Я была рада, что Зеро пошёл дальше; я была почти уверена, что знаю, что мы увидим, и я не торопилась смотреть на это слишком быстро. Джин Ён следовал за мной по пятам, от него всё ещё пахло плесенью и чем-то ещё, что, как я предположила, было средним эквивалентом пищеварительных соков дома, и он раздражённо повёл плечами, потому что всё ещё был грязным.
— Не парься, — бросила я через плечо, когда мы вошли в комнату. — Я оболью тебя из шланга в саду, когда мы вернёмся.
Он издал что-то вроде «пш-ш-ш», его верхняя губа приподнялась в легчайшем оскале, но это могло быть из-за того, что в комнате, куда мы только что вошли, отчетливо пахло плесенью, а я уверена, что Джин Ёну нравится быть самым сильно пахнущим существом в любой комнате.
Там, конечно, был труп, сидевший на стуле в дальнем углу комнаты. Её было не так-то просто разглядеть, она была окутана тенями, которые не имели реального источника и цеплялись за всё в комнате, но я могла сказать, что это женщина, по краю её юбки. Я также могла видеть, что она была мертва уже давно, потому что её тело представляло собой скорее обтянутый кожей скелет, чем плоть.
— Вот блин, — сказала я довольно хрипло. — Я уже порядком устала находить мумифицированных человеческих родителей в их домах.
— Она не мумифицирована, — коротко сказал Зеро, приподнимая одну из иссушенных рук женщины за чёрную ткань рукава.
— Как ты смеешь! — одновременно произнёс женский голос. От стены отделилась тень, мягкие, липкие нити чего-то прилипли между ней и стеной и поплыли за телом, распространяя липкость по мере продвижения.
— Я не люблю пауков, — сказал Джин Ён резким от неприязни голосом. — Что она делает?
— Как ты смеешь прикасаться ко мне! — крикнула похожая на паука женщина из-за тела. Она прошла вдоль стены так же быстро, как и появилась, из-за её спины вылетели нити и обошли нас, приглушая звуки вокруг.
— Стоит ли ей это делать? — спросила я Зеро, и мой голос тоже прозвучал немного приглушённо.
— Она может поступать, как хочет, — холодно ответил он. — Нам здесь делать нечего: мы должны уйти.
— Блин, а вот дудки! — сказала я свирепо. — Мы не собираемся оставлять её здесь, чтобы она продолжала говорить ему, какая он грязная мелкая тварь, и заставлять его думать, что он заслуживает того, чтобы его заперли в угольном подвале!
— Её голос не доносится до него, — сказал Зеро. — На самом деле, я был бы удивлён, если бы он мог слышать её по крайней мере последние пятьдесят лет.
Я нахмурилась, оглядывая комнату, и спросила:
— Ты имеешь в виду ощущение паутины? Так вот почему её тело всё ещё здесь, а не похоронено?
— Да, — сказал он со вздохом.
— Дай-ка угадаю: это то, чего я не должна была видеть?
— Это магия; и да, ты не сможешь её увидеть, если ты не… не просто человек. Чем старше становится дом и чем больше она погружается в это место, тем меньше она может соприкасаться с внешним миром. Всё, что она может сделать на данный момент, — кормить дом, а это…
— Кормит ребёнка, — закончила я. Я ткнула Джин Ёна под ребра и сказала: — Знакомо, не?
— Всё знакомо, — сказал он. — Хайион, почему мы не приходили сюда раньше?
— Мы не сосредотачивались на второстепенных делах, — сказал он. — Способ убийства был другим, и у нас не было причин думать, что это были какие-то другие убийства, кроме цепной реакции.
— И это были всего лишь люди, — сказала я. Я не хотела этого говорить, но это вырвалось само собой. — Все второстепенные убийства — все они были людьми, верно?
Зеро очень долго не мог ответить. Когда он всё-таки ответил, то спросил:
— Ты хочешь, чтобы я извинился? Да, я придавал первостепенное значение смертям Запредельных, да, но я не игнорировал эти смерти полностью, потому что они были человеческими. Скорее, мы не ожидали, что они будут настолько важны, потому что они были людьми.
— Вам всем действительно нужно поработать над тем, что вы делаете, когда считаете, что люди не важны, учитывая, что в каждом из ваших эрлингов должно быть хотя бы немного человеческой крови, — сказала я.
— Покиньте это место! — прошептал призрак-паук мрачным голосом. — Вы никогда не добьётесь здесь успеха!
— Что-то не похоже, что ты сама преуспеваешь в этом деле! — сказала я этому, когда оно принялось за следующий слой. — Что за куча мусора!
— Я укрываю своё гнездышко, — сказала она, снова скрываясь за своим телом. — Тепло, уютно и идеально. Вы не должны ни к чему прикасаться!
— А как же твой ребёнок? — спросила я её. — Он снаружи, думает, что не может войти, потому что это разозлит его маму.
Она ненадолго запнулась, затем продолжила.
— Ему нельзя входить. Он только трогает вещи и пачкает их. С самого рождения она такая ужасная мелкая тварь.
Я с горечью сказала:
— Ага, мы слышали, что ты заперла его в угольном подвале.
— Вы не можете впустить его сюда. Мне пообещали, что я никогда больше его не увижу, если останусь здесь.
— Забавно, — сказала я, и, кажется, в тот момент мой голос был таким же холодным, как у Зеро. — Это как раз то, о чём я хотела тебя спросить. Я слышала, что кто-то, возможно, спрашивал тебя, кого ты хочешь спасти — свою жизнь или его.
За моей спиной, где она всё ещё окутывала свою тьму, раздался тихий, пренебрежительный звук.
— У него не было жизни, которая не исходила бы от меня. Он мой, моя плоть и кровь; я могу делать с ним всё, что захочу. Конечно, он должен умереть за меня.
— Да ну? И как у тебя это получилось?
— Это даже больше не человек, — сказал Зеро. — Бесполезно пытаться заставить это передумать или понять, что оно сделало не так. Это воспоминание с тенями.
— Я знаю, — сказала я со слезами злости на глазах. — Но это так ужасно, и этот бедный ребёнок…
— Это больше не ребёнок, — сказал он.
Джин Ён пожал плечами.
— Хотя оно и не мёртвое.
— Как Моргана, — сказала я. Я не знала точно, что такое ревенант, кроме того, что при неправильном освещении оно выглядит как скелет, но здесь была ещё одна связь. — Формально мёртв, но всё ещё жив.
— Полагаю, можно сказать и так, — сказал Зеро.
— Тогда ваш убийца определённо фейри, — мрачно сказала я. — Изворотливый и склонный к манипуляциям при заключении сделок. Почему я вообще жива? Немного нарушает схему, не?
— Мы поговорим позже, — коротко сказал он мне. — Возможно, эта штука и не живая, но она всё ещё может ответить на вопросы, если кто-нибудь придёт посмотреть на неё.
— Ой.
— Всё вокруг — смерть и разложение, — пробормотал призрак-паук, снова витая вокруг нас. — Всё будет так, как было раньше. Жизнь и смерть не имеют смысла.
Я уставилась на него, пока он кружил по комнате. Я, наверное, позволила бы ему ещё немного набить рот, хотя это и не принесло бы никакой пользы, но Зеро уже развернулся и направился к двери. Джин Ён схватил меня за толстовку и потащил обратно через комнату, оставив призрака-паука с её бесконечными кругами и мрачными проявлениями разложения, которые затихли, как только мы закрыли дверь в её комнату.
Ральф стоял чуть дальше по коридору, сложив руки вместе, и, увидев нас, спросил:
— Вы нашли то, что искали?
— Да, — медленно произнесла я. — Эй, малыш.
— Что?
— Не ходи туда, лады?
Он серьёзно кивнул.
— Он тоже так сказал.
— Он? — у меня было плохое предчувствие по этому поводу.
— Фейри, который забрал маму. Он сказал, что, если я войду туда, он вернётся, найдёт меня и сожжёт мои кости.
Тошнота скрутила мой желудок. У меня не было таких воспоминаний — только ночные кошмары. Я подумала, что эти кошмары были вызваны тем, что убийца однажды сказал мне что-то подобное, но я просто не запомнила этого. Это было ещё одно острое, потрясающее напоминание о том, что мне нужно было найти какой-то способ вернуть эти воспоминания — какой-то способ дать своему разуму понять, что это нормально, когда вещи всплывают на поверхность, где я могу их увидеть. Простые расспросы с Атиласом не помогли мне продвинуться слишком далеко, но, может быть… может быть, что-нибудь покрепче помогло бы. Что-то вроде маленьких мозговых червей отца Зеро. Только, желательно, не от отца Зеро. Возможно, именно это я должна предложить Атиласу.
— Он не вернётся и не сожжёт твои кости, — сказала я ему. — Не волнуйся.
— Но мама велела мне сначала не выходить, так что я должен её послушаться, не так ли?
Я положила руку ему на голову и вместо волос почувствовала гладкую кость. Я всё равно погладила его, как будто там действительно было что взъерошить.
— Не беспокойся ни о чём другом, что она сказала, только об этом.
Он доверчиво улыбнулся мне, и у меня защемило сердце.
Было ли это то, что чувствовал Зеро, когда гладил меня по голове? Утешая и в некотором роде защищая — старший брат, который мог видеть печальную правду, которую ребёнку пока нельзя было показывать? Я поймала себя на том, что хмурюсь, и потёрла это место ладонью.
Я не знала точно, почему это так сильно меня беспокоило: Я протестовала против того, что Зеро взял на себя ответственность за меня и держал меня в неведении почти с тех пор, как я его узнала. Может быть, дело было в том, насколько неприятной была эта мысль по сравнению с той, которую внушила Моргана. Я думаю, ты ему нравишься.
В последнее время он стал намного откровеннее — как будто собирался дать мне в полной мере то, о чем я просила, просто чтобы показать, насколько это неудобно, — но то поглаживание по голове, которое становилось всё более и более регулярным, всё ещё засело у меня в голове. До сих пор я почти всегда проявляла какие-либо признаки физической привязанности, и я не могла отрицать, что произошли изменения.
Пытаясь избавиться от дискомфорта, я спросила Ральфа:
— У тебя здесь где-нибудь есть компьютер? Или телевизор, что-нибудь в этом роде?
— Я положил их в угольный погреб, — сказал он. — Чтобы в доме не было грязи.
— В любом случае, это уже кое-чт