— Может быть, если бы ты поменьше пялился на меня и жаловался, что я провожу время с Зеро, я бы это поняла, — холодно сказала я, игнорируя замечание о его галстуках. Это был просто здравый смысл. — Не сказать, что ты не набрасывался на него всякий раз, когда чувствовал раздражение от жизни в целом, так что с твоей стороны немного глупо возражать против того, чтобы я проводила с ним время, но неважно.
— Да, — упрямо сказал он, — но это моё право.
— Ты подумал, что я ущемляю твоего большого брата, — сказала я. Я и раньше сомневалась в этом, но теперь была уверена. — Ты хочешь иметь возможность драться с ним, когда захочешь, без того, чтобы кто-то другой отвлекал его.
Взгляд Джин Ён метнулся ко мне, и в нём промелькнул намёк на бурю.
— Он мне не брат. Всё совершенно не так.
— Ничего себе! — сказала я. — Прости, что спросила. Дай мне знать, что бы это ни было, когда узнаешь, лады?
Он улыбнулся мне так неожиданно, что я вздрогнула, а затем снова стал до смешного развязным, как раз вовремя, чтобы неторопливо пройти по проходу и сойти с таким видом, который можно было бы назвать весёлым.
— Блин, — сказала я, выскакивая из автобуса, чтобы догнать его. — Эй! Вернись сюда! Они всё ещё думают, что ты мой парень, не так ли?
— Я буду чай с шариками, — сказал Джин Ён, глядя на Торговый Центр Элизабет. — Мы будем пить чай с шариками. Все будут пить чай с шариками.
Он определённо был под кайфом и чему-то радовался. Хотелось бы мне только знать, чему.
— Мы можем потом выпить чай с шариками, — предложила я ему.
— Если я твой парень, мы будем пить чай с шариками.
— Ты сегодня какой-то странный, ты в курсе? — сказала я, оттаскивая его за рукав от двух магазинов чая с шариками на противоположных концах торгового центра. Он позволил увести себя в глубь торгового центра, но убедился, что мне приходится тянуть его за руку, чтобы сдвинуть с места. Мы должны были встретиться с Эбигейл в дальнем конце торгового центра, неподалёку от того места, где всегда собирались уличные музыканты, и, хотя я была рада, что у них было время осмотреть это место и почувствовать себя комфортно, мне совсем не хотелось опаздывать.
Мы сами остановились, не дойдя до места. Может быть, Джин Ён сопротивлялся чуть сильнее, а может, это просто я стала осторожнее; какова бы ни была причина, мы остановились прямо перед цветочной тележкой, между суши-баром и обувным магазином. Никаких признаков Эбигейл или кого-либо из ребят, которых я знала в лицо, и не похоже, чтобы кто-то ещё вёл себя особенно подозрительно, но этим утром в торговом центре было что-то не совсем правильное.
Всё было точно так, как обычно, но не было ли чего-то лишнего? Или просто пространство казалось каким-то растянутым: расстояние между нами и тележкой с цветами было намного больше, чем должно быть?
Или, может быть, дело было в том, что открытая дверь справа от нас излучала что-то, что определённо не было аллеей и суши-магазином, которые должны были быть видны сквозь неё?
— Вот же блин, — тихо сказала я, легонько дёргая его за рукав. — Джин Ён.
Он уже напрягся, его глаза наполнились опасностью, и он не сводил глаз с трепещущего движения в прямоугольном пространстве. Сначала по всем сторонам прямоугольника, а затем и по всему периметру объекта и мощёному полу торгового центра выросли цветы. Трава пробивалась между кирпичами и густела вокруг неподвижных лавок и столбов, которые поддерживали колышущийся декоративный козырёк от дождя над нами, и когда она образовала дорожку прямо от дверного проёма к нам, передовой отряд закованных в броню фейри прошёл через этот объект.
Их хозяин появился позади них, возвышаясь над ними на голову, его кожа была бледной и сияла, как луна, и я сразу поняла, кто это. Наконец-то отец Зеро снова пришёл проведать нас. Вот же блин. Что он знал?
— Ему разрешено делать это на публике? — пробормотала я, оглядывая торговый центр. Люди тоже пялились на нас; не знаю, видели ли они то же, что и мы, но они определённо смотрели на объект, который расцвёл цветами.
— В торговом центре Шекспир! — сказал кто-то. — Я не знал, что это сегодня показывают! Как, по-вашему, что они делают с цветами?
Я полагала, что в этом что-то есть. Отец Зеро действительно выглядел как персонаж Шекспира, если говорить об Обероне: белые волосы развевались вокруг него на ветру с каким-то ароматом, который почти перебивал даже одеколон Джин Ёна. Тонкие, как паутина, брюки облегали львиную талию и ноги, а синева его глаз была почти ослепительной.
«Не смотри в эти глаза», — напомнила я себе.
В смысле, по крайней мере, если бы в торговом центре произошло насилие, люди вокруг подумали бы, что всё это было частью действия. Однако это не спасло бы нас от смерти — и случайных прохожих тоже, — так что лучшее, на что мы могли надеяться, — на маскировку.
— Ah, jjajeungna! — раздражённо сказал Джин Ён. Если бы я была с Атиласом, то он вздохнул бы: «Как это раздражает!»
— Если ты собираешься сказать мне, чтобы я шагнула к тебе за спину, то у меня для тебя плохие новости, — сказала я ему. Я чувствовала на себе холодный взгляд фейри, устремлённый на меня через тротуар, и мне пришлось приложить немало усилий, чтобы не встретиться с ним взглядом. Первый шаг, который он сделал и который привёл его в торговый центр, заставил меня похолодеть до самых костей.
— Kuroliga obseo, — пробормотал Джин Ён. — Он просто подкинул бы тебе идею ударить меня в спину. На мне мой лучший костюм.
— Тебе действительно нужно перестать надевать свои лучшие костюмы, когда идёшь со мной куда-нибудь, — сказала я, но глубоко внутри меня всё дрожало, потому что я уже знала, как хорошо отец Зеро умеет проникать в мои мысли, и даже если он не может заставить меня что-то делать, он определённо может пошарить внутри и вытащить ответы из своей головы. Он также мог начать задуматься, почему он не может контролировать меня, и это, вероятно, было так же опасно, как заставлять меня делать другие вещи.
— Это правда. Зачем я это делаю? Ты этого не ценишь. Son.
— Чегось? — непонимающе переспросила я, хотя он протягивал мне руку, и я была абсолютно уверена, что он только что сказал «руку». У него не было никаких причин просить взять меня за руку, кроме…
— Я не могу защитить тебя так, как это сделал бы Хайион, — сказал он, не сводя глаз с толпы, которая продолжала бушевать в торговом центре вокруг нас. — Так что я сделаю это по-своему. Son.
— Уверена, Зеро бы этого не одобрил, — проворчала я, но протянула ему руку, и он переплёл свои пальцы с моими, сжимая крепче, чем можно было предположить по его непринужденной позе. — Он пытался сделать вид, что вам всем на меня наплевать. Если хочешь заставить его отца думать, что я твоя маленькая кровавая игрушка, что помешает ему напасть на тебя?
Джин Ён едва слышно щёлкнул зубами, издав тихий, дико радостный звук.
— Вампирская слюна очччччень полезна для тебя, — сказал он. — Для фейри она очень вредна. Им не понравится, если я их укушу, и они не смогут заставить меня делать то, чего я не хочу.
— Вот уж блин, — сказала я с глубочайшим уважением. Я уже знала, насколько опасна кровь вампира для фейри, но всё равно это была рискованная игра. — А что, если он позовёт каких-нибудь головорезов, в жилах которых не течет кровь фейри?
— Тогда нам обоим придётся сражаться, — сказал Джин Ён. — Noh. Тебе придется сражаться очень упорно.
— Никогда не встречала чувака, в устах которого слово «тебе» звучало бы как оскорбление, — пробормотала я себе под нос, но спорить с ним было некогда.
Отец Зеро был всего в двадцати футах от нас, и он начал приближаться к нам, но вместо этого его охрана разделилась и обошла его с фланга. Вы знаете ту песню, в которой говорится о холодных порывах ветра, овевающих поляну, где бы ни гуляла Шейла? Что ж, когда отец Зеро заходит в какое-нибудь заведение, происходит вот что: повсюду прорастает трава, цветы и всё такое — его личный ковёр, чтобы показать, насколько он крут. Мне становится интересно, что происходит, когда Король За разгуливает поблизости. Кто знает, может быть, Король слишком важная персона, чтобы ходить самому. Может быть, он парит на облаке собственной крутизны.
Я сглотнула и заставила себя поднять телефон и набрать очень короткое сообщение. «Отмена. Большое зло рядом. Не приближайтесь». Мне пришлось дважды нажать «Отправить», потому что мои пальцы были холодными, и с первого раза я не почувствовала прикосновения, но я положила телефон в задний карман как можно небрежнее. Хотелось надеяться, что отец Зеро был таким же невежественным, как и большинство отсталых, когда дело касалось человеческих изобретений; я не хотела, чтобы ко мне появились вопросы о том, с кем я переписывалась.
Почему он был здесь? Почему? Золотой фейри был мёртв: он ведь не знал, что я эрлинг, верно? Но если нет, то что, блин, от здесь забыл?
— Мне кажется странным, — сказал отец Зеро, останавливаясь в паре метров от него, — что питомцу позволено так свободно разгуливать.
Он мог бы остановиться, но ковёр из цветов и травы этого не сделал, пузырясь у нас под ногами и захлёстывая ближайшую скульптуру красного вомбата (вомбат — сумчатое млекопитающее — прим. пер.), на которую так любили забираться дети. Он покрывал бархатом и белые стойки, которые поддерживали волнистое оргстекло наверху, окрашивая их в зелёный цвет. Несколько человек ахнули и зааплодировали, а ещё несколько собрались вокруг.
— Что я делаю и куда иду с petteu — моё дело, — промурлыкал Джин Ён.
Глаза фейри встретились с моими, и ледяная голубизна, поразившая их.
— Что твой хозяин думает об этом, человечек? — спросил он, и я уже чувствовала, как маленький червячок сомнения, который он запустил, извивается у меня в голове.
Только на этот раз, вместо того чтобы искать случайную правду, оно заговорило со мной.
«Маленький питомец», — говорило оно. «Почему ты такой важный? Ты так мало думаешь, но я приглядывал за тобой, и это было… увлекательно».