Я потрясена. И до меня вдруг доходит, что я получила то, что всегда хотела. Не месть, а раскаяние. По-настоящему. Мне слишком грустно, чтобы я могла радоваться. Так не должно было быть.
Я тоже сажусь на лестницу, на одну ступеньку выше и смотрю, как ходят ходуном ее плечи. Я не могу не утешить ее хоть немного. Я похлопываю ее по спине. Дважды. Черт! Я всего лишь человек.
К дому подъезжает машина, в которой Пэт и папа. На крыше к багажнику привязана елка. Пэт удивленно выпучивает глаза. Я качаю головой – пусть знает, что все в порядке. Он подталкивает папу в гараж.
Ренни поднимает голову.
– Я хочу тебе кое-что пообещать. Я больше никогда-никогда не сделаю тебе ничего плохого, Кэт. – У меня пересыхает в горле, и я слегка киваю в знак того, что услышала ее. – А еще я хочу позвать тебя на мою новогоднюю вечеринку.
Я собираюсь поблагодарить ее и отказаться, но потом до меня доходит. Если я приду к ней, то своими глазами увижу то, что произойдет между Ривом и Лилией.
– Что, если я приду не одна? – спрашиваю я, имея в виду Мэри. – Это на крайний случай, если не найду, чем больше заняться?
Ренни смеется.
– Узнаю Кэт. Конечно. Приводи, кого захочешь. – Она встает и потягивается. – Там у нас будет свой вышибала, как в подпольном баре. – Она фальшиво улыбается. – Я даже подготовила специальный сюрприз в полночь, ты будешь главным действующим лицом этого шоу. Вот так-то, детка!
Я закатываю глаза, Ренни в своем репертуаре.
– Послушай… Я ценю, что ты пришла ко мне, – хрипло говорю я. – И то, что ты сказала.
Она улыбается.
– Это самое меньшее, что я могла сделать. – Она чешет Шэпа между ушами и целует его в голову. – Пока, Кэт.
– Пока, Рен.
Странно, но мне кажется, что мы не прощаемся, а наоборот начинаем что-то новое.
Глава сорок восьмая. Лилия
Вернувшись из школы, я запираю бар и дверь в винный подвал, потом надписываю каллиграфическим почерком карточку «Закрыто для посещения» и приклеиваю ее на дверь родительской спальни. Я сомневаюсь, вешать ли на входной двери объявление: «При входе в дом, снимайте, пожалуйста, обувь», но потом решаю, что это будет слишком. Если увижу, что кто-то залезет на белый диван с ногами, просто вежливо попрошу этого не делать.
Я надеваю черный кружевной корсет, который мне купила Кэт. У меня не хватило храбрости носить его до этого момента, но раз я сегодня хозяйка, значит, должна выглядеть сногсшибательно. К корсету прекрасно подходит серая плиссированная мини-юбка и золотой кулон в виде подковы. Я завила и взбила волосы, и прическа кажется объемной и пышной. Последний штрих – бледно-розовая помада и чуточку духов.
Я вижу в окно, как подъезжает к дому грузовик Рива, и он идет к двери с четырьмя коробками пиццы в руках. Я подбегаю к двери и распахиваю ее до того, как он успевает позвонить.
При виде меня у него отвисает челюсть.
– Черт, Чоу.
Именно на такую реакцию я и рассчитывала, но все равно чувствую, как мои щеки заливает краска.
– Спасибо, что заехал за пиццей, – говорю я и пропускаю его в дом. Он отдает мне коробки, снимает ботинки и ставит их у стены. На нем белые вязанные носки с серым большим пальцем, той же фирмы, что носит папа. Я почему-то этому рада.
Я чувствую, как он на меня смотрит, веду его на кухню и кладу коробки на стол.
– Еще раз спасибо, – говорю я просто, чтобы не молчать.
– Не за что.
– А кеги ты привез? – спрашиваю я.
– Они в багажнике грузовика.
– Я помогу тебе их донести.
Рив смеется.
– Они слишком тяжелые для нас с тобой. Я возьму в помощники Пи-Джея, когда он приедет. – Он еще раз окидывает меня взглядом. – У тебя слишком короткая юбка, чтобы что-то делать.
Я надуваю губы.
– Вовсе нет, не настолько.
Он ухмыляется, потом кладет руки мне на бедра и легко и непринужденно притягивает меня к себе. Он не сводит с меня глаз и действует осторожно, давая мне возможность остановить его в любой момент, если захочу.
Но я не хочу. То есть, наоборот. Хочу.
И он уверенно целует меня своими мягкими губами. Он и вправду умеет целоваться.
Не помню, чтобы я приглашала так много людей. Я же ясно сказала, никаких младшеклассников, и почему тогда я вижу у себя девчонок из команды чирлидинга? Эта вечеринка оказалась совсем не VIP. А еще быть хозяйкой вечеринки – то еще удовольствие. Я все время бегаю с тряпкой, вытирая пролитое, и делаю музыку тише. Я еще и глотка алкоголя не сделала!
Слава богу, здесь Рив.
Он стоит у дверей и требует, чтобы люди снимали обувь.
– Морисси, тебя что, в хлеву растили? – рычит он и подмигивает мне, когда ловит на себе мой взгляд.
Я хожу по первому этажу и вдруг вижу ее. Ренни. Не могу поверить, но она здесь, пьет пиво, развалившись на моем диване, закинув на него ноги в сапогах на шпильках, и это притом, что она лучше всех знает правила этого дома. Рядом с ней на подлокотнике сидит Эшлин.
Я не знаю, что делать. Если я попытаюсь ее вытурить, это будет тот еще спектакль, а она именно этого и хочет. Она просто мечтает, чтобы мы устроили скандал на глазах у всех, поэтому я поступаю ровно наоборот. Я беру из кухни миску с чипсами и с ангельской улыбкой подплываю к дивану.
– Привет, девчонки! – Я плюхаюсь рядом.
Ренни одаривает меня фальшивой улыбкой, приподнимая одни уголки губ, а Эш наклоняется и обнимает меня.
– Лили, все так плохо, – завывает она.
– В чем дело? – спрашиваю я.
– Сегодня вечером Дерек мне сказал, что мы останемся друзьями. Он не хочет ничего серьезного в выпускном классе. – Эшлин трубно сморкается в столовую салфетку.
– Ух-ты! – говорю я. – Это так на него похоже.
– Эш, это лучшее, что могло случиться, – говорит Ренни, отхлебывая пиво из стакана. – Дерек не годится для серьезных отношений.
Я подвигаю миску с чипсами к Эшлин. Она засовывает себе в рот целую пригоршню.
– Зато у вас с Ривом все серьезно, и Лил с Алексом тоже скорее всего будут вместе. А мне кто остается? Пи-Джей? – Она кривится.
Я не произношу вслух то, что думаю. У Рива с Ренни ничего серьезного нет, потому что у меня с ним все серьезно. Я жду, когда Ренни сама поправит Эш, но она продолжает пить свое пиво. Все, что мы от нее слышим это:
– По-моему, Пи-Джей вполне симпатичный. Не волнуйся, Эш, ты еще найдешь своего парня. Я же нашла.
Я встаю. Я не могу больше слышать эту чушь.
– Эш, я на секундочку отойду. Мне надо посмотреть, не забрался ли кто-нибудь на второй этаж.
Ренни закатывает глаза.
– Никто не сможет веселиться, если ты будешь шнырять повсюду, как тюремный охранник. Это же вечеринка. Успокойся.
Только я собираюсь ответить, как в гостиную врывается Рив. Он подхватывает Ренни с дивана и закидывает на плечо, как будто она ничего не весит, хотя это далеко не так.
– Опусти меня сейчас же, – визжит она, болтая ногами в воздухе.
– В этом доме не ходят в уличной обуви, Рен! – говорит он и снимает с нее сапоги. Когда он кидает ее обратно на диван, стакан падает, и пиво заливает все вокруг, даже мою руку.
– Прекрасно, спасибо ребята, – говорю я и начинаю промокать пятна салфетками.
Рив наклоняется и помогает.
– Прости, Чоу.
– Да успокойся ты, Лил, – небрежно цедит Ренни. Ее лицо до сих пор красное после того, как ее подержали вниз головой. – Это же пиво! На вечеринках оно всегда проливается!
– Ренни, если ты еще хоть раз попросишь меня успокоиться, клянусь… – Я серьезна, как никогда.
Ренни прищуривается, и мы смотрим друг на друга. Рив пытается обхватить нас обеих руками, но я выворачиваюсь.
– Эй, – кричу я Алексу. – Я не видела тебя целую вечность!
Алекс откусывает кусок пиццы.
– Я все время тут. – Он отхлебывает пиво. – Да, и я заезжал за пиццей, но мне сказали, что ее уже кто-то забрал.
Я хлопаю себя рукой по губам.
– Господи! Мне так жаль! Я забыла написать тебе сообщение!
Алекс засовывает остатки пиццы в рот.
– Ничего страшного.
– Прости меня, пожалуйста, Линди, – говорю я, и Ренни закатывает глаза.
– Да уж, прости Линди, – манерно тянет Рив. – Я обо всем позаботился.
Алекс переводит взгляд с меня на стоящего рядом Рива.
– Просто пиццерия была ему по пути, когда он забирал кеги, я подумала, что так будет проще, – быстро встреваю я.
– Ничего страшного, – повторяет Алекс, ставя тарелку на столик, потом достает из кармана кошелек, и все внутри меня сжимается в узел. Он вынимает несколько двадцаток и протягивает Риву. – Вот, держи.
– Это еще зачем? – спрашивает его Рив и прищуривается.
Алекс, не опуская руку с деньгами, делает шаг вперед.
– Я же сказал Лил, что беру пиццу на себя.
– Я же сказал, Лил, что беру пиццу на себя, – противным голосом передразнивает его Рив. – Поздно. Я уже ее привез.
Алекс краснеет. Только я собираюсь сказать, чтобы он прекратил, он бросает деньги на столик.
– Сдачу можешь оставить себе.
– Я тебе не разносчик пиццы, урод, – рычит Рив.
Алекс холодно улыбается.
– Кто знает, может, через пару лет и будешь.
Я закрываю лицо рукой. Не могу поверить, что Алекс это сказал. Он никогда в жизни не говорил таким тоном с Ривом. У Ренни такой вид, будто она собирается вцепиться Алексу в лицо.
Рив сжимает кулак, у меня есть всего две секунды прежде, чем он его ударит. Мне срочно нужно что-то сказать.
Мое сердце колотится как сумасшедшее, но я беру со стола деньги и протягиваю Алексу.
– Спасибо, Линди, но Рив уже за все заплатил. – Я наваливаюсь на Рива и беру его за руку.
Казалось бы, этот жест должен остаться незамеченным, но тут у Алекса сжимаются челюсти. Я поворачиваю голову и вижу на диване Ренни. Ее рот открыт так широко, что видны коренные зубы. Мои нервы напряжены, как натянутая струна, но я не двигаюсь. Все это видят. Все видят нас.
Рив потрясенно смотрит на меня. Ему явно все это не нравится. Он выдергивает свою руку из моей.