— Веры бабьему роду нет.
Почему-то именно сейчас вспомнилась эта история.
С чего бы это?
Они на месте. Серый вышел, и Иванченко пересел за руль. Гринев вместе с Серым вошел в холл и подозвал своего «топтуна», который вел девчонку по пути следования. Неприметный парень в черном уже ждал их у входа.
— Ты же на машине? — спросил Гринев.
Юра, как там его? Точно. Память не подвела.
— Подбросишь потом Сергея Викторовича до офиса, — велел «топтуну» начальник. — Или куда попросит.
Он вышел. Машина уехала.
— Стой тут, — велел парню Серый. — Я скоро буду.
Стоя у входа в съемный зал для конференций и коучингов на первом этаже крупного торгового центра, он выискивал глазами указатели. Ага, вот и он. Фонд «Гиперборея». Стилизованный узор в виде наскального петроглифа-оленя. Ему сюда.
Инна там, внутри. Отчего-то она сегодня решила навестить свою бабку Валевскую.
Вопрос тот же: с чего бы это?
Почему? На каждый ее сегодняшний странный поступок.
Почему Инна взяла визитку, почему виделась с Аракелянами, почему пошла на прием?
Серый должен был знать причину.
В зале было шумно и многолюдно, как на той выставке. Даже больше. Просто не протолкнуться. Нарядные люди сновали по залу и изучали экспозицию, пили шампанское и воду, которую разносили официанты, общались и поздравляли друг друга…
Стены были увешаны какими-то плакатами, фотографиями с мероприятий, видами северной природы и картинами. У входа была стойка администратора. За ней стояла девушка, которая отвечала на вопросы гостей и раздавал проспекты. Серый взял один и, сжимая его в руке, пошел дальше.
— Эй, а пригласительный билет?
— Меня ждут.
Он так это сказал, что девушка тут же увяла и только растерянно смотрела ему вслед. Наверное, испугалась. Надо было успокоиться, а то люди чувствуют. С ним так иногда бывало. Окружающие напрягались в его присутствии, хотя Серый никому не угрожал.
Вдалеке мелькнула знакомая тонкая фигурка. Инна? Точно, она. Девчонка стремительно шла к выходу, стрелой пронзая пространство, и от нее тоже исходило что-то такое… такое… Люди просто расступались, пропуская ее мимо. Прямая, горделивая, идет уверенно и ровно. Она такой раньше никогда не была. Вся в черном, только алый шарфик, ниспадая, кроваво-красной лентой полощется вслед за ней.
Несколько шагов навстречу. Заметила! Глаза сверкнули, когда девушка увидела его. Только вот от радости или испуга? Непонятно. Подходит ближе и вдруг…
— Сергей.
…вдруг прижимается к нему, как к последнему оплоту спокойствия на земле. Приникла, слилась, растворилась в нем. Вцепилась в пальто, сжала пальцами так крепко, словно боялась потеряться.
— Это ты! Увези меня отсюда. Пожалуйста! — попросила она.
Инна явилась на прием фонда «Гиперборея» через час после начала. Наверное, все вступительные и поздравительные речи уже отзвучали.
— Мне назначено, — сказала она на входе. — Ветошко, к Валевской.
Не внучка к бабушке. Не стоит. Один человек идет на встречу с другим, но не ему навстречу. Администратор, приятная девушка, улыбнулась и, сверившись со списком, пропустила Инну в зал.
Инна осмотрелась. Бабушку Ксению она не увидела, скорее, почувствовала. Или просто догадалась. Вокруг кого, как не попечителя фонда, могла собраться такая толпа? Человек десять тесно обступили кого-то, внимательно слушая. Голос был женский.
— …итоги уходящего года радуют, — услышала она. — Фонд предоставил гранты на археологические исследования Кольского полуострова, а также на обнародование этих сведений в виде ограниченного издания, которое поступит во все публичные библиотеки города и области.
Голос был хорошо поставлен, с четкой дикцией, но ощущалось, что говорящая немолода. Манера и произношение было как у актрис из старых фильмов. Все в порядке с ритмомелодикой. А то ведь сейчас как? Никак. Слушать тошно порой, когда люди дают интервью в новостях. Интонация скачет; бесконечные паузы и зависания рвут фразу на части.
Инна заслушалась, почти не вникая в смысл сказанного. Потом сбросила с себя наваждение и подошла ближе, собираясь с мыслями. Если это Валевская, надо было дать знать, что она пришла. И еще вспомнить отчество. Это важно. Придется обращаться по имени-отчеству и на «вы».
— Андреевна, — ухватилась она на подсказку, вовремя прочитав в проспекте, который ей дали на входе.
Точно! Уже легче. Девушка увидела, что в круге слушателей стоял дядя Миша, и тронула его за руку.
— Здравствуйте.
Он обернулся.
— А, это ты?
Недовольный. Наверное, ожидал, что она будет раньше. А вот выкуси! Другие были дела.
— С наступающим Новым годом, — словно не заметив его грубости, поздравила она. — Как поживаете?
Странное дело, но ей стало весело. Накатила бесшабашность, словно они все тут — артисты из погорелого театра или провинциального ТЮЗа, а она — настоящая, живая. И просто зритель.
Мужчина отошел к ней, и его место тут же заняли другие. Круг сомкнулся.
— Хорошо, — буркнул он. — Сейчас, еще пару минут. Подожди там.
Дядя Миша указал на служебное помещение. Господи! С надписью «не входить» и пиктограммой бытовки — ведром и шваброй.
— Там? — у нее приподнялись от удивления брови.
Лучше места не могли найти для разговора. Нет уж, туда она не пойдет.
— Я пока выставку посмотрю, — улыбнулась она. — Надеюсь, не потеряюсь.
И, не дожидаясь ответа, пошла прочь. Походкой плавной и ровной, как обычно ходила Лиля, но не она. Инна обычно или бегала вприпрыжку, или шла не спеша, разглядывая все вокруг и запоминая, чтобы потом перенести впечатления на бумагу. Но, то ли дело было в том, что она сегодня «девочка», то ли звезды так сошлись, но ощущение себя самой тоже изменилось.
Вспомнился старый, любимый, выученный наизусть фильм, где Одри и Питер О’Тул грабят музей. Героиня тоже пряталась в подсобке и мыла полы, не снимая кольца с бриллиантом.
Выставка была неплоха. Если бы не разные мысли, Инна бы просто ходила и наслаждалась.
— Скажите, а здесь разве нет кабинета? Правда нет? — удивилась она, услышав отрицательный ответ от администратора. — Только комната для переговоров? Надо же! Платная?
Хм… Стоит полторы тысячи в час. У нее с собой две тысячи, взяла на всякий случай. Хорошо, даже на такси останется.
— Там сейчас занято? Нет? Можно оплатить?
Договорилась, что подойдет минут через …цать, что будет два-три человека. Нет, напитков не надо.
Инна отошла от стойки, пропустив вновь прибывших гостей, и задумалась. Значит, на публике Валевская не хотела говорить. Логично. Зачем сор из избы выносить? И комнату для переговоров не желала арендовать. Значит, решила побеседовать с внучкой в подсобке.
— М-да…
«Все страньше и страньше».
Она-то думала, что-то изменится, но, как выяснилось, Инна для старухи чужая. Не стоит даже копейки, не то, что тысячи. Может, она будет что-то требовать? Может, боится, что кто-то узнает об их родстве? Так шила в мешке не утаишь. Город маленький, многие знают эту историю, правда, в интерпретации ГАИ. О разладе в семействе людям известно гораздо меньше.
Ладно, узнаем.
А вот и она! Идет навстречу в сопровождении зятя. Инну поражает, как она держится. Вдовствующая императрица! Или королева? Худощавая, прямая и величественная, подавляющая всех вокруг. Нет в ней простоты и тихого достоинства. Только порода, родовая гордость и осознание этого, что автоматически ставит ее выше других. На секунду девушка представила, как бы бабушка Ксения выглядела в придворном платье и с другой прической. Она бы ее нарисовала.
Бона Сфорца кисти Матейко! Похожа, особенно по ощущению присутствия. Только не такая оплывшая, наоборот, сухая. И дядя рядом — как тот мужчина на портрете, тянет бокал с минеральной водой. Вот ведь совпадение! Она что-то говорит, морщится, и он, чтобы избавиться, ставит бокал на поднос проходящей мимо девушки.
Подошли.
— Инна, — сказал он племяннице. — Куда ты пропала? Как не стыдно.
«Стыдно когда видно».
Инна чуть не ляпнула это вслух. Любимая присказка брата, когда она его учила жизни. Он дурачился, а она, ощущая себя правильной и важной, его поучала. Он слушал, кивал и все равно делал по-своему. Такое вот распределение ролей.
— Дядя Миша, вы нас представите? — попросила она, перехватив инициативу. — А, впрочем, мы все друг друга знаем.
Он спохватился, испытывая неловкость:
— Да-да.
И осекся, остановленный жестом свекрови, которая оборвала заготовленную речь.
— Значит, это ты Инна.
Девушка молчала, не зная, что добавить.
— Так вот, Инна, — четким, поставленным голосом, лишенным тепла, изрекла старуха. — Нам надо поговорить. Михаил, ты сказал, что нашел подходящее место.
Вот как! Значит, это дядя ее хотел запихнуть в кладовку, а не эта строгая дама. Уже легче. Дядя Миша задергался, глаза его забегали.
— Ну, не то, чтобы место…
— Да, согласна, — вклинилась Инна. — Поговорить надо. Но подсобка для этого неподходящее место, так что я сняла комнату для переговоров. Прошу вас…
Она обернулась, не дожидаясь ответа, и пошла к стойке администратора. Надо было не просто перехватить, а удержать инициативу. Это важно. Егор с Максом однажды обсуждали какой-то крутой коучинг, на котором побывал адвокат. Инна готовила, мыла посуду и слушала. Они на нее не обращали внимания: ну, что там может понять двадцатилетняя девчонка? А вот и нет. Поняла, усвоила. Пригодилось.
— Девушка, это мы, — улыбнулась она администратору. — Вы нас проводите?
Она покосилась на бабушку Ксению. Та удивленно приподняла брови.
— Михаил, почему ты не позаботился? — спросила она.
— Ксения Андреевна, все хлопоты, хлопоты. Времени нет, все на мне.
— Позже поговорим.
Он заткнулся, словно воды в рот набрал.
В комнате для переговоров был массивный круглый стол, окруженный деревянными стульями, обитыми кожей. Стояли письменные приборы, лежала бумага для записей. Все продумано на случай, чтобы все приглашенные чувствовали себя на равных.