Глава 15
Я считываю реакцию Димитрия.
Он не вмешивается и не защищает свою новую пассию. Я понимаю, что попала в цель. Она действительно не может найти банковскую карту, потому что он забрал ее. Я подхожу к панорамному окну и вижу рядом со ступеньками черный крутой седан из гаража Димитрия. Сейчас этот седан исполняет роль утреннего такси, которое должно отвезти девушку домой после бурной ночи.
Но малышка тормозит. Не улавливает истинный подтекст ситуации и продолжает стоять посреди гостиной. Мне отчаянно хочется поторопить ее, чтобы она не испытывала терпение Димитрия. Она что, слепая? Только так можно не заметить, что с ним сейчас нельзя шутить.
– Тебя ждет машина, – говорю и дотрагиваюсь до стекла.
Свет падает так, что я вижу свое отражение. В ванной тоже было зеркало, но я никак не привыкну к ранам на своем лице. Я провожу пальцами по стеклу, словно их можно стереть, как мутную испарину.
– Димитрий? – нежный голосок напитывается удивлением. – Почему ты молчишь?
– Потому что ему плевать на тебя. – Я снова смотрю вглубь комнаты. – Боже, ну нельзя же быть такой идиоткой! Сядь в машину и уезжай.
– Не разговаривай со мной так, – шипит малышка и выпускает коготки, словно и вправду готова расцарапать мне лицо.
– Замолчи, – отзывается Димитрий.
Его голос давит металлом. Мне не нужно смотреть на него, а вот девчонка бросает напряженный взгляд в его сторону. Проверяет, кому он это сказал. Через секунду на ее модном лице отображаются шок и паника. Она получает ответ на свой немой вопрос. Да, Димитрий приказал замолчать ей.
Она наконец вспоминает, что умеет ходить. Ее шпильки стучат по паркету, она вихрем пересекает комнату и со всхлипом скрывается за входной дверью.
Но тишина длится всего ничего, я слышу шаги Димитрия. Он приближается и вскоре встает за моей спиной. Я по-прежнему гляжу в окно, в котором видно сразу две картинки. Смотря как настроить свою оптику. Можно разглядывать водителя, который закрывает заднюю дверцу машины после того, как в салон нырнула длинноногая малышка, а можно смотреть на то, как на фоне массивного и высокого силуэта Димитрия мое собственное тело кажется хрупким.
– Тебе идет быть такой, – бросает Димитрий и кладет ладони на мои плечи.
Он придвигается, обжигая своим сильным телом. Напирает и заставляет немного прогнуться.
Пока что немного…
– Какой?
– Агрессивной собственницей. – Его выдох касается кожи в самом нежном месте – за ушком.
Еще один тягучий выдох, и Димитрий целует меня там же, он проводит языком и прикусывает кожу. Он то ли ласкает, то ли метит меня. Вспоминает, что я принадлежу именно ему.
– Димитрий…
– Тише, тише. – Он сковывает мои протесты, перехватывая руками.
Он запускает правую руку мне под живот и рывком притягивает к себе, вынуждая принять недвусмысленную позу. Я упираюсь попкой в его пах и чувствую его возбуждение. Он завелся, его кожа начинает обжигать, а его хриплое дыхание выводит круги грязной похоти на моем теле. Он прижимается ко мне лицом и как будто кайфует от того, как сильно я действую на него.
Что-то запредельное.
Нездоровое…
Я тоже чувствую это. Это еще не власть над ним, но что-то, что может дать мне право голоса.
– Уже уверен, что я не была с другим? – спрашиваю и перехватываю его жадные пальцы, а потом скребу их до крови. – Иначе бы ты не дотронулся до меня.
– Еще не уверен.
– И не побрезгуешь?
– Я поставлю тебя на колени и выебу твой рот.
– Значит, вот так ты обращаешься со шлюхами?
– Да.
– И с этой новенькой был таким?
– Да.
Его короткие ответы расходятся током по коже. Он сжимает сильнее, скручивая мое тело и спираль своего желания одновременно. Грязные разговоры всегда заводили его, я знаю, как он любит нашептывать, что сделает со мной и в какой позе. Его личный фетиш.
Но после таких фразочек он всегда действовал. А сейчас его руки продолжают обнимать меня и нет ни намека на то, что я должна оказаться на коленях перед ним. Наоборот, он немного приподнимает меня, когда я упираюсь ладонью в окно и пытаюсь вывернуться.
Меня бьет мысль, что нас видно с улицы. А я не знаю, где сейчас Клим. Он видит нас? Что, если он видит нас?
– Я не шлюха, – произношу отчетливо. – Ты можешь добиться своего силой, но я не хочу… Я не хочу доставлять тебе удовольствие после того, что ты сделал со мной.
Я наклоняюсь и прикусываю его пальцы. Через мгновение понимаю, что это бесполезно, и сжимаю челюсти со всей силы. Делаю ему больно по-настоящему. Настолько, насколько вообще способна. Димитрий шипит и выпускает ругательства через сжатые губы. Его свирепые интонации действуют, и я непроизвольно сжимаюсь, ожидая, что он сейчас дернет и я отлечу в другой конец комнаты.
– Дикая, – бросает Димитрий мне в лицо.
Он так ловко разворачивает меня, а я жмурюсь, приняв его рывок за удар. Должна прийти боль, но ее нет. Только непонятная пауза и… Я открываю глаза, когда чувствую его прикосновение. Димитрий медленно проводит крепкими пальцами по моему лицу, повторяя черты, и смотрит совершенно пьяным взглядом. Я впервые вижу его таким.
– Не ударю больше, – добавляет он. – Никогда. И никому не позволю.
Это звучит как обещание. Или даже клятва.
Он подхватывает меня на руки и разворачивается к лестнице. Первый этаж с комнатой, в которой я была как заключенная, остается за спиной.
– Она была в твоей спальне? – спрашиваю, запрокидывая голову.
Наши глаза встречаются, и я прочитываю ответ. Тот буквально висит в воздухе. На лице Димитрия отражаются сомнения. Своим вопросом я заставляю его задуматься о том, что для него прежде не имело значения. Ведь в его мире существуют только его собственные правила. Целая планета крутится вокруг его персоны, и только его желания определяют реальность. Это меня он чуть не растоптал за малейшее подозрение в неверности, сам он может приводить девушек даже в нашу постель.
Потому что это ЕГО постель.
– Я не пойду туда. – Я сжимаю ладонь в кулак и упираюсь в его стальную грудь.
– Не пойдешь. Я отнесу тебя в другую комнату.
Как ему это удается? Он вроде бы уступает мне, но говорит таким тоном, словно звучит приказ.
В особняке полно спален, так что найти другую не проблема. Димитрий выбирает самую просторную из гостевых, в которой мы один раз ночевали. Я тогда только переехала к нему и запуталась в планировке, свернула не туда, а когда поняла оплошность и собралась выходить, Димитрий натолкнулся на меня корпусом. Он практически впихнул меня обратно. В его ладони была зажата бутылка шампанского, на поиски которой он отлучился.
– Хватит от меня бегать, – подшутил он тогда и сверкнул темными порочными глазами. – Все равно не спрячешься.
Сейчас его слова из прошлого звучат иначе. Я читаю в них не сексуальный подтекст, а сковывающую предопределенность.
– Почему ты дома? – спрашиваю его, потому что от тишины хуже всего. – В это время ты обычно на работе.
– Не знаю, – отвечает он и опускает меня кожаную кушетку.
Он не доходит до кровати.
Не хочет пугать?
Намекать на секс, о котором заикнулся внизу?
Я слежу за его движениями. Димитрий проходит к тумбе и отщелкивает громоздкие наручные часы. Сталь спадает с его широкого запястья. Потом он снимает запонки и ослабляет рукава рубашки, закатывает их до локтя.
В этот момент в дверь стучат, и он отлучается.
– Босс, я узнал насчет камер, – голос охранника звучит глухо, но этого хватает, чтобы различить слова. – Одна все-таки была включена, я посмотрел записи.
– И что там?
– Алла была в галерее два часа. Там были только девушки, они болтали и выпили немного вина. Потом она поехала сюда, по времени всё совпадает.
– Свободен.
Димитрий возвращается в комнату. Он прикрывает дверь и пару секунд смотрит перед собой, забывая повернуться. Это выглядит странно, он стоит перед закрытой дверью и совсем не двигается.
– Тебе нужен врач? – оживает Димитрий.
– Меня уже смотрели. Но я бы не отказалась от таблетки обезболивающего.
Он кивает. Снова выглядывает в коридор и зовет охранника. Через минуту, не больше, Димитрий подходит ко мне с блистерной упаковкой и стаканом воды.
– Спасибо. – Я беру таблетку и делаю глоток воды, не забирая бутылку из его рук.
– Почему ты сказала во сне то, что сказала?
Я едва проталкиваю глоток, чтобы не поперхнуться, а потом нервно облизываю губы.
– Это был сон, Димитрий. Просто сон…
Он рывком наклоняется ко мне и делает так, чтобы наши лица оказались на одном уровне.
– Я не контролирую себя, когда сплю, – я продолжаю, вспоминаю веские слова Клима, что мне нужно держаться линии, что я ничего не понимаю и ни в чем не виновата. – Я бы объяснила, если бы это объяснение существовало. Но я… Я только могу предположить, почему сказала, что боюсь тебя.
Я смотрю куда-то над плечом Димитрия.
– Может, в этом причина всего бреда, что я несла сквозь сон.
– Что за причина?
– Ты обошелся со мной жестко той ночью. Я научилась уступать тебе, и мне показалось естественным, что тебе нужна разрядка. Тебе был нужен секс тогда… Но я была не готова, меня едва не изнасиловали, я хотела прижаться к тебе и просто уснуть. Почувствовать защиту своего мужчины.
А не то, как он берет меня сзади, чтобы не смотреть на мое разбитое лицо.
Это я недоговариваю.
Но эта правда повисает между нашими лицами.
– Тебе нужно было сказать мне “нет”, – бросает Димитрий. – И я бы остановился.
– Я побоялась.
Он выдыхает с рыком.
– Ты всегда меня боялась? С первого дня?
– Опасалась, и я была права. Посмотри на меня хорошенько. Разве я была не права?
Димитрий опускает глаза на мои губы. Он впервые детально разглядывает мои раны. И мне начинает мерещиться, что он сожалеет. Я как будто наблюдаю перемену в нем, которую сама не могу объяснить. Но он сжимает кулаки до побелевших костяшек, а под его кожей ходят желваки.