– Этой ночью ничего не будет, – говорит он прохладным тоном. – Я не трону тебя. Не бойся.
Я лишь киваю.
– Ты ляжешь в кровати, а я здесь. – Он указывает на кушетку.
– Тебе будет тесно здесь.
– Значит, принесут другой диван.
Я больше не заговариваю о важном. Нужно время и воздух. На Димитрия нельзя давить, да и я не до конца понимаю, что можно говорить, а что пока нет. В комнату приносят ужин на тележке, которые обычно используют в крутых отелях. Подача тоже ресторанная, даже есть канделябры для свечей. Огоньки дрожат и создают атмосферу спокойствия.
– Куда? – из мыслей меня вырывает голос Клима.
Я оборачиваюсь и вижу, как он вместе с другим охранником вносит в спальню черный диван.
Глава 16
Димитрий подходит к ним и кидает грубоватые распоряжения. Я же стою рядом со столом, на который ставят белые тарелки. В доме Димитрия очень редко бывает персонал, но сегодня появилась женщина в строгом платье. Она красиво сервирует для нас ужин, пока я не знаю, куда себя деть. Хочется провалиться сквозь землю, а лучше вообще исчезнуть.
Я не могу представить, что сейчас происходит в голове Клима. Ведь я снова ночую с Димитрием, и для нас создают романтическую атмосферу. Фарфор, свечи, осталось только включить легкую музыку…
Я лишь на секунду позволяю себе посмотреть на лицо Клима. И он остро чувствует этот момент. Он вскидывает голову и ловит мой взгляд. Я пытаюсь как-то показать, что я в порядке.
– Кушетку заберите, – снова приказывает Димитрий. – Она не нужна.
По лицу Клима проходит судорога. Он явно не в силах терпеть хозяйский голос Димитрия.
– Что-то не так? – тот сразу это замечает и отбрасывает пачку сигарет на столик, полностью переключая свое внимание на Клима.
– В смысле? – резковато реагирует Клим.
У меня даже дыхание рвется. Возможно, во мне бурлит страх и я смотрю по сторонам через увеличительное стекло, но мне становится жутко из-за поведения Клима. В каждом его жесте читается вызов, словно планка контроля рухнула и он больше не может носить на себе тесный костюм подчиненного. Я прикрываю глаза на мгновение, чтобы не видеть это, но так я сразу теряю равновесие.
А чем не выход?
Это же выход…
Я ничего не предпринимаю и совершенно отпускаю свое тело. Женщина рядом коротко вскрикивает, но не успевает мне помочь. Я падаю на край стола, цепляюсь за салфетки и со звоном бокалов соскальзываю на пол.
Женщина снова причитает, а Димитрий матерится. Он через мгновение оказывается рядом и подхватывает меня на руки, будто во мне совсем нет веса.
– Алла, – зовет он с беспокойством. – Алла…
– Да-да. – Я встряхиваю головой и пытаюсь сфокусироваться на его волевом холодном лице. – Голова закружилась, я не ожидала…
– Ударилась?
– Нет.
– Да, – отзывается женщина. – Локтем о стол.
Черт, она права. Немного приложилась.
Димитрий относит меня на кровать. Я вижу над его плечом, что женщина уже принялась наводить порядок, сметая осколки. Я нервно вздрагиваю, когда на тумбочке оживает сотовый Димитрия.
– Мне надо ответить, – бросает он хмуро и подтягивает меня ближе к изголовью и центру кровати.
Как маленького ребенка, честное слово. Чтобы он не свалился.
– Слушаю, – он отвечает на звонок и встает с кровати, – у тебя три минуты.
Он отходит вглубь комнаты и нетерпеливо взмахивает ладонью, показывая охраннику на брошенную кушетку. Тот молниеносно хватается за нее, но, в отличие от Клима, едва поднимает от пола. А Клим вдруг появляется рядом со мной. В его широкой ладони сжаты полотенце и пачка льда.
– Надо приложить.
– Я сама…
Он не слушает. И не обращает внимания на мой жест. Он наклоняется ко мне, заставляя дышать своим густым ароматом, и прикладывает пачку льда к моему локтю. А вторую ладонь он вовсе бросает на мои бедра, я пытаюсь перехватить этот выпад, но Клим с легкостью переплетает наши пальцы. Я не решаюсь больше шевелиться. Клим укрывает нас своей широкой спиной, но если я начну биться, то на нас точно обратят внимание.
– Что ты творишь? – шепчу.
– Ревную, – выдыхает он сквозь сжатые губы. – До безумия.
– Клим, я найду с ним общий язык. Мне только нужно время, чтобы подобрать ключик.
– Ты уже его нашла, – он усмехается. – Вернее, применила старый. Ты просто ляжешь под него.
– Нет, он сказал, что ничего не будет.
Клим щурится.
Не может решить, то ли я вру, пытаясь одурачить его, то ли сама верю в сказки Димитрия.
– Я не сидел сложа руки эти дни, – совсем тихо добавляет Клим. – Кое-что случится этой ночью.
– Что?
– Не пугайся, когда услышишь шум. Тебя никто не тронет.
С этими словами он отпускает мою руку. Он отстраняется, и пачка льда падает на кровать. Мне хочется окликнуть его, потребовать объяснений, но вместо этого приходится уткнуться лицом в бедра. Я не контролирую себя. Совершенно. Поэтому остается только спрятаться от греха подальше.
– Совсем плохо? – баритон Димитрия вырывает из мыслей.
Следом моих волос касаются его стальные пальцы. Он проводит, собирая мой шелк, а потом поднимает пачку льда, которую обронил Клим.
– Пальцы замерзли, – отвечаю и поднимаю голову, врезаясь в океанскую синеву его взгляда. – Да и не нужен он, я почти не ударилась.
Я замечаю его заостренный взгляд. Димитрий все же чувствует, что со мной снова что-то не так, поэтому я тяну ладони и беру его лицо в мягкую ловушку. Провожу по его скулам, очерчиваю линии, ощущая его огрубевшую теплую кожу. Димитрий бросает короткий приказ, чтобы все свалили, не отрывая от меня взгляда. Мне удается отвлечь его от сомнений, он перестает сканировать каждое шевеление в моих глазах. Но мне приходится продолжать. Я спускаюсь руками по его шее и поглаживаю под воротом рубашки.
– Ты хочешь есть? – спрашивает он.
– Нет. – Я качаю головой, и это чистая правда.
Нервы отлично справляются с аппетитом.
И я безотчетно сжимаю его плечи сильнее. После слов Клима мне страшно выпускать из рук Димитрия. Словно так я хоть что-то могу контролировать. Понимать, что происходит. Я даже не знаю, за кого именно из них двоих боюсь. Мне жутко от неизвестности. Словно должно произойти что-то сумасшедшее и адреналиновое, а у меня никто не спросил, хочу я в этом участвовать или нет. И это чертовски похоже на Клима. На его бои в клетках, тоже сумасшедшие и адреналиновые.
– Мне пора на диван, – Димитрий раскатывает слова на языке с оттяжкой.
Мои прикосновения действуют на него.
Он не хочет уходить от меня. Это очевидно.
– Останься здесь.
Мне нужно, чтобы он лег рядом. Я бы обняла его или взяла за руку и чутко спала. Чтобы был шанс проснуться, если он ночью куда-то отлучится. Я знаю, что у Димитрия есть личное оружие. Интересно, в этой комнате тоже? Или только в его спальне и в специальном сейфе?
Димитрий тянется ко мне. Он влажно целует меня в шею, а потом снова и снова. Он возвращает выданный мне кредит с процентами. Повторяет каждое мое прикосновение к его шее, только вместо пальцев использует губы и язык.
– Я помню, что обещал, что не трону тебя.
– Не похоже, – шепчу и снова цепляюсь пальцами за его покатые плечи.
Мне много его, но в то же время инстинкты играют со мной злую шутку. Я ждала от него самого плохого после обвинений в измене, так что ласка теперь воспринимается как запрещенное, неправильное, но удовольствие. Как чудо.
А он очень старается.
Лижет меня и зацеловывает, словно хочет смыть свою грубость с моего тела.
– Я не буду трахать тебя, – его голос становится хриплым. – Но сделаю приятно.
Он нажимает ладонью на мою грудь и заставляет опуститься на подушки. Потом он, не разрывая зрительного контакта, отстраняется и опускается ниже. Он по-хозяйски расправляется с моей одеждой и разводит мои ноги в стороны. Его ладони ложатся на внутреннюю сторону, обжигая и клеймя, а потом он пальцами проводит по моим трусикам. Сначала нежно, потом сильнее, раскрывая меня через кружевную ткань.
Мое тело откликается. Я запутываюсь в собственных инстинктах и желаниях, меня как будто раз за разом погружают под воду, не давая сделать глоток воздуха. Я не успеваю ничего осознать, кружась в лихорадочном потоке событий. Остается только прикрыть глаза и расслабиться.
Что я точно чувствую?
Я чувствую, что Димитрий не сделает больно. Он жалеет, что ударил меня тогда. Что засомневался во мне. От него не исходит опасности, наоборот, его прикосновения насквозь пропитаны лаской. Так палочки Савоярди пропитывают ликером со вкусом миндаля и крепким кофе. И вкус тот же – сладко и одновременно с легкой горчинкой.
Димитрий разрывает мои трусики. Без рывка, его сильным рукам хватает простого усилия, чтобы ткань затрещала. Он открывает абсолютный доступ к моему телу и касается меня там губами. Целует, помогает мне раскрыться и тогда проводит языком. Я задыхаюсь, теряясь в его умелых движениях. Он опытен, как дьявол, хотя он никогда прежде не ласкал меня так. Опускалась на колени только я, я могла быть сверху, но даже в такие моменты он задавал ритм, жестко сжимая мою талию и насаживая на себя.
– Алла, – он тихо зовет меня, вынуждая открыть глаза.
Димитрий больше ничего не говорит, он просто проверяет, как я реагирую. И мой затуманенный взгляд полностью удовлетворяет его. Он снова вклинивается лицом между моих ног и дарит настоящее удовольствие. Оно пульсирует, переливается душными ощущениями, заставляет сжимать подушку, а потом искать пальцами его жесткие волосы.
Я совершенно забываюсь и надавливаю на его голову, одновременно чуть приподнимаюсь, чтобы почувствовать его губы в идеальной точке. И Димитрий откликается. Его язык делает грязную восьмерку, а его дыхание подталкивает прилив оргазма. Я вскрикиваю и сжимаю его бедрами, совершенно забываясь. Необходимая разрядка прокатывает по телу сминающей волной, она бьет меня и выключает реальность.
Не знаю, сколько проходит времени.