— Можешь это выпить, — сказал он мне.
Это тоже показалось бы странным, если бы не тот факт, что еда и напитки на кофейном столике, на первый взгляд, были не совсем… подходящим.
На самом деле, они были мутными и пахучими, с какой-то магией, которая, возможно, была Между, вялящим на вещи, но, возможно, и не влияющим.
Я обхватила кружку с кофе руками, но не сделала ни глотка, пока Зеро не сделал это, чисто инстинктивно. Я кивнула на остальную еду.
— Что это?
— Это, — сказал он, быстро и осознанно улыбнувшись мне, когда Зеро снова перевёл взгляд на аквариум, — еда, которую тебе не следует есть.
— Ага, — сказала я, рефлекторно улыбнувшись. — Я так и поняла. Почему она такая вязкая?
— Таков обычай, когда имеешь дело с фейри, — коротко сказал Зеро, поворачиваясь к нам. — Еда — ловушка: тот, кто её ест, принадлежит тому, кто её приготовил, и должен прослужить семь лет.
— Звучит отстойно, — сказала я. — Всё, что душе угодно.
— В настоящее время это просто традиция, — сказал Марзул. — Вот почему магия так очевидна: она успокаивает людей.
— Что, типа, «ха-ха, я бы никогда тебя не обманул, типа шутканул»?
Казалось, Зеро старался этого не делать, но его губы все равно дрогнули.
— Еда — первый шаг в переговорах и знак доверия. Предоставляя заколдованную еду, он даёт понять, что ему нельзя доверять, а я, отказываясь есть эту еду, соглашаюсь с тем, что, хотя я ему и не доверяю, я всё равно хочу иметь с ним дело.
— Чуваки, у вас, странные представления о том, что такое знак доверия, — пробормотала я. — В общем, теперь, когда мы посмотрели на отравленную еду и решили, что никто больше никому не доверяет, может, продолжим?
Зеро бросил на меня многозначительный взгляд, означавший «помни, что я сказал насчёт того, чтобы ты не вмешивалась», и вместо этого переключил свое внимание на Зула.
— Мы начнём, — сказал он.
***
Эти чуваки, они так долго всё обсуждали, что я чуть не поддалась искушению начать есть то, что лежало на кофейном столике, хотя и знала, что это такое. К тому времени, как они пришли к соглашению о том, какой будет оплата и в каком объеме предстоит выполнить работу, мой кофе был уже давно выпит, и мне оставалось только гадать, когда же именно Зеро договорился обо всём этом с Зулом в те последние два раза, когда я приходила к нему по приказу Зеро.
В смысле, я не знала о каждом шаге этих психов, и они выходили из дома, когда хотели, не говоря мне, куда направляются, но я действительно не ожидала, что в этой сделке будет задействовано так много людей. Я вспомнила о своей проигрышной сделке с Пять-Четыре-Один и слегка поморщилась. Я не сказала Зеро об ней, и, учитывая это, сомневалась, что вообще скажу. Я уже могла представить, как меня будут пилить.
Короче говоря, Зул согласился покопаться ровно в трёх фамилиях и в том, что Зеро называл их периферией, а взамен получил что-то вроде защищённого статуса. Это заставило меня усмехнуться в свою пустую кофейную чашку, потому что хакер, санкционированный силовиками, был очень типичен в отношениях закона-силовиков-и хакера.
Они закончили переговоры рукопожатием, которое было бы очень цивилизованным и человеческим, если бы не то, что при этом вся комната потемнела, как вода в пруду на заднем дворе. Любопытно, но определённо тревожно.
Я начала собирать пустые чашки из-под кофе, скорее по привычке, чем по какой-либо другой причине, и когда я вернулась, поставив их в раковину, Маразул сказал Зеро:
— Я тут ещё кое-что разузнал для тебя, — как бы напоминая об этом, и его взгляд мельком метнулся в мою сторону.
К моему большому раздражению, это заставило Зеро тоже задумчиво посмотреть на меня. Что ещё более взбесило, что он сказал:
— Подожди меня снаружи, Пэт.
— Лады, но меня ещё не покормили, и я начну грызть свой воротник, если меня не покормят, — предупредила я его и вышла на улицу. Я больше ничего не могла сделать — как будто Зул не делал для меня кое-что такое, о чём я не собиралась рассказывать Зеро.
Всё должно быть честно!
Я была хорошим питомцем: даже не пыталась подслушивать под дверью. Не то чтобы это принесло мне какую-то пользу. Когда я захлопнула дверь изнутри, я почувствовала, как что-то расплылось, приглушая ощущение двери снаружи, и поняла, что кто-то применил немного магии, чтобы нежелательные ушки не услышали, что они говорят.
Вместо этого я ждала Зеро внизу, прислушиваясь к урчанию в животе. Прошло не так уж много времени с тех пор, как я ела, но у меня было подозрение, что это из-за вампирской слюны, всё ещё текущей по моим венам, я снова чувствовала голод. Возможно, сегодня вечером стейк с прожаркой был бы хорошей идеей на ужин. Не хотелось бы, чтобы я вынюхивала кровушку, как Джин Ён.
Я ещё не закончила думать об этом, когда Зеро спустился вниз и снял меня со стены, к которой я прислонялась, и, возможно, я всё ещё чувствовала себя немного кровожадной, потому что, когда мы направились обратно к дому, я сказала:
— Ой. Ты сказал, что однажды был в одной комнате с убийцей.
Последовала короткая пауза, которую я связала с тем, что Зеро собирался посоветовать мне не лезть не в своё дело, а затем вспомнил, что должен был поделиться со мной информацией.
Затем он сказал:
— Это было в самом начале. Именно это заставило меня начать эту охоту много лет назад.
Его голос звучал так сдавленно, что я тихо спросила:
— Может, мне не спрашивать, кого он убил?
Ещё одна пауза, на этот раз совсем другого рода.
— Почему ты спрашиваешь об этом? — потребовал он. — Я знаю, что ты хранишь секреты по всему дому, Пэт, но это…
— Блин, — сказала я, пораженная. — У меня должен быть какой-то скрытый мотив? У тебя похолодело в груди, и мне пришло в голову, что я спросила о том, о чём не должна была спрашивать. Я не Атилас, знаешь ли.
— Нет, — сказал он, и сдавленный звук исчез из его голоса, сменившись весельем. — Ты не Атилас. У меня не возникло чувства холода в груди, что бы это ни значило — и нет, Пэт. Сегодня я больше не буду отвечать ни на какие вопросы. С тебя более чем достаточно. Мы идём домой.
***
Той ночью кошмар повторился. Возможно, причина, которая привела к нему, была во встрече с отцом Зеро, или леденящее душу воспоминание о том, что было не совсем так, которое всё ещё сковывало мой разум, когда я думала о нашей более ранней встрече. Возможно, он также случился из-за ужасающей мысли о том, что мне вот-вот придётся выполнить все свои обещания по-настоящему расследовать смерть моих родителей. Я легла спать, довольная тем, что все мои психи были в доме, и проснулась холодной ночью, липкая от страха и покалывающего потрясения, когти которого вонзались в каждый дюйм моей кожи.
Кошмар таким и был: огромная матовая тень, массивная, но без лица, стоявшая у двери и, несмотря на расстояние, нависавшая над изножьем кровати. Я уже знала, что Зеро и Атиласа, должно быть, нет дома, ещё до того, как почувствовала пустоту в доме, потому что Кошмар не осмеливался навещать меня, когда они были дома.
Я скорчилась на кровати, сердце бешено колотилось в груди, а в руке у меня уже был меч, светящийся тёплым жёлтым светом, который отрывисто отражался от смолистой поверхности кошмара.
Я слышала, как прерывисто дышу, хотя и не всхлипывала, и на этот раз, вместо того чтобы оставаться безмолвной и пугающей в своей угрозе, тень произнесла вполне отчётливо и холодно:
— Ты могла бы также спросить о том, что хочешь знать, если ты так решительно настроена понять, что случилось с твоим родители.
— Какой смысл тебя о чем-то спрашивать? — спросила я, задыхаясь от усилий, которые потребовались, чтобы произнести эти слова, не расплакавшись от страха. — Ты просто ночной кошмар. В любом случае, ты можешь сказать мне только то, что у меня в голове.
— Что у тебя в голове, — повторило оно и сделало шаг вперёд, но ступило на ковёр, который был слишком мокрым и скользким. Смех, чёрный и тягучий, как тень, скользнул в воздухе между нами. — Разве не в этом суть? Стольким людям было бы лучше знать, что у тебя в голове, но ты скорее умрешь, чем узнаешь.
— Ты хочешь сказать, что я знаю намного больше, чем думаю?
— Нет, — презрительно ответило оно.
Я не помню, когда я начала плакать, но моё лицо уже было мокрым, а голос хриплым от страха, когда я спросила:
— Тогда о чём ты толкуешь?
— Что ты будешь вытаскивать меня на свет божий каждый раз, когда попытаешься выяснить, что произошло, — говорило оно. Оно сделало ещё один ужасный, неуверенный шаг вперёд. — Прямо как сегодня. Так что остановись сейчас, пока твой маленький мирок ещё достаточно крепок, чтобы притворяться настоящим.
— Не могу, — сказала я, отчаянно пытаясь поднять меч трясущимися руками. — Уже слишком поздно. Кто ты такой и почему ты убил моих родителей?
Оно снова рассмеялось, отчего по моему телу пробежала дрожь, от которой меня чуть не вырвало.
— Не слишком ли много ты просишь у ночного кошмара?
— Ты же сам сказал, что важно то, что у меня в голове, — выдохнула я. — И ты у меня в голове, а значит, я тебя видела. Почему я не вижу твоего лица?
— Почему ты хочешь увидеть моё лицо?
Я с трудом поднялась на ноги, всхлипывая и икая, и сказала так отчётливо, как только могла:
— Чтобы я знала, что передо мной правильный чувак, когда воткну этот меч тебе прямо в грудь.
Струйка аромата, доносившаяся со стороны потайной двери, защекотала мне нос. Я расправила плечи, потому что, даже если бы кошмар был между мной и дверью, я точно знала, ктоо сейчас войдёт в эту дверь, и была почти уверена, что кошмар пожелал бы, чтобы через несколько мгновений мы поменялись местами.
— Тебе лучше поостеречься, — сказала я кошмару, и на этот раз моя рука с мечом без колебаний поднялась, пока кончик меча не оказался на уровне темной, бездонной груди. — Теперь у меня снова есть семья. Им не нравится, когда со мной связываются.
За дверью я услышала бормотание Джин Ёна, затем удовлетворённое восклицание, когда потайная дверь отъехала в сторону.