Она мотает головой.
– Нет, не совсем так. Я почти не сопротивлялась.
– Ты не сопротивлялась этому уроду потому, что была слишком пьяной, – кричу я.
Чем громче я ору, тем спокойней становится Лилия.
– Он тоже был пьяным, – говорит она тихим голосом. – Я даже не знаю, слышал ли он меня, когда я говорила нет. Вот в чем дело. – Она подтягивает колени к груди и прижимается к ним головой. – Мне кажется, он сам не осознавал, что это изнасилование. Я и сама в этом сомневаюсь. Я сама пошла с ним наверх. Я отвечала на его поцелуи, я разрешила ему то, что он хотел.
– Лил, ты тогда была не в состоянии осознанно согласиться, а значит – это было изнасилование! Точно тебе говорю! Именно это и называется изнасилованием! – У меня кипит кровь. Я буквально чувствую, как она кипит. Я вскакиваю на ноги и начинаю бегать по комнате. Этот парень свое получит. – Как его зовут? Скажи мне его имя, и я поеду с моими парнями с ним разбираться. – Пэт точно поедет. Рикки тоже. Соберу всю их компанию. Возьму с собой бейсбольную биту и разнесу к чертям весь дом этого ублюдка.
– Сядь, Кэт, – говорит Мэри, глядя на меня своими голубыми глазами. – Мы будем делать то, что захочет Лилия.
Я открываю рот, чтобы начать спорить, но Лилия меня перебивает.
– Спасибо, Мэри. Я… Я очень ценю это. И тебе, Кэт, спасибо. Но мне очень хочется все забыть. Я совершила ошибку, и все. Мне не хочется снова и снова переживать этот кошмар.
Я киваю, я знаю о чем, она говорит.
– Погоди-ка, – вдруг вспоминаю я, – ты звала Ренни? Она тоже там была?
– Да. Этим летом мы встретили на пляже двух парней их Массачусетского университета… У них была вечеринка. – Лилия сглатывает. – Мы напились, и я вообще смутно помню, что случилось, когда мы поднялись с ними наверх. Но Ренни была там, в той же комнате, у нее был секс со вторым парнем. Мы ушли, пока они еще спали.
– Значит, Ренни тоже изнасиловали? – спрашиваю я ее.
– Не знаю. Не знаю, можно ли назвать то, что случилось, изнасилованием или просто все зашло слишком далеко. Мы с Ренни никогда больше об этом не говорили. – Она вытирает слезы рукавом свитера. – Не могу поверить, что я вам все это рассказываю.
– Мы твои друзья, – говорит Мэри и подвигается ближе.
– Разве мы… – размышляю я, – не должны вызвать полицейских и сообщить об этом парне?
– Нет никаких доказательств, – отвечает Лилия. – Я не проходила освидетельствование. У меня на теле не осталось ни синяков, ни царапин. У нас есть только его слово против моего, и я не хочу через это проходить. Не хочу, чтобы мои родители переживали. Я вообще не хочу, чтобы они об этом узнали. – Она поднимает голову и встречается с Мэри взглядами. – Я хочу остаться для них прежней Лилией. Понимаешь, о чем я говорю?
Мэри кивает.
– Прекрасно понимаю.
– Лил, может, тебе с кем-нибудь поговорить? – говорю я и сама чувствую, сколько лицемерия в моих словах. Я не из тех, кто верит в разговоры о моих чувствах. Но это же серьезное дело. – Ну, не знаю, с каким-нибудь консультантом или психотерапевтом. Не с миссис Чиразо, а настоящим, с тем, у кого есть диплом, кто знает всю эту бодягу. Может, они помогут?
– Может, – говорит Лилия, но я не знаю, верит ли она сама в то, что говорит. И вдруг она заявляет. – Я пойду, если и ты пойдешь, Мэри.
Да! Лилия, великолепно! Как удачно выбрала момент! Девчонка не пропускает ни одного удара! Мэри откидывается на спину, будто получив удар.
– У меня нет желания говорить с кем-либо.
– Ты столько пережила, – замечает Лилия, облизнув губы.
Я мгновенно подхватываю.
– Я же знаю, что у тебя с теткой не все хорошо складывается. Неплохо, если на твоей стороне будет еще кто-то.
Мэри мотает головой, ее кулаки сжимаются.
– Мы можем поговорить о чем-нибудь еще? – Она закрывает глаза, как будто даже видеть нас не может.
На этот раз, слава богу, у меня хватает ума заткнуться.
Глава пятидесятая. Лилия
Я просыпаюсь от телефонного звонка. Я укрыта с головой стеганым одеялом, шторы плотно задернуты, и в комнате темно. Я сажусь и вслепую пытаюсь найти свой телефон. Звонок умолкает, и я снова ложусь. Но телефон начинает звонить снова.
Кэт раскинулась на полу поверх спального мешка, завернувшись в мое детское одеяло.
– Выключит кто-нибудь эту дрянь или нет? – громко стонет она.
Мэри, устроившаяся на моем двухместном диване, поднимает голову и спрашивает.
– А сколько сейчас времени?
– Еще рань несусветная, – рявкает Кэт.
В конце концов, я нахожу телефон на самом краю кровати. Это Рив. Я быстро сажусь.
– Это он, ребята! – воплю я.
Кэт прыгает ко мне, а Мэри устраивается рядом на полу. Теперь уже никто не спит.
– Что мне делать? – спрашиваю я. Меня охватывает паника. – Ответить или нет? – Вчера я сдуру пообещала, что больше никогда в жизни не буду разговаривать с Ривом Табатски. Но мне и в голову не приходило, что он может сам мне позвонить.
– Включи громкую связь! – приказывает мне Кэт. – Будь резкой!
Я жму на кнопку микрофона, и у меня дрожат руки.
– Алло?
– Эй, что происходит?
– Кто это? – отвечаю я сонным голосом, и Кэт с хохотом валится на спину. Мэри съежилась рядом и смотрит на меня широко раскрытыми глазами. Не знаю, дышит ли она.
– Это Рив! – Мне по голосу понятно, что он зол. – Почему ты до сих пор не здесь?
– Я только что проснулась. Просто проспала. Извини. – Я стараюсь, чтобы в моем голове при всем желании нельзя было услышать ни капли сожаления.
Он фыркает.
– Ты можешь приехать прямо сейчас?
Мое сердце пропускает один удар. Я делаю глубокий вдох и пытаюсь вызвать себе хоть капельку злости, которую я чувствовала вчера, когда он не пришел, но ее не было. Вот еще одно доказательство, что дело зашло слишком далеко.
– Мне кажется, я не смогу, – без уверенности отвечаю я.
Мэри прикрывает рот рукой, а Кэт катается по полу и дрыгает ногами в воздухе.
Рив долго молчит в трубку, и я уже думаю, что нас разъединили.
– Я сейчас приеду, – наконец говорит он, и мое сердце останавливается.
– Подожди! – кричу я, но на этот раз он действительно кладет трубку. Я бросаю телефон и в ужасе смотрю на подруг.
– Господи! Господи! И что мне теперь делать? Он сейчас будет тут!
Кэт подпрыгивает, стоя на месте.
– Да! Пусть приезжает! Ничего еще не кончено! – Кэт, пританцовывая, подходит к окну и выглядывает на улицу. – Он все еще у тебя на крючке. Иначе что бы ему еще понадобилось от тебя?
– Понятия не имею, чего он хочет! – Какое это имеет значение? Он будет здесь через пять минут! Я ни за что не открою в таком виде. Я бегу в ванную, плещу холодной водой в лицо, наскоро чищу зубы. Я сдираю с себя свитер и снова надеваю тот симпатичный комплект с майкой и шортами.
Мне слышно, как Кэт с Мэри обсуждают в моей комнате, как мне себя вести.
– По-моему, когда она откроет, ей нужно притвориться рассвирепевшей, потом стать расстроенной и в конце просто грустной. Ну, ты понимаешь, что бы ему было максимально плохо. – Она кричит мне. – Лил, как ты думаешь, тебе удастся выжать из себя пару слезинок?
– Мне кажется, она не должна плакать, – возражает Мэри. – Ей наоборот нужно выглядеть разъяренной, как пантера. Может даже дать ему пощечину.
Кэт начинает хохотать.
– По-моему, мне просто нужно с этим поскорее покончить, – говорю я скорее себе, а не им.
Я выхожу из ванной и вижу, что Кэт с Мэри уже спрятались в гостиной за диваном.
– Ребят, а вдруг он захочет войти? – спрашиваю я, надевая худи. – Он вас увидит.
– Но мы же хотим все слышать, – ноет Кэт. – Не пускай его за порог, и все будет в порядке.
– Что-то я нервничаю, – говорю я и кладу ладони на щеки. Они горячие, а ладони, как лед.
– Не надо, – успокаивает меня Мэри. – Ты великолепна, как и всегда.
Звонит дверной звонок, и у меня внутри все сжимается.
– Черт, у него что, крылья выросли? – шепчет Кэт.
Я смотри на Мэри, и она одобрительно кивает.
– Уничтожь его, Лил.
Я открываю дверь. За ней стоит Рив в джинсах, рубашке и пуховике.
– Почему ты еще не одета? – возмущенно спрашивает он, засунув руки в карманы.
– Я же говорила, что проспала, – отвечаю я и опускаю голову так, чтобы волосы закрывали лицо. – Да, я знаю. Ты уже это говорил, когда звонил.
– Почему ты сказала, что не знаешь, придешь или нет? – Он, кажется, на самом деле очень расстроен, и это на мгновение сбивает меня с толку.
– Я даже не знала, приглашена ли я еще?
Его брови сливаются в одну линию.
– Почему?
Он действительно не понимает или притворяется?
– Ты ведь так и не вернулся.
Рив облегченно выдыхает.
– Я же тебе говорил, что мне нужно было довезти Ренни до дома! Она же была такой пьяной!
– Да брось, Ренни с тобой играет, а ты ей это разрешаешь.
– Я не мог просто так уехать, Чоу. Она разбудила маму, чтобы та со мной поздоровалась, потом они достали старые фотоальбомы с нашими детскими фотографиями.
Он говорит правду, я чувствую это. Именно это и должна была предпринять Ренни, зная, что я сижу дома и жду его. Но я отбрасываю подальше эту мысль и скучающим голосом цежу.
– Неважно.
– Рен много для меня значит, – напряженно объясняет он. – Она оказывалась рядом всегда, когда я в этом нуждался. Я не хочу делать ей больно. И ты, как никто другой должна это понимать.
Я скрещиваю руки на груди.
– Почему интересно?
– Ты же так всегда печешься о чувствах Линда!
Как упрекать меня Алексом?
– Да, мне не все равно, что он чувствует. Он мне дорог потому, что он мой друг. Он тоже всегда оказывается рядом, когда мне это нужно. Вот такой он человек. Он хороший.
Рив цепенеет, и я чувствую, что удовлетворена. Ревнуй. Задыхайся от ревности.
– Кстати, на вечеринке я и собиралась показать Алексу, что мы вместе. Хотя и знала, что это может его ранить. Я все равно решилась. В отличие от тебя. Ты же сам предложил сыграть в эту игру, Рив, но как только дошло до дела, сразу в кусты.