— Ну?
— Кто-то знал, что я приду, и хотел убедиться, что мне нечего будет искать и некого будет расспрашивать, — сказал Атилас. — Что бы и кто бы ни был в том доме, теперь там всё в прахе и соли.
Зеро тяжело вздохнул.
— Нам придётся пройтись по всем смертям, которые не имели второстепенных связей, и найти второстепенные.
— В смысле, нет чемпиона без эрлинга чемпиона?
— Точно. Теперь, когда мы знаем, что на периферии будет кто-то со значительным количеством человеческой крови, найти его будет легче. Нам также нужно убедиться, что у нас есть доступ к записям человеческой группы: мы, вероятно, найдём в них несколько совпадений.
— Они сказали, что проводят голосование, — напомнила я ему. — Мы должны ждать и наблюдать.
— Посмотрим, — сказал он, что вызвало некоторое беспокойство. Я не хотела, чтобы он разрушил новые отношения, которые, казалось, процветали между нами и группой Эбигейл, настаивая на том, чего они не давали добровольной помощи. Или просто взяв её, если уж на то пошло.
— Вы все заметили что-нибудь странное в этих ребятах? — спросила я, чтобы отвлечь его внимание от чего-то другого. — В смысле, в ребятах их второстепенных дел?
Атилас посмотрел на меня с легким недоумением.
— У меня довольно широкий кругозор, моя дорогая, — сказал он, — но я почти уверен, что всё, что касалось их, было, как ты верно выразилась, странным. И ревенанты, и зомби могут считаться чем-то необычным даже в мире За. Я бы предположил, что парень, на поиски которого я отправился сегодня, тоже был… странным.
— В смысле, как получилось до настоящего времени, что все они из двадцатых, кроме меня?
— Очень хороший вопрос, — коротко ответил Зеро, — и на него я хотел бы знать ответ. Ты сказала, что люди, похоже, думают, что после двадцатых годов были другие циклы, но, согласно нашим исследованиям, все человеческие периферии которые, как мы теперь знаем, являются эрлингами, умершими в двадцатые годы.
— Что, если речь не о тех, кто умер? — спросила я. — А что, если речь идёт о тех, кто ещё жив?
— Ты намекаешь на глупость или на прикрытие?
— Пока не уверена, — сказала я. — Но…
— Все дети, которых мы нашли, являются очень хорошими претендентами на роль эрлингов, — согласился Зеро. — Либо они искусны в использовании Между, либо значительно опасны в качестве Запредельных. Включая тебя.
— Кажется, Ральф мог бы запросто меня переплюнуть, — сказала я. Мои психи часто удивлялись тому, на что я была способна, когда дело доходило до драки, но я была уверена, что Ральф был лучше. Я не могла представить, что смогу вооружить весь свой дом. — Но не имеет смысла, что те, кто всё ещё здесь, являются лучшими эрлингами: зачем оставлять их поокурге, живых или мёртвых, если это так?
Что, если те, кто остались, были теми, кого никто не считал особо ценными — теми, кто не представляли опасности? Но потом я снова вспомнила об этом кошмаре и вспомнила сделку, которую убийца заключил с каждой парой родителей, о которых я знала: умри за своего ребёнка, или они умрут за тебя.
— Что, если всё дело в решениях, которые принимали их родители, а не в их силе? Формально Моргана и Ральф оба мертвы, и их родители решили оставить их умирать. А мои — нет, и…
— Думаешь, что убийца помогает решать судьбу трона За, основываясь на человеческих решениях?
Мне не нужно было смотреть на лицо Зеро, чтобы понять, какое недоверие оно, должно быть, выражает. Я слышала это по его голосу.
— Возможно, — задумчиво произнёс Атилас. — Но нам придётся поискать другое дело, более похожее на твоё, чтобы знать наверняка. Именно в этом твои друзья смогут нам помочь.
— Возможно, — сказал Зеро, но в его голосе не было уверенности. — Я думаю, гораздо более вероятно, что убийца играет в игры, в которых для него нет проигрышных исходов, и поэтому он позволяет себе развлекаться. Что бы он ни делал, умрёт ребёнок или нет, результат будет один и тот же. Ребёнок, оставшийся один в доме, живой или мёртвый, который никогда не сможет принять участие в испытаниях эрлингов.
Прекрасно, ему не обязательно было соглашаться со мной. Мне нужно было подождать и посмотреть, что придумает Эбигейл, но я была уверена, что поняла, в чём разница — по крайней мере, с теми детьми, которые всё ещё были здесь, живыми или мёртвыми. В этих делах было что-то личное, хотя в них по идее не должно было быть ничего, кроме дел, — отклонение, которое делало это невидимым для Зеро, который так старался игнорировать свою человеческую, личностную сторону.
Как человек — обычный или Запредельный — стал таким? Я задумалась. Как тот, кто мог убивать невинных без сожаления, но при этом мстил родителям, которые предали этих невинных? Не то чтобы я не очень хорошо осознавала двойственность Запредельных — и особенно фейри — но это было что-то другое.
Я вспомнила, как Веспер сказала своим теплым, задумчивым голосом: «Мир полон странностей», а затем, внезапно, в моей голове всплыло ещё одно воспоминание. Атилас отчаянно сражался на кухне в квартире Веспер, в то время как она, защищаясь, сидела в своем углу и старалась не смотреть слишком пристально.
Как он узнал?
Если бы он не услышал мое сообщение, как бы он догадался, что нужно пройти через комнату Веспер, чтобы найти нас?
Атилас, который не раз говорил мне, что тяжёлые ранения — лучший способ завоевать доверие. Как он узнал?
Мой желудок словно налился свинцом, и всякое желание попросить его помочь мне восстановить воспоминания напрочь исчезло. Я подняла глаза и увидела, что он задумчиво смотрит на меня. Он сказал, как будто повторял в третий или четвёртый раз:
— Возможно, пришло время вернуться к нашим вопросам о твоем собственном опыте, Пэт. Например: твои чемпионы — они должны были у тебя быть, и всё же, как ни странно, ты их не помнишь.
Я не могла. Я не могла сидеть здесь и отвечать на вопросы с этим тошнотворным подозрением, засевшим у меня в голове. Я резко встала, сказала:
— Кажется, мне сначала нужно подышать свежим воздухом, — и вышла прямо на задний двор, не обращая внимания на удивление Зеро.
Должно быть, они беспокоились обо мне — забавно, что от этой мысли у меня скрутило живот, — потому что Зеро появился после того, как я меньше пяти минут просидела на послеполуденном солнце, выдергивая траву и жалея, что у меня такие холодные пальцы.
— Ты сказала, что можешь это сделать, — сказал он прямо, не садясь. — Тебе нужно либо вернуться к расследованию, либо перестать притворяться, что ты на это способна.
Я просто посмотрела на него, ошеломлённо задаваясь вопросом, знает ли он, как действует на людей минутная слабость. Даже если бы это было так, мне всё равно понадобилось бы время, чтобы собраться с мыслями, прежде чем я смогла бы вернуться к делу.
Вместо того, чтобы обсуждать это с ним, я просто спросила:
— Что за сообщение ты отправил Атиласу? Ранее, когда дом съел Джин Ёна, и ты отправил ему сообщение?
— Я попросил его связаться со мной как можно скорее, так как мне нужно было встретиться с вами в доме Стэндфорта, и нам, возможно, понадобится его помощь.
— Он получил это сообщение?
Зеро посмотрел на меня сверху вниз, и мне показалось, что он был раздражён.
— Что именно ты пытаешься спросить, Пэт?
— Возможно, это ничего не значит, — сказала я, но идея уже была по-настоящему зреющей, тёмной и ужасной. — Но ранее Атилас пришел прямо в квартиру Веспер, чтобы найти нас.
Молчание продолжалось несколько мгновений, прежде чем Зеро сказал, слегка озадаченный:
— Атилас знал об этом адресе, Пэт. Он пробился сквозь людей моего отца, чтобы добраться до нас, потому что знал, что мы, вероятно, будем в такой же опасности, как и он сам.
— Понимаю, — сказала я. Я довольно устало поднялась на ноги, потому что у меня начала болеть шея, а он, похоже, в ближайшее время не собирался садиться. — Но чего я не понимаю, так это как он узнал, что нужно пройти через квартиру Веспер? Если он не врёт, что прочитал моё сообщение, то как он узнал, что нужно идти этим путём?
— Зачем ему лгать о том, что он прочитал твоё сообщение?
Я сказала с кислотой в желудке:
— Точно.
От этой мысли мне стало так плохо, что мне пришлось уйти из дома.
Разозлившись по-настоящему, Зеро спросил:
— В чём ты его подозреваешь?
— Без понятия, — сказала я, хотя на самом деле знала. Если Атилас знал больше, чем ему следовало знать, когда речь заходила о проникновении в дома убитых эрлингов, если он намеренно позволил ранить себя, чтобы отвести подозрения, тогда… тогда…
— Позволь мне успокоить тебя, — холодно сказал Зеро, и я поняла, что он прекрасно меня понял. — Если тебе действительно это нужно, у меня есть история, которая не так уж сильно отличается от твоей. Однажды ночью я проснулся после того, как прокрался в комнату своего брата, чтобы поспать, и обнаружил его… мёртвым.
— Ты не… ты не обязан рассказывать мне об этом, если не хочешь, — сказала я. — Ты можешь просто сказать мне, что доверяешь Атиласу, и я попробую…
— Не перебивай, Пэт, — сказал он ледяным тоном. — Ты хотела знать правду, и теперь ты получишь её без всяких возражений! В то время мне было десять, и я не знал, что мой брат использовал мою привязанность к нему, чтобы держать меня поближе к себе до тех пор, пока он не предпримет попытку… изменить порядок наследования в Семье. Поэтому, когда я нашёл его разорванным на куски в его комнате в мёртвой ночной тишине и услышал за спиной тихий шёпот, я схватил первый попавшийся меч и бросился в погоню за убийцей.
— Ты об этом упоминал, что ты находился одной комнате с убийцей, — сказала я, холодно осознавая это. — Меч…
— Да. Это был первый раз, когда Меч Эрлинга пришёл ко мне.
— Блин, — сказала я очень тихо. По крайней мере, до тринадцати лет у меня были родители, и они были хорошими родителями. Я не была наполовину сиротой и не потеряла брата или сестру. — Ты видишь его?
— Его тень, ничего больше. Даже запаха его не было.