К моему удивлению, он не возразил своим обычным «у нас есть соглашение», которое я бы в любом случае не приняла, потому что сейчас, формально, у нас его нет. Вместо этого он с сожалением сказал:
— Именно поэтому сначала я и не хотел удерживать тебя.
— Ага, не может быть, чтобы люди думали, что ты становишься мягкотелым, защищаешь людей и не смотришь на них всё время свысока, а? — весело сказала я.
— Я не хочу, чтобы ты умерла.
— Я ценю это.
Я услышала, как он тихо рассмеялся, но в его смехе чувствовалась неуверенность.
— Пэт, я не хочу, чтобы ты умерла, — медленно произнёс он, слова звучали неровно и немного неохотно. — Я не знаю, почему, или как, или — нет, я даже не знаю — есть… кое-что, о чём нам нужно поговорить.
Я бросила на него тревожный косой взгляд, потому что в голове снова всплыла мысль: Моргана предполагает, что в стремлении Зеро защитить меня было нечто большее, чем просто… забота.
— Ладно, ладно, не мучай себя, — поспешно сказала я. — Это нормально — испытывать чувства, но ты можешь справляться с ними медленно; тебе не обязательно выплескивать их все сразу! Ты же не хочешь, чтобы я умерла. Красота. Это чертовски хорошее начало.
Он снова тихо рассмеялся, на этот раз, возможно, с облегчением, и сказал:
— Пока мы будем изучать сходство между этими случаями — Морганой, Ральфом и другими — тебе придётся рассмотреть свой собственный случай.
— Да, они похожи, — сказала я с легким намёком на облегчение. В моей жизни и так уже происходило слишком много событий, чтобы беспокоиться о… других чувствах. — Вот что заставило меня обратить на это внимание. И ты знаешь, что я теперь эрлинг, так что остальные, вероятно, тоже, а это значит, что убийца…
— Что означает, — перебил он, — что нам также придётся изучить обстоятельства, связанные со смертью твоих родителей. Нам нужно будет задать тебе те же вопросы, что и другим, — покопаться в жизни твоих родителей точно так же, как мы копаемся в жизни других.
— Оу, — глупо так думать, но мне это и в голову не приходило. Полагаю, я считала себя в некотором роде сторонним наблюдателем — или, может быть, просто частью людей, которые задавали вопросы. Не стала ли я такой же отчужденной и надменной, как и все остальные? Я считала себя выше других людей, с которыми случались ужасные вещи, потому что я немного лучше понимала мир, который привёл к этой потере?
Я вздрогнула. Я надеялась, что нет. В любом случае, это было то, чего я хотела, верно? Возможность по-настоящему начать расследование смерти моих родителей и их жизней.
— Да, конечно, — сказала я. — Мы можем поговорить об этом. Хотя я мало что знаю.
— Да, — задумчиво произнес Зеро. — Мне это очень интересно: ты не знаешь… так много.
— Оу, — глупо так думать, но мне это и в голову не приходило. Полагаю, я считала себя в некотором роде сторонним наблюдателем — или, может быть, просто частью людей, которые задавали вопросы. Не стала ли я такой же отчуждённой и надменной, как и все остальные?
Ну, может быть, Атилас и намекал на это, но я была уверена, что это было скорее для того, чтобы подколоть. В остальном я была второстепенным случаем, и лучше было оставить это до тех пор, пока не будут рассмотрены важные дела и подан обед.
— Это будет неудобно, — добавил он. — И это может вызвать воспоминания, которых ты предпочла бы избежать. Ты могла бы на некоторое время уехать куда-нибудь ещё — навестить свою подругу и обсудить с ней всё.
— Немного поздно говорить такие вещи, когда мы уже вместе отправляемся спросить тритона, не может ли он что-нибудь разузнать о Моргане и остальных. Ты пытаешься отказаться от моей помощи?
— Нет, — сказал он, но я была уверена, что он имел в виду «да». — Просто, задавая вопросы, которые нам придётся задать, обращаясь с тобой как со свидетелем…
Он действительно не думал, что я способна справиться с этим. У меня вырвался короткий разочарованный вздох, и мне удалось сказать без особой злобы:
— Я много лет имела дело с убийством своих родителей. Может, это и не больно, но что мне ещё оставалось делать? Не вмешиваться?
— Я сам со всем справлюсь, — сказал Зеро более мягко, чем я когда-либо от него слышала. — Тебе не нужно вмешиваться. Просто позволь мне сделать это.
— Не могу, — лаконично ответила я. Это был тот же вопрос, который он задавал раньше, и я не могла позволить себе слишком долго думать над ним, прежде чем наложить вето.
— Не буду, — возразил он, раздражённо вздохнув в свою очередь. — Ты не так-то легко возвращаешься к доверию, не так ли?
— Дело не в доверии. Ты бы позволил Атиласу расследовать смерть твоей мамы вместо тебя?
Он уставился на меня, словно пытаясь понять, что именно я имела в виду.
— Конечно, нет!
— Ты ему не доверяешь?
— Я достаточно доверяю ему для этого, но, конечно, я бы не позволил ему этого сделать.
— Тогда почему ты думаешь, что я позволю тебе это сделать?
— Потому что я фейри, а ты человек. Ты можешь протестовать против этого сколько угодно, но есть причины, по которым люди долго не живут, когда сталкиваются с фейри.
— Мы с тобой уже в значительной степени перетёрли эту тему, и я не думаю, что мы придём к согласию, — решительно заявила я ему. — Я должна участвовать в этом деле. Я не могу сидеть сложа руки, пока кто-то берёт на себя мои обязанности.
— Я делаю их своими обязанностями!
— У тебя нет на это права. Я бы не дала такого права никому, кто не готов работать бок о бок со мной, а не поверх меня.
— Тогда как насчёт твоей проблемы эрлинга? Ты попытаешься решить её самостоятельно?
— Нет, — сказала я. — Я не такая тупица. Я выслушаю тебя и последую твоему совету.
— Рад это слышать, — сказал Зеро, его голос был сухим, но в нём было достаточно веселья, чтобы я почувствовала себя немного спокойнее. — В таком случае, постарайся как можно реже говорить вслух об этой проблеме.
— Хорошо, я просто назову это «работой, о которой нельзя упоминать». Почему?
— Джин Ён сказал вчера, — сказал Зеро. — Когда он сказал тебе не говорить об этом и не вытаскивать Меч из Между. Превращать вещи в реальность — реально, и придавать им более конкретную форму — тоже реально. Имена, слова, концепции — всё это может повлиять на окружающий мир, если ты будешь произносить их слишком громко или слишком часто. Если ты будешь вести себя так, будто они правдивы, они могут стать правдой.
— Блин, — сказала я, дрожа. — Выходит, не стоит слишком много говорить об этом, иначе я могу вызвать это к жизни, даже если мне этого не хочется.
— И… — Зеро заколебался. — Будь осторожна с теми, кому называешь своё настоящее имя. Чем дольше ты остаешься как Пэт, тем безопаснее для тебя: ты человек, но слишком часто бываешь в нашем мире, чтобы чувствовать себя в полной безопасности.
— Ну и что, если у тебя есть настоящее имя человека, ты можешь типа нашептать какую-то фигню на него? — я уставилась на него. — Погодь, это слабость Запредельных? Потому что людей учат, что палки и камни могут сломать мне кости, но имена никогда не причинят мне боли.
— Да, — сказал Зеро с лёгким вздохом. — Людей учат этому не просто так, а по причине, о которой они давно забыли. Создавая для себя иллюзию неверия, они ограждают себя от того вреда, который в противном случае могли бы причинить себе, разбрасываясь своими именами по всему миру.
Я ухмыльнулась.
— Кто бы мог подумать! Люди обладают силой, которой нет у Запредельных!
— Это очень маленькая сила…
— Брехня! — честно призналась я. — Она грандиозна. Я меняла всякую всячину Между, просто говоря им, — нельзя сказать, что это не представляет большой опасности Запредельных, особенно если я знаю их имена. Что, если я попытаюсь изменить их на что-то другое? Типа на что-то неживое?
— Если бы ты сделала что-нибудь подобное, они, вероятно, забрали бы тебя силой и сделали королём, — сказал Зеро, его взгляд был особенно ледяным.
— Оу. Верно. Дошло. Не превращать Запредельных в хлам, даже если я знаю их имена. Но это всё равно означает, что они не могут сделать со мной ничего подобного, верно?
— Им и не нужно, — холодно сказал Зеро. — Они могут просто убить тебя.
— Неа, в этой ситуации, спорим, я буду у тебя за спиной, — сказала я ему. — Сначала они должны убить тебя, помнишь?
Холодность мгновенно исчезла, и Зеро по-настоящему рассмеялся. Несколько раз за один день. Боже мой.
— Рад видеть, что есть хотя бы один мой совет, которому ты регулярно следуешь — сказал он. — Очень хорошо. Тогда будь добра последовать и следующему совету: когда я буду торговаться с тритоном, держитесь от этого подальше. Всегда мудрее поручить кому-то другому заключить сделку за тебя, когда это что-то, чего ты особенно хочешь.
— Принято, — сказала я и показала ему поднятые вверх большие пальцы. Дело не в том, что я не доверяла Зулу: я доверяла Зеро с самого начала, вот и всё.
Глава 7
На этот раз мы прождали у двери Маразула около пятнадцати минут. Я тоже прекрасно представляла, чем он занимался в это время: ставлю большую часть своей несуществующей зарплаты, что Зул был там, вытирался и садился в инвалидное кресло. Возможно, пытался немного успокоиться. Он определённо не хотел находиться рядом с Зеро.
Когда дверь, наконец, открылась, она снова открылась сама по себе, и мы услышали голос из глубины, сказавший:
— Войдите.
Я шла впереди, что было приятно для разнообразия, в то время как Зеро молча разглядывал стены резервуара по обе стороны от нас и следовал за нами. Впереди жалюзи были опущены, пропуская солнечный свет, а на стенах танцевали тени и отражения воды. Когда мы вошли в гостиную, на кофейном столике уже стояла еда, а из кухни доносилось какое-то движение — Зул катался по кругу низкого кухонного стола с подносом, прикреплённым к его инвалидному креслу.
Сначала он поставил чашку кофе передо мной, что было странно, учитывая, что на кофейном столике уже были еда и напитки, затем поставил ещё одну перед Зеро и одну перед собой. Покончив с этим, он открепил поднос и спрятал его под кофейным столиком, а затем отвесил что-то вроде поклона в сторону Зеро.