— Идем, — поторопил ее Серый.
Дальше финт ушами. Юра перекрыл проезд, и они оторвались. Ехали не спеша. Серый поглядывал в зеркало заднего вида, но за ними никто не ехал. Он ради интереса завернул во дворы и снова выехал на проспект. Точно слежки нет. Отлично. Едем дальше.
Ему позвонил Иванченко.
— Ну как? — спросил Серый
— Наш вопрос решен. Можно сообщить кому следует, — сказал главный.
— Отлично.
Значит, Панина с дружками кончили, и чеченам предстоит жаркая ночка. Зато они могут спать спокойно. Подъехали к центру, и он услышал, как Инна тоскливо вздохнула.
— Эх…
— Что еще?
— Ничего, — засмущалась она.
Нет, не будет просить его остановиться. Если Инна попадет в художественный магазин, на час там зависнет. И вообще смерть бюджету и угроза кошельку. Нет уж! Однако мужчина проследил направление ее взгляда. Так точно. О чем мечтают женщины? Кто-то о брюликах, а эта о своем. Черт! Вспомнил, что забыл вручить.
— Я тебе купил бумагу, — сообщил он. — В багажнике оставил.
— Бумагу? — у нее загорелись глаза.
— Потом поглядишь, то или не то.
— То, то… — успокоила она.
Уж она-то найдет применение. Вот теперь полное, безоговорочное счастье. И предвкушение. Еще десять минут, и девушка увидит, что же он купил. Может, все-таки удастся его нарисовать? Он уснет, а она тихонько… Он даже не заметит.
Серый первым делом, как приехали, достал из кладовки хозяйский электрический шуруповерт и присобачил на стену саморез, чтобы повесить картину. Инна подсказала, где лучше будет смотреться. Да, действительно. На одной линии с гигантской «плазмой», размер подходит. Утром проснешься — и сразу увидишь.
— Отлично, — улыбнулась девушка и отправилась на кухню варить кофе.
Что-то давление упало. День был долгий. Заодно надо в памяти освежить, как эту штуку включать, раз у нее в хозяйстве завелась точно такая же. Ковырялась в настройках, как вдруг сзади подошел Сергей и обнял ее. Он молчал, и ей стало так тепло и уютно, словно она всю жизнь его ждала.
Наверное, так и есть.
Все так. Правильно. Как надо. Просто быть рядом, дышать вместе, согревать друг друга своим теплом, варить кофе, засыпать и просыпаться вместе… Чего еще желать?
Инна развернулась, встала на носочки и заставила Сергея нагнуться. Как же приятно с ним целоваться. Это тоже. Разве она знала, что так будет? Спасибо тому, кто сверху, за распределение. Мог бы послать какого-нибудь козла, а не этого волка.
— Ты чего? — спросил Серый, с подозрением глядя на беззвучно смеющуюся девушку. — Случилось что?
Щетина колется, вот что. Мохнатый волчище.
— Ничего, — ответила она и не стала добавлять то, что и так очевидно.
Однако он услышал. «Ничего» — значит любит? Это так понимать? Серый вспомнил, что она сказала в машине, когда он спросил, и понял, что больше это не повторится никогда. Такими словами не разбрасываются. Обязывает. И того, кто говорит, и того, кому это предназначено. Ни к чему нам это, девочка. Да и не вовремя.
— Смех без причины… — начал он, подначивая, хотя знал, что не стоит.
— Ну и пусть, — согласилась она и снова его поцеловала, чтобы он помолчал.
Одуреешь тут, как же! То стреляют и похищают, то спасают и в гости везут.
— Кофе-то будешь пить? Остынет, — проворчал он.
— Отпустишь — выпью, — тычок маленького кулачка ему в живот.
Серый хмыкнул и разжал объятия. Пошел в комнату поговорить с Гриневым, а Инна стала пить кофе с остатками чизкейка из морозилки. Затвердел и стал как мороженое. Вкуснятина!
Совсем рядом, прямо за окном рванула петарда, и девушка вздрогнула. Поразило, как повел себя в этот миг мужчина. На пол, потом вскочил, когда сообразил, что ложная тревога. И как ни в чем не бывало подошел, попросил ему кофе сварить. Все заняло пару секунд.
— Вот уроды, — сказала она. — Прямо во дворе пуляют.
А сама подумала, что завтра весь город будет в таком же состоянии. Инна очень переживала за Лору и щенков. Животные сходят с ума, когда рядом гремят взрывы и орет автомобильная сигнализация. В Новый год этого будет предостаточно. А птицы! Бедные птицы. Они тучами взлетают вверх с деревьев, но там, в небе, их поджидают новые взрывы. Людям веселье, а птицам и зверям страх.
Окно было приоткрыто на проветривание, и по улице разносились пьяные вопли. Серый откинул занавеску в сторону и осторожно выглянул наружу. Вот идиоты! Так без руки можно остаться. Молодые парни воткнули еще одну зажженную петарду в сугроб и отскочили, едва не став жертвами взлетающей ракеты. Полыхнуло, и на мгновение Серый ослеп. Стеклопакеты ощутимо тряхнуло.
Он закрыл окно и опустил занавеску. В ушах все еще гудело.
— Погоди. Я сейчас, — сказал он.
И вышел.
Инна не выдержала, открыла настежь окно и выглянула наружу. Она увидела, как Сергей подошел к парням и окликнул их. Они обернулись. Началась перебранка. Один, здоровый такой, сразу полез в драку и лег на землю, получив короткий, почти незаметный тычок под ребра. Сергей еще что-то сказал, и нарушители общественного спокойствия бросились поднимать лежащего приятеля и расходиться по домам.
Какой-то немолодой мужик, который в этот час, видать, возвращался домой, пожал Сергею руку и одобрительно похлопал по плечу. Больному, ага. И вошел в подъезд. Сергей задрал голову и увидел девушку. Помахал ей и тоже пошел домой.
— Инна, ты чего? — спросил он, когда вошел. — Я что велел?
— Ничего.
Она типа мысли должна читать? Не стоило. Сергей прижал ее к стене, так, что не вырваться, внимательно посмотрел ей в глаза. Нет, она решительно не согласна! Насилие над личностью. Когда он так смотрит, хочется рассказать и пообещать все, что угодно, лишь бы это прекратилось. Давит.
— Ну, хватит, — запротестовала она. — Хватит уже.
Раскомандовался.
— Да, наверное, — вдруг согласился он.
Мысли резко изменили свое направление.
Пришло время для другого.
Для того, чтобы уложить ее в постель. Чтобы раздеть…
Самому раздеться и поймать за пятку ускользающую добычу…
Придавить, заглушая смех…
— Ну, Сергей, — лежа под ним, девушка улыбнулась и поцеловала Серого, а ее ладони легли ему на грудь и, не отрываясь, перетекли вниз. — Ты так отпраздновать хочешь?
— Так тоже.
Попалась! Уже не трепыхается. Это щекотало нервы и было похоже на игру, где он охотник, а она — дичь. Только не убить он хотел.
Он развел коленями ее бедра и плавно вошел в нее. Так… тоже… И вот так… отпразднует… Инна ахнула и прогнулась, отвечая на его ритмичные, настойчивые движения. Она смотрела на его лицо. Капля пота скатилась по его виску, и она поймала ее губами. Соленая.
— Инна.
Запоздалая нежность и ласка. Он упирается здоровой рукой, поднимается на локте и целует ее, спускаясь от губ все ниже, прокладывая дорожку с шеи на грудь, сжимает шершавой ладонью, касается соска, и у нее от наслаждения перехватывает дыхание. Мужчина вдруг охает от неловкого движения, забыв, что ранен.
Это возвращает к суровой реальности.
Время снова течет по-прежнему.
— Ой, ты как? — она испуганно смотрела на него.
— Нормально.
А то не видно? Переоценил свои возможности, но бросать на полпути чертовски неохота. Серый перекатился набок, со стороны здоровой руки, так и не выходя из Инны. Их ноги переплелись, они все еще вместе, соединены в единое целое. Хочется еще. Ему и ей.
— Эх…
Она поцеловала его. Серый поглядел на нее. Забавная, однако. И желанная. Черт побери! Жаль, что столько помех. В это время Инна обняла его, и рука ее медленно спустилась на поясницу… еще ниже… еще… и все началось сначала. Заштормило от страсти и желания. Мужчина тоже сжал ее талию, поднял и перекинул бедро на себя и продолжил то, что начал.
— Ох!
— Нравится?
Инна смущенно уткнулась ему куда-то в шею и поцеловала туда. Конечно… нравится… Не прекращай! Казалось, если он остановится, она умрет от разочарования.
— Да, — призналась она и вздрогнула от еще одного проникновения.
— Хорошо.
Медленно и тягуче, как мед, течет страсть. Не спеша закручивается спираль желания. И потому разрядка — неожиданная и острая — застает обоих врасплох. Тяжелое, сбивчивое дыхание превращается в стон. Кончают. Она чуть раньше, опередив на миг, он позже.
Инна все еще не очнулась от горько-сладкого дурмана. Хорошо. Лучше и быть не может.
Серый снова ощущает больную руку, но как-то так, слегка. Словно под заморозкой. Инна — лучшее обезболивающее на свете.
Он заснул так безмятежно, словно был тем самым волком, и наступил мир. Не шелохнулся, хотя за окном шумел проспект, а в комнате ходила и шуршала девчонка. Знал, что безопасно.
Инна все-таки его нарисовала, пока он спал. В весьма пикантном ракурсе. Она ему польстила, убрав недавние шрамы, зато остальное запечатлела во всей красе. Серый, конечно, потом отобрал наброски. Хотел порвать, только рука не поднялась. Оставил у себя.
Девушка дулась целых полдня, когда ее «раскулачили» и экспроприировали рисунки.
— Да ладно тебе, — сказал Сергей, пряча их в стол и закрывая на ключ.
— Не ладно.
Он промолчал, нянчиться не стал. Хочет — пусть обижается. Ее дело. Лишь бы не капала на мозги и не ныла.
Съездили выгулять собаку. Потом по магазинам, закупили разных вкусностей, чтобы устроить «праздник живота» и два дня не выходить из дома. Серый сначала держал характер, но потом передумал. Встал выбор: два дня провести приятно или на ножах. Девчонка порой бывала очень упрямой.
И тут ему пришла в голову одна мысль…
Инна дулась ровно до тех пор, пока он не свозил ее в художественный магазин. Девушка тут же забыла все свои высокие принципы про подарки. Если дать выбор, она бы тут жить осталась — среди этих красок, бумажных залежей, холстов, кистей и мелков. Так что она, как хомяк, разрываясь от жадности, унесла целую сумку с покупками. Мужчина только посмеивался. Обнаружил ее слабое место.