— Это моя petteu, — сказал Джин Ён нежным голоском, — и я не разрешаю тебе прикасаться к неё. Я убью ей сам, когда она мне надоест.
Если бы это сказал Атилас, я бы на мгновение забеспокоилась, что он действительно так думает; в случае с Зеро я бы почувствовала холодок, когда он это сказал, даже если бы не поверила, что он именно это имел в виду. На этот раз, несмотря на вполне реальную опасность, нависшую надо мной, мне пришлось приложить усилия, чтобы не закатить глаза.
Джин Ён предостерегающе ущипнул меня за руку, и я запоздало поняла, что, возможно, не так уж хорошо, как мне казалось, я старалась не закатывать глаза. Хорошо, что я уже избегала взгляда отца Зеро.
— Твоя преданность…
— Моя преданность принадлежит мне, — сказал Джин Ён с нажимом. — Ты уже говорил это раньше: Хайион не вызвал у меня симпатии. Я не стану помогать ему взойти на трон.
— Ты — движимое имущество, срок службы которого превышает обычный, — сказал отец Зеро с ледяным гневом. — Ты должен знать своё место.
— Я сам выбираю своё место, — сказал Джин Ён, его взгляд блуждал по толпе вокруг нас и, наконец, снова остановился на мне. — И я сам выбираю, рядом с кем я буду стоять.
Вот блин. Сейчас вот-вот полетят коровьи какашки.
— Очень жаль, — сказал отец Зеро. По его виду было не заметно, что он сожалеет об этом. Он выглядел так, словно был безумно рад — как будто это было именно то, чего он ожидал с самого начала, и теперь он мог справиться с этим так, как хотел с самого начала. — Мне не нравится иметь дело с дрянью, но если дрянь не знает своего места, её нужно научить.
— Вот блин, — пробормотала я. Пальцы Джин Ёна сжали мои, но выражение его лица не изменилось. О, да. Это было правильно. Я должна была притворяться, что не вижу и не ощущаю огромных возмущений в слоях окружающего нас мира.
— А ты, маленький питомец… — он взглянул на меня и мне удалось устраиваться в его левую щеку, избегая глаз. — Скоро ты пожалеешь о том, что связалась со мной.
Что бы он ни пытался предложить мне ранее, он определённо был раздосадован тем, что я этого не приняла — или тем, что Джин Ён прервал его прежде, чем он смог продолжить.
— Я не скажу ни «Прощай, человек», ни «увидимся позже», — сказал он, обращаясь к Джин Ёну, и выражение его лица было странным в его нарочито официальном тоне. — Я верю, что у тебя всё получится именно так, как я задумал, и я не собираюсь встречаться с тобой позже.
Он повернулся на своих элегантных босых ногах и ушёл, обтянутые паутиной брюки элегантно шуршали друг о друга, когда он шёл, рубашка мягко развевалась у него за спиной; и когда он ушёл, весь круг людей зааплодировал, как будто они только что увидели окончание представления.
Было трудно не смотреть ему вслед, но было легче удержаться, чем продолжать притворяться, что я не вижу Вещей, происходящих в Между, сквозь бывшие столбы для тени над нами. Толпа начала расходиться, но в потоке людей, расходившихся то тут, то там. Что-то проталкивалось сквозь цветы, росшие на каждом белом столбе, и уносило их с собой по мере приближения.
Вещи, которые были цветочными, пахучими и не совсем живыми, хотя и двигались.
— Вот блин, — сказала я снова. Высокие, широкоплечие и шелестящие, как ветерок в цветах, эти люди-лепестки не выглядели по-настоящему солидными, но я была уверена, что, несмотря на это, у них довольно достойный удар. Или, как я поняла, когда у одного из них вырос похожий на иглу шип из зелёного сочного дерева, он здорово жалил.
Никто из находившихся поблизости, казалось, не обращал на них внимания, только бросали на них странные косые взгляды и тут же поспешно отводили глаза: я полагаю, они могли бы показаться тенями, если не приглядываться к ним как следует. Тени, усыпанные цветами, стеблями и травой.
И даже если бы люди не могли видеть их как следует, это не помешало бы им пострадать от этих существ.
— Пойдем, Petteu, — сказал Джин Ён, уводя меня за руку и быстро направляясь к ближайшей тележке с цветами.
Я подумала, что он хочет, чтобы мы прошли мимо неё и скрылись в переулке, ведущем в суд Веллингтона.
Я запротестовала:
— Там тоже есть люди! — но он потащил меня прямо к тележке, и мы были всего в нескольких шагах от неё, когда оттуда тоже отделилась пара человечков-лепестков, которые распускались из вёдер с водой без цветов, источая разлагающийся запах мёртвых цветов.
Они могли быть сделаны из сухих цветочных лепестков, а могли и из гниющих растительных остатков, соскобленных со дна тех же вёдер с водой. Чем бы они ни были, они были такими же, как и те, что были у нас за спиной, только немного отличались по составу и значительно сильнее пахли.
Джин Ён зарычал при их появлении и расстегнул пуговицу на своём пиджаке, чтобы освободить плечи.
— Нужно продолжать двигаться! — резко сказала я, потому что вокруг всё ещё было слишком много людей. Если они окажутся втянутыми во всё это…
Пластиковый стаканчик пролетел по воздуху, описав дугу над моим плечом и расплескав чай с молоком и шарики, и разбился об одного из людей-лепестков. Прямо в существе образовалась зияющая сырая дыра, молоко потекло вниз и вырвало ему ноги, и всё существо превратилось в месиво из лепестков и опавших листьев.
Кто-то издал высокий, радостный смешок, который показался мне очень знакомым, и я заметила старого безумного дядьку, который, безумно хохоча, перебегал от вомбата к неподвижному сиденью и бросался к нему с ещё одним полным пластиковым стаканчиком чая с шариками. Старый безумец, который когда-то был моим соседом, а теперь постоянно маячит тенью по углам моей жизни. Предположительно, он уже трижды мёртв, но каким-то образом всё ещё жив.
Джин Ён сказал что-то по-корейски, что, вероятно, было так же грубо, как и прозвучало, и мы побежали через открытое пространство в сторону переулка, когда ещё один залп чая с молоком попал в лепестки цветов и полностью уничтожил их. По крайней мере, в переулке у нас был бы шанс дать отпор, не причинив никому вреда и оставаясь незамеченными. И теперь, когда людей-лепестков стало на несколько человек меньше, у нас было бы больше шансов остаться в живых. Я видела их в отражениях оклеенных обоями окон, они следили за нами одной-единственной клеточкой своего мозга, а сами, в свою очередь, протискивались через последний залп чая с шариками. С другой стороны, старого безумца теперь нигде не было видно.
«Найди какое-нибудь пустое место», — приказал мой мозг, острый и настойчивый, как раз в тот момент, когда я увидела стеклянную дверь и тёмную лестницу, уходящую в землю, которая когда-то принадлежала магазину, а теперь перестраивалась под караоке-бар.
— Сюда, сюда! — я задыхалась, и на этот раз это была я, которая тащила, тащила нас прямо сквозь стекло в витрину магазина. Мы побежали вниз по лестнице, задыхаясь от запаха плесени и пыли и грохота собственных шагов вокруг нас.
Мы ненадолго остановились у подножия лестницы, и Джин Ён издал негромкий горловой звук удовлетворения.
— Johah, — радостно воскликнул он. — Здесь много оружия.
— Ага, — сказала я, хватая два самых близких: пару настенных кронштейнов, выкрашенных в белый цвет, которые, как я легко убедилась, были двумя мечами-близнецами, немного короче и прочнее, чем я обычно использовала, с небольшими изгибами на концах. У меня не было времени убеждать их, что им не обязательно быть белыми, потому что вихрь лепестков, веток и ветра пронёсся над нами по лестнице и закружился на верху лестничной площадки.
— Блин, — сказала я, от внезапного воспоминания у меня похолодело в груди, когда мы углубились в темноту магазина. — Давненько ты меня не кусал.
— Нет, — сказал он, как будто его можно было поздравить. Возможно, так оно и было. Должно быть, мелкому кусачему комаришке было тяжело.
Он заколебался, слегка покачиваясь взад-вперёд, и я сказала:
— Тогда поторопись.
— Ты не давала мне разрешения, — сказал он, слегка задрав нос.
— Ну и ну! — воскликнула я, уставившись на него. — Ты действительно слушал меня на днях?
— Я всегда слушаю, — холодно сказал он. — Я не всегда повинуюсь.
— Да, но… не обращай на это внимания! Если мне и нужна вампирская слюна, то это всё равно не настоящий поцелуй и…
Джин Ён упрямо начал:
— Это…
Я переложила меч из левой руки в правую, схватила его за галстук и потянула вниз на более удобную высоту. Я не уверена, поцеловала ли я его или он поцеловал меня, потому что всё, что я могла слышать, — это топот Запредельных людей-лепестков, спускавшихся с лестницы на заваленный мусором пол магазина.
Кто бы из нас это не начал, Джин Ён был тем, кто обнял меня за талию, когда я хотела отпустить его при первых признаках учащённого сердцебиения, вызванного вампиром, и продолжала обнимать, пока я не услышала биение собственного сердца за звуками того, что Запредельный нёсся к нам по полу.
Он отпустил меня за несколько мгновений до того, как они добрались до нас, и я перекинула свой второй меч обратно в левую руку, где он и остался лежать, готовый и тёплый в моей руке.
— Ах, — удовлетворённо сказал Джин Ён, — будет весело.
— У тебя офигеть какое извращённое представление о веселье, — сказала я, но яростное, мрачное чувство удовольствия росло в моём сердце, когда его биение снова ускорилось, и я почувствовала, что почти готова рассмеяться. Вампирские слюни действуют быстро. — Где твоё оружие?
— Я уже говорил…
— Точняк, — сказала я, автоматически поворачиваясь, пока мы не оказались спина к спине на расстоянии нескольких шагов друг от друга, в то время как Запредельные окружили нас медленным, колышущимся морем гниющих листьев. — Твоё тело — оружие. Я беру влево, берегись моих мечей.
Справа от меня метнулась колючка, и я быстро шагнула влево, взмахнув рукой, чтобы расчистить себе путь, и отбросила колючку в сторону. Я сильно ударила по ней, но, должно быть, она была прикреплена к руке человека-лепестка, потому что, хотя существо увернулось от меня, оно не выпустило из рук колючий меч.