаюсь его прочесть к концу дня.
– Я вас не тороплю, все в порядке. – Но я осталась довольна. – Спасибо, миссис Чиразо.
Глава тридцать восьмая. Мэри
Помещение для занятий хора – это комната без окон, расположенная прямо за актовым залом. Стены покрашены ярко-белой краской и абсолютно звуконепроницаемы, а дверь при открывании издает смешной чмокающий звук. Мы вваливаемся внутрь, и кажется, что там все освещено искусственным солнцем.
Мистер Маюрник, руководитель школьного хора уже сидит за пианино. Пока ученики входят, он наигрывает что-то джазовое, бодрое, и стучит по клавишам так, что в комнате даже воздух вибрирует.
– Привет, индюшата! – говорит он, как только мы садимся. – Ну как, пережили бойню?
Ему кажется, что это хорошая шутка, но именно так я и воспринимаю День Благодарения. На все 100 %.
Сегодня, в первый день после праздников, все еле двигаются. Раньше и со мной такое бывало. Теперь мне совсем не хочется стряхнуть с себя то сонное состояние, которое бывает, когда слишком много съела и слишком долго спала. Я чувствую себя опустошенной. Выжатой. Наверное, из-за этого рюкзак с учебниками кажется мне таким тяжелым, хотя книг в нем столько же, сколько и всегда.
Весь остаток выходных я практиковалась. Проверяла, что я могу. Получится ли у меня сбросить ручку со стола? Да, с некоторым усилием. Могу ли я сделать так, чтобы задул ветер? Нет. А как насчет штор в моей спальне? Заставлю ли я их колыхаться, не дотрагиваясь до них? Иногда.
Странно проделывать все это и одновременно находиться здесь, в школе, вместе с остальными. Но я – не они.
Рядом с каждым на соседних стульях лежит папка с отксерокопированными текстами песен. На обложке – праздничные рисунки: снеговики, остролист, подарки, перевязанные лентами, подсвечники. Все, что я так люблю. Мне хочется попробовать, смогу ли я заставить страницы двигаться, но сдерживаюсь. Мне нужно быть осторожной. Никто не должен знать мою тайну. Даже Кэт с Лилией. Особенно они.
Как они среагируют, если я им скажу? Захотят ли они остаться моими подругами? Если нет, то я буду хранить этот секрет вечно. Сейчас дружба с ними – это единственно правильная вещь в моей жизни. Но я им обязательно расскажу, что я видела. Рива с Ренни.
Я сажусь на свое обычное место в заднем ряду. Алекс Линд приходит за мгновение до звонка и устраивается спереди. Когда в начале учебного года я узнала, что он тоже ходит на хор, я подумывала бросить это занятие. На всякий случай. Но потом решила, что он меня не знает, я для него просто девочка, которая иногда болтает с Лилией и Кэт. Он ведь никогда со мной не разговаривал.
После звонка мистер Маюрник встает рядом с пианино и начинает говорить. Он высокий, широкоплечий, с блестящей лысиной и моржовыми усами. Он всегда носит галстуки на музыкальную тему: с клавишами, скрипичными струнами и нотными ключами.
– Итак, леди и джентльмены. Начиная с этого дня, вы больше не индюшата. Теперь вы – маленькие эльфы, но не рождественские, поскольку наш праздник будет вне религии. – Он глубоко вздыхает. – Мы репетируем эти песни уже целую неделю, но власти города еще не одобрили репертуар. А вы сами знаете, как быстро все меняется, когда дело доходит до политики. – В качестве иллюстрации Мистер Маюрник медленно наигрывает гамму. До, ре, ми.
Мне приходится делить мою папку с девочкой, сидящей рядом. Я заглядываю ей через плечо, пока она листает страницы. Здесь нет моих любимых классических мелодий: «Маленького барабанщика» и «Радостного мира», вместо них – «Зимняя сказка» и «Снеговик», что тоже неплохо. Они мне тоже нравятся.
– Как всегда, наш хор будет выступать на Главной улице во время церемонии зажжения рождественских огней на Джар Айленде в следующий вторник. Поэтому, давайте приступим!
Он взял несколько аккордов, и мы начали распеваться. Мне нравится напрягать связки, нравится, как мой голос звучит в унисон с другими голосами.
– Отлично, – говорит мистер Маюрник. – Теперь, когда мы хорошенько разогрелись, давайте решим, кто из вас будет петь соло. Сопрано, не могли вы выйти вперед?
Я сопрано, поэтому я тоже встаю. Пока я иду по рядам, я начинаю нервничать. Мне хорошо, когда я пою в заднем ряду, но здесь перед всеми я чувствую, что у меня перехватывает горло. Неожиданно я вспоминаю папу. Он всегда говорил, что у меня красивый голос. Перед тем, как задуть свечи на торте, он всегда просил меня дважды спеть «С днем рождения тебя». И не обращал внимания на то, что торт был залит расплавленным воском.
От этого воспоминания мне не стало лучше. Наоборот, я почувствовала, что мне плохо.
Я обхожу пианино и становлюсь прямо напротив Алекса Линда.
Мистер Маюрник начинает играть: «Детка, на улице морозно». Я забыла захватить с собой папку с текстами, но знаю почти все слова наизусть. Я стараюсь изо всех сил. Конечно, другие сопрано в хоре дольше меня. Некоторые из них еще и в театральный кружок ходят. Они уже репетируют песни для весеннего мюзикла «Хелло, Долли!». Как бы мне хотелось в нем участвовать. Я не могу конкурировать с их голосами, и просто стараюсь ничего не портить.
Почти всю песню я смотрю в потолок. Но к концу, я обращаю внимание на Алекса. Он улыбается с закрытыми глазами, ему нравится, как мы поем.
Он милый. Алекс Линд очень милый. Я знаю это.
Мы заканчиваем, и все аплодируют. Алекс даже свистит. Мистер Маюрник назначил солировать Джесс Сальсар, и я с ним абсолютно согласна. Я даже испытываю облегчение. У нее прекрасный голос.
– Ладно, мальчики, давайте теперь послушаем вас.
Алекс и остальные выходят вперед. Их четверо. Мистер Маюрник просит Джесс остаться у фортепьяно и исполнить женскую партию. Когда мальчики запели, он стал внимательно слушать. Я тоже.
У Алекса необычный голос. Он не похож на голоса остальных одноклассников из музыкального театра, которым прямая дорога на Бродвей. Он не такой сильный, но его можно различить среди остальных голосов. Он… он сладкий. Искренний. И для этой песни это просто здорово.
Я счастлива, что мистер Маюрник именно его назначает солировать.
Алекс удивлен.
– Я?
Мистер Маюрник бьет по клавишам.
– Да, ты! Маленькая птичка мне чирикнула, что ты ко всему прочему еще и на гитаре играешь. Умеешь читать ноты? – Алекс кивает. – Отлично. Завтра принеси гитару в школу, и мы начнем репетировать.
– Не знаю… Я никогда раньше не выступал перед публикой.
– Все наши дамы просто в обморок упадут! Правда, девочки? – И мы, как по команде, начали выкрикивать его имя, как будто он уже готовая звезда эстрады или поп-идол. Даже я. Алекс становится красным как помидор.
Это лишнее напоминание о том, что с хорошими людьми частенько случается что-то хорошее.
Глава тридцать девятая. Лилия
Впервые в жизни я стою на тумбе для прыжков в воду. Рив уговаривал меня попробовать прыгнуть с нее хотя бы раз перед экзаменом, но я не могла себя заставить на нее взобраться. У меня трясутся колени. Тут так высоко, что бассейн кажется пугающе глубоким. Все тумбы рядом со мной заняты. Все уже сгруппировались и готовятся к прыжку. Все, но только не я. Я заставляю себя дышать глубоко. Мне не нужно пытаться изобразить красивый прыжок, мне нужно лишь прыгнуть.
Если у меня получится это, то и все остальное тоже. Именно это я и повторяю себе снова и снова.
Тренер Кристи дает инструкции, которые я и так знаю наизусть – нужно два раза проплыть бассейн туда и обратно и две минуты пробыть под водой. Я все время поправляю очки для плаванья. Они такие тугие. Ненавижу их надевать, но Рив говорит, что я почувствую себя в воде гораздо уверенней, если буду видеть. И он прав.
Тренер Кристи свистит в свисток, и я крепко закрываю глаза. Остальные уже спрыгнули, я слышу всплески. Я считаю до трех и делаю это. Я прыгаю. Я плюхаюсь в воду почти плашмя и начинаю работать руками и ногами. Прежде чем сделать первый вдох, я очень долго задерживаю дыхание, и сразу же снова опускаю голову в воду. Мне кажется, что я тону, но я продолжаю двигаться вперед, пока мои пальцы не касаются стены, потом я разворачиваюсь и плыву в обратную сторону.
Я не смотрю на соседние дорожки, мне страшно выбиться из ритма, но я уверена, что все уже доплыли. Мне не нужно переживать по этому поводу, я должна сосредоточиться и думать, что делают другие.
Ты сможешь. Ты сможешь, говорю я себе.
Когда я касаюсь стены во второй раз, у меня почти не остается сил, каждый мускул в моем теле горит, но я знаю, что скоро все закончится. Мне осталось проплыть один бассейн. Я стараюсь не торопиться, и, как учил меня Рив, делаю гребок за гребком.
И вот я доплываю. Пальцы касаются стены. Я сделала это. Я выныриваю, чтобы глотнуть воздуха, и, тяжело дыша, цепляюсь за край бассейна. Вдруг я слышу аплодисменты. Рядом с лавками хлопает в ладоши и свистит Рив. Он делает это в честь меня.
Не могу поверить, что он пришел.
Все уже вылезли из воды, и тренер Кристи подходит ко мне с секундомером, чтобы я сдала последнюю часть экзамена. Я держу спину прямо, сгибаю колени и принимаю позу зародыша, которой меня научил на прошлой неделе Рив. Я чуть наглоталась воды, но мне удается продержаться под водой нужное время.
– Отличная работа, Лил, – говорит тренер и подмигивает.
Не могу поверить. Я плыву к лестнице и выбираюсь из бассейна. Я слаба, как цыпленок, но чувствую себя чемпионкой. Чувствую, что могу все.
Я бегу к Риву и кричу.
– Я сделала это!
На его лице дурацкая улыбка.
– Да, у тебя получилось! – Я бросаюсь к нему, он берет меня и поднимает. Я невероятно счастлива.
Мы смеемся, но, когда он опускает меня, и мы смотрим друг на друга, между нами возникает неловкая пауза. Мы начинаем говорить одновременно.