– Что ты делаешь, Чоу? – говорит он так, будто я сошла с ума, как будто никакого разговора в грузовике не было, как будто мы никогда не целовались. Хмыкнув, он отходит от меня, берет бумажную тарелку Алекса и скрывается в кухне, а я остаюсь на виду у всех с открытым ртом. Что это было?
Я больше не могу выносить взгляды Ренни и вообще чьи-либо взгляды. Развернувшись на каблуках, я бегу наверх. Кто говорил, что надо поступать так, как чувствуешь, и плевать на людей, которым это не понравится? Ведь именно я настаивала, чтобы мы были осторожными.
Я иду прямиком в свою спальню, захлопываю дверь и сажусь перед зеркалом. Волосы в полном беспорядке, прическа приплюснулась, наверное, из-за того, что я два часа носилась и убиралась за всеми. Я причесываюсь и подправляю почти стершуюся помаду. Музыка внизу слышна даже сквозь стены, а мне хочется просто лечь в кровать. Интересно, как скоро я смогу попросить всех убраться?
Я уверена, что он это от неожиданности. Потому что Алекс сказал ему, что он станет разносчиком пиццы. Может, это я все сделала неправильно? Мне не следовало на него давить, пусть делает, что хочет, надо просто дождаться удобного момента.
Господи, я говорю совсем как Мэри.
Вздохнув, я иду вниз проверить, как там дела. Из прихожей я слышу рев двигателя и шорох колес по дорожке. Я выглядываю в окно. Это джип Алекса. Отлично.
Я вижу на кофейном столике в гостиной мокрое пятно, которое нужно вытереть, и иду на кухню за бумажным полотенцем. На полу, прислонившись спиной к плите, сидит Ренни, рядом стоит Рив.
– Риви, я, по-моему, я напилась, – она мотает головой, ее лицо закрыто волосами. – Отвези меня, пожалуйста, домой.
Я не могу поверить. Она выпила всего два стакана пива. Я видела, как она однажды выдула за час упаковку пива и осталась совершенно трезвой.
– Ух-ты, а я и не заметила, что бы ты так уж много пила, – говорю я.
Ренни резко фокусирует на мне взгляд.
– Может, мне кто-то что-то подсыпал в пиво?
Меня шатнуло.
Рив встал.
– Рен, сколько ты выпила?
– Не знаю, – стонет Ренни, снова изображая пьяную. – Я не считала. – Это точно спектакль. Она пробыла на вечеринке каких-то полчаса, и секунду назад была в полном порядке. – Я сама доеду. Не хочу, чтобы ты уходил раньше времени.
– Я не позволю тебе ехать в таком состоянии, – говорит он, мотая головой.
Он помогает ей подняться, и Ренни обнимает его за шею.
– Ты – лучший, Риви, – вздыхает она, закрывает глаза и прижимается в его груди.
– Иди забери свое пальто. Я буду ждать тебя у выхода.
– Ладно. Только быстрее. – Она удаляется нетвердой походкой.
– Я просто подброшу ее до дома, – говорит мне Рив, когда она скрывается из виду.
Я складываю руки на груди и бросаю на него тяжелый взгляд.
– Мне только непонятно, что она тут делает?
Рив напрягается.
– Она здесь из-за нас, Лил. Мы все ее друзья. Что она должна была делать? Сидеть в одиночестве дома?
Я чувствую, как кривятся мои губы. Сколько раз Ренни меня так подставляла?
– Не нужно ее защищать.
– Я знаю, что она часто ведет себя, как последняя стерва, но в душе она хорошая девчонка, – Рив проводит рукой по волосам и смотрит на входную дверь. – Послушай, я только ее довезу до дома и сразу обратно.
Я поджимаю губы.
– Не трудись. Скоро я всех разгоню, – перекинув волосы через плечо, я добавляю. – Кстати, знаешь, Алекс уже уехал.
Рив презрительно усмехается.
– Отлично. Богатенькому мальчику негоже общаться с босяком.
– Рив!
– Риви! Я готова! – доносится от двери голос Ренни.
Он оглядывается.
– Давай я с этим разделаюсь, а потом приеду тебе помочь убраться в доме.
– Я сама справлюсь.
– Ты на меня злишься? – говорит он с раздражением.
– С какой стати? – отвечаю я холодно.
Рив хватает меня за руку.
– Я клянусь, что приеду через 20 минут.
Мне хочется ему сказать, чтобы он не приезжал, но я не могу заставить себя произнести эти слова. Мне хочется, чтобы он вернулся. Я знаю, что это неправильно, но ничего не могу с собой поделать.
Я поправляю складки на юбке.
– Ладно. Если ты так хочешь.
Убедившись, что рядом никого нет, Рив целует меня в лоб, достает из кармана ключи, просит меня оставить ему кусочек пиццы и удаляется.
Через час все уходят, Эш предлагает остаться помочь, но я отказываюсь. Едва выставив ее за дверь, я несусь в спальню и переодеваюсь в симпатичную пижаму: розовую майку с кроликом и шорты. Трясущимися от волнения руками я наношу на лицо лосьон, прыскаю в ложбинку на затылке немного моих любимых духов, собираю волосы в пучок, потом снова распускаю.
Я еще никогда не оставалась наедине с парнем в своем доме. Может случиться все, что угодно.
Мне не хочется, чтобы дело зашло дальше поцелуев. Ну ладно, хочется, и в то же время нет. Я еще не готова. А еще до сих пор злюсь. И точно скажу Риву пару ласковых. Потом мы сядем внизу на диван, и там все и произойдет.
Пока жду, я убираюсь в гостиной, выбрасываю кучу пластиковых стаканов, вытираю столики, взбиваю подушки на диване. Рива все нет, и я достаю пылесос. Проходит еще один час, и кухня тоже становится чистой, весь дом в целом теперь выглядит, как всегда. Я кладу не на бумажную, а на красивую тарелку пару кусков пиццы, заворачиваю в пленку, чтобы подогреть, когда он придет.
И после всего этого мне приходит сообщение: «Я застрял у Ренни. Сегодня вечером уже не вернусь». Я перечитываю его дважды, вдруг я что-то не поняла. Он меня бросил. Ради нее.
Мы с Ренни никогда не влюблялись в одного и того же парня. Она меняла одно увлечение на другое, ей нравились наглые и громкие, с которыми никогда не понятно, встречаются ли они с тобой от скуки или вполне серьезно. Она влюблялась в тех, с кем она чувствовала себя неуверенно. А Ренни всегда была уверена в себе.
Единственный мальчик, в которого влюбилась я, был Патрик Де Брассио. Да и то это сложно назвать настоящей влюбленностью. Он был мне как старший брат, с которым никогда ничего далеко не зайдет. Я была для него младшей сестренкой, ребенком.
У нас с Ренни не было перекрестных влюбленностей, разве что летом перед девятым классом. Мы с Ренни и Кэт еще были друзьями. Но это произошло, когда мы с Ренни остались вдвоем.
Мы встретили мальчика, который продавал мороженое. Он приехал на остров на лето и выглядел нашим ровесником, скорее всего ему было не больше пятнадцати. У него были темно-русые волосы, маленький рот, и жилистое тело, но глядя на него, уже можно было сказать, что он вырастет высоким и сильным. Я видела его уже дважды, и оба раза пропускала Надю вперед, чтобы он сам взял с меня деньги. Мне нравились его веснушки, нравилось, с какой аккуратностью он накладывает ложкой мороженое. У него получались идеальные шарики.
В тот вечер народу почти не было. Я пыталась решить взять ли мне клубничное мороженое с базиликом или черничный сорбет, но не набиралась смелости попросить его дать мне попробовать оба. Но Ренни вдруг перегнулась через морозильную камеру и спросила.
– Сколько тебе лет?
В то лето Ренни частенько заговаривала с незнакомыми мальчиками, парнями, которые приехали на остров на неделю, месяц, либо все лето. Кэт иногда даже проводила с ними время, а мне всегда было за нее немного стыдно.
Он вскинул голову и перестал протирать прилавок.
– Зачем тебе это знать?
– Потому, что здесь работать разрешается только, если тебе уже исполнилось 16, а тебе явно меньше, – сказала Ренни категорично, но при этом состроила ему глазки. Это ее коронный прием. Ренни выглядела такой уверенной в себе, что он был заинтригован и захотел продолжить разговор.
– Сколько бы ты мне дала? – спросил он ее.
– Максимум 15, – сказала она. – А на самом деле сколько?
– Пятнадцать и есть, – признался он. – Я получил эту работу, потому что владелец – мой дядя. Я буду здесь до конца лета. А тебе сколько лет?
– Четырнадцать, – ответила Ренни.
И тут, наконец, он обратил внимание на меня. Я уставилась на холодильные камеры, делая вид, что не слушаю.
– А я тебя раньше видел, – сказал он. – В последний раз ты брала черничное, да? С обсыпкой?
Я кивнула.
По дороге домой я сказала Ренни.
– Не могу поверить, что он меня запомнил.
– Еще бы не запомнил, – ответила она, – у нас на острове больше азиатов нет.
Я посмотрела на нее, пытаясь понять, шутит ли она или нет, но она уже сменила тему. Это правда, что мы чуть ли не единственная азиатская семья на Джар Айленде. Но она никогда раньше не говорила о том, что я от нее чем-то отличаюсь.
В конце недели она пошла с ним на свидание. В этот день я была на конюшне. Ее взбесило, когда я сказала ей, что не пойду на пляж, и что у меня тренировка по верховой езде. Я не помню сейчас, как звали этого мальчика. Я даже не была в него влюблена, да и чем бы мы с ним могли вместе заняться? К тому же я бы никогда не пошла с ним в порт. Мне вообще не разрешали ходить на свидания.
Я помню только то, как меня задели ее слова о том, что он запомнил меня только из-за моей азиатской внешности. Как будто во мне не было ничего запоминающегося или стоящего. Эта мысль долго не давала мне жить спокойно.
Глава сорок девятая. Кэт
Лил сказала, что хорошо бы нам всем встретиться в эти выходные, но я все равно удивилась, когда получила от нее сообщение. Она пригласила нас с Мэри в гости с ночевкой. Это что-то новенькое. Я написала в ответ, что согласна, почему бы и нет, и пошла в гараж за спальником. По-моему, в последний раз я выбиралась к кому-то с ночевкой еще в те времена, когда дружила с Ренни.
Пэт не может меня подбросить. У нас опять сломалась машина. Но в нашем гараже сидит компания его друзей. Большинство из них пьет, но только не Рикки.
– Ладно, – говорю я, – пройдусь пешком.
Не успеваю я отойти от дома, как меня догоняет Рикки.
– Я уже собирался уходить и, если хочешь, могу тебя подбросить.