Так он не видит моих ран, а я могу чувствовать его тепло.
– Паренек не виноват, я сама отослала его. Нагрубила.
– Он облажался.
– Нет, Димитрий, пожалуйста… Ты уже уволил Степана, не хочу, чтобы еще один человек пострадал из-за моих выходок. Мне дурно от этого.
Я сжимаю его запястье и поглаживаю, чтобы он не торопился с ответом. Я массирую его кожу, пряча лицо, а потом поднимаюсь чуть выше, чтобы уткнуться лбом в его бедро. Но Димитрий выбирает другую позу. Он сажает меня спиной к себе, удерживая в руках и давая откинуться на его грудь. Я ложусь на него, а ладонями продолжаю растирать его запястья. Веду то выше, то ниже. То нажимаю с силой, но добавляю невесомой ласки.
Я знаю, как он любит.
Его сносит именно от контраста. Он обожает грубо трахать меня, но при этом чувствовать, что под ним нежная девушка, а не оторва. Его не заводят прожженные профессионалки. Его триггер – то, что чистая девушка позволяет самые грязные вещи.
– Я хочу тебя. – Димитрий прижимается ко мне до боли и делает мои волосы влажными, выдыхая слова мне в прядки. – Жалею, что уехал вчера и не поимел.
– Ты изголодался, я чувствую.
– Тебе лучше не трогать меня больше, а лечь спать.
Он говорит одно, но в его ладонях совсем другая правда. Он сдавливает меня и подстраивает под себя. Я непроизвольно прогибаюсь и переношу ладони на его бедра. Димитрий не вызывает во мне отвращения, но я не хочу секса сейчас. Тело ноет, а на душе столько всего, что я ощущаю себя пустым сосудом. С огромной трещиной.
Но я боюсь отпускать Димитрия голодным. Я лягу спать, а он вернется на первый этаж, и кто знает, кто попадется ему под горячую руку. Он всегда люто злится, когда не получает того, что хочет. А на груди Клима и так сегодня нарисовали мишень. Он облажался как мой охранник.
– Все хорошо, – вру и заставляю себя звучать так, словно желание тоже сносит мне голову. – Ты можешь трахнуть меня.
Я упираюсь ладонями в кровать и подаюсь вперед, чтобы выставить попку перед Димитрием.
Ему не нужно предлагать дважды.
Димитрий перехватывает мое тело, он запускает ладонь под мой живот и по-собственнически захватывает. Как печать ставит, что я принадлежу только ему. Вообще существую, чтобы делать приятно именно ему. Он подтягивает меня к себе, устраивая меня так, чтобы было удобнее сорвать мою одежду.
Он не церемонится и рывками сдергивает простую хлопковую майку и домашние шортики. Медсестра помогла мне переодеться, когда меня привезли в дом. Она была предельно осторожна, как будто любое прикосновение к моей коже могло оставить синяк. Димитрий же по-мужски напорист. Он раздевает меня, отбрасывает одежду на пол и накрывает широкими сильными ладонями мои ягодицы.
У его дыхания появляется хриплое эхо.
Перекрученное, густое…
Все-таки я безотказно действую на него. В любом состоянии. Первое время его желание даже пугало меня, мне казалось, что в каком-то смысле Димитрий нашел свой личный наркотик с моим появлением. Может, я пахну идеально для него. Или еще что-то иррациональное… Я не чувствую в этом свою заслугу. Да, у меня красивое тело и милая мордашка. Но сколько таких девушек вокруг? Тем более в столице, куда стекаются самые красивые и фигуристые со всей страны. И сколько таких девушек может себе позволить богатый влиятельный мужчина?
– Сладкая, – бросает Димитрий и раскрывает меня пальцами.
Он не ласкает мое тело, а сразу трогает меня там. Я непроизвольно выгибаюсь, чувствуя, как током прошивает каждую клеточку. С моими ощущениями происходит что-то ненормальное. Димитрий массирует меня пальцами, а я ищу способ расслабиться. Но в голову лезут смазанные образы. Я пытаюсь представить лицо Димитрия. Только перед закрытыми глазами возникают другие мужские черты.
Я вижу Клима.
Он кривится, а в бездонных глазах горит отвращение.
Он как будто что-то хочет сказать мне, слова буквально жгут его горло, но он лишь сжимает кулаки до побелевших костяшек. Мне уже хочется крикнуть на него, чтобы он не мучил меня и сказал, что думает. А потом я понимаю, что и так все знаю. Он сказал главное – что я разрушила свою жизнь и ложусь под мужиков за деньги.
Лицо Клима исчезает, и из темноты выплывает другое. Того мужика из вип-ложи, который скалился, как животное.
Я распахиваю глаза, чтобы не видеть его.
Нет, только не он…
– Выгнись, – приказывает Димитрий.
Он сам дергает меня, из-за чего я падаю на кровать. Я дотрагиваюсь до простыни разбитой губой и шиплю от боли. Димитрий не обращает на это внимания, он мало что замечает, когда похоть ударяет ему в голову. А по его жестким прикосновениям я ощущаю, что он уже в дурмане. Он накрывает меня своим телом сверху и входит. Сразу на всю длину, заставляя жалобно застонать.
– Тише, тише, – шепчет он успокоительно, – сейчас, малышка. Не убегай, дай мне…
Он подхватывает мою ногу под коленом и отводит в сторону, чтобы было удобнее. Так я чувствую его еще глубже. Он толкается, давая мне привыкнуть, но размеренный темп устраивает его всего пару мгновений. Димитрий начинает двигаться жестко и быстро. Он врезается в мое тело, впившись пальцами в талию, чтобы я принимала его полностью.
– Да, да, так… Моя девочка, моя мокрая девочка.
Его крупная ладонь ложится на мою спину. Он небрежно проводит, откидывая волосы, и переносит пальцы выше. Жестко обхватывает мою шею и вбивается в меня с оттяжкой. Я почти хнычу и чувствую, что мое тело подрагивает.
– Так, да? – спрашивает Димитрий, он почти падает на меня и утыкается лбом в ложбинку между моих лопаток.
Я чувствую, что он вспотел. Его капли пота смешиваются с моими. Мы оба разгоряченные и мокрые, я едва могу дышать, да и у него голос сел. Я дышу его выдохами и его тяжелым мужским запахом. Я научилась любить его и в каком-то смысле носить как духи.
– Или жестче? Хочешь жестче?
Он наматывает мои волосы на кулак и заставляет приподняться. Он кусает меня за шею до боли, и мое тело вдруг перестает откликаться. Волна возбуждения спадает, и я так остро чувствую, что мне сейчас нужно совсем другое. Мне нужны нежность и забота. Я не могу испытывать боль даже как часть сексуальной игры. Мне и так сегодня сделали очень плохо. Меня бросает в холод из жара, а липкое тело Димитрия рождает только одно желание – отодвинуться. И как можно быстрее.
– Милый…
– Я скоро, – голос Димитрия и правда почти рвется.
Он бросает ладонь на мою голову и нажимает. Я опускаюсь вниз, выгибаясь перед ним, а он взвинчивает темп. Грубо трахает меня, обдавая свирепой дозой мужского голода. Жажды, вожделения, похоти. Целая лавина, которая заставляет чувствовать себя песчинкой. Я затихаю, понимая, что все равно не могу это остановить.
– Да… мать твою, – шипит Димитрий.
Он изливается и затихает.
Так проходит несколько мгновений, прежде чем я решаюсь пошевелиться. Я веду плечами, ища лазейку из его обжигающе горячих рук.
– Прости, – произносит Димитрий и целует меня в висок. – Совсем снесло, не смог остановиться…
– Ничего, – бросаю по привычке и сама кривлюсь из-за своего услужливого голоса.
Я и правда стала такой?
Послушной игрушкой?
Когда это случилось?
И почему я замечаю это только сейчас?
Глава 10
Утром я не нахожу Димитрия рядом. Я приподнимаюсь, пытаясь понять, как себя чувствую. Головной боли почти нет, осталось только легкое эхо, а вот все тело ноет. Димитрий явно переборщил вчера.
– Алла? – раздается голос медсестры после стука в дверь.
Мне становится жалко бедную женщину. Ясно же, что она дежурила под дверью и ждала, когда услышит шорохи. Ей приказали ухаживать за мной, вот она и исполняет свою работу. И она боится меня. Вдруг я пожалуюсь своему мужчине или останусь недовольна чем-то. Наверное, в ее глазах я выгляжу избалованной принцессой, за одну недовольную гримасу которой она может получить большие неприятности.
– Да…
Я силюсь, но не могу вспомнить ее имя.
Она вообще называла его?
Хотя я могла и не услышать, вчера я едва соображала.
– Можете войти, – добавляю.
Женщина входит в спальню, в ее ладонях зажат небольшой серебряный поднос. Я замечаю стакан с водой и таблетки. И медицинскую маску.
– Вы просили вчера, – произносит медсестра.
– Да? Я не помню. – Я отбрасываю волосы от лица и встаю с кровати. – Но она пригодится. Знаете, что я еще забыла? Мне неловко, но я не помню вашего имени.
– Людмила.
– Очень приятно.
Я закручиваю простыни, сооружая из них подобие халата, и подхожу к ней ближе. Выпиваю таблетку и стараюсь выглядеть миролюбиво, чтобы она хоть немного выдохнула. Я в деталях могу представить все ее мысли и ощущения. Я ведь тоже в свое время впервые попала в этот особняк и обомлела от его роскоши.
– Принести вам завтрак? Или вы спуститесь вниз? – спрашивает Людмила.
– Спущусь. Только умоюсь сперва.
Зеркало в ванной показывает, что медицинская маска точно пригодится. Из-за рывков Димитрия я хорошенько приложилась свежей раной о кровать, и теперь заживать она будет еще дольше. Я наношу мазь, которую мне дал врач, и занимаюсь остальной утренней рутиной.
– Доброе утро. Завтрак в гостиной, – сообщает другая девушка из персонала, когда я оказываюсь на первом этаже. – И меня просили уточнить насчет визита врача. Во сколько будет удобно?
– Я сама поеду к нему. Пусть Клим подаст машину через десять минут.
Девушка кивает и исчезает из моего поля зрения. Я иду в гостиную, беру чашку и тарелку с круассаном и поворачиваю в сторону кухни. Там я надкусываю круассан, но есть больно, да и аппетита нет. Я переливаю кофе в кружку-термос, беру из холодильника питьевой йогурт, чтобы получить хоть какие-то калории, и выхожу во двор.
Большой черный седан уже стоит на подъездной площадке.
И Клим тоже здесь.
Он направляется ко мне, чтобы открыть дверцу. А я смотрю на него и чувствую, как меня с головой накрывает теплом.