— Когда ты понял, что это был тот же самый чувак, который убивал других людей?
— Оружие, которое он использовал для убийства, осталось прежним, — тихо сказал Зеро. — Костяной нож с односторонним лезвием.
— Блин, — сказала я ещё раз, делая глубокий вдох. — Так вот что это делает — сразу отрубает голову? Костяной нож?
— Он, наряду с силой, свирепостью и знанием того, где лучше всего резать.
— Всё ещё похоже на Атиласа, — пробормотала я. Я заметила гнев в его глазах и сказала так прямо, как только могла: — Сначала ты подумал, что это он, не? Ты должен был так подумать.
— Он показался мне подходящим кандидатом, — сказал Зеро, и мне показалось, что он стал менее сердитым. — По приказу моего отца он уже делал это — это не важно. Я был неправ.
— Да? Как ты узнал?
— Мой отец чуть не убил его той ночью во время тренировки, — сказал Зеро. — Когда я вернулся, я нашёл его в своём номере, в состоянии ненамного лучшем, чем у моего брата. С тех пор я не сомневался в нём — не тогда, когда дело дошло до этого..
— Да, думаю, этого было бы достаточно, — сказала я. Я достаточно наслышалась о том, как тренировали Атиласа, чтобы быть уверенной, насколько сильно он был ранен и кто это с ним сделал. Интересно, сопротивлялся ли он вообще, когда это сделал отец Зеро. Я судорожно вздохнула от растущего облегчения и сказала: — Я всё ещё удивлена, что кто-то до сих пор не убил твоего отца.
— Поверь мне, — сказал Зеро без тени юмора, — моему отцу ещё предстоит расплатиться за это.
— Хорошо, но что тогда насчёт…
— Второй этаж, — решительно заявил Зеро, — это единственный разумный вход в этот дом: настоящий вход связан как с миром людей, так и с миром Между. Я увидел его, как только добрался туда. Если бы ты не сказала мне, в какую сторону идти, я бы всё равно пошёл этим путём.
— Лады, — сказала я. Не то чтобы я не хотела, чтобы меня убедили: мысль о том, что Атилас может быть причастен к убийствам более серьёзно, чем я когда-либо подозревала, мне тоже не очень понравилась. Но теперь, когда я знала, что мои родители погибли из-за меня, мне стало совершенно необходимо сделать всё, что в моих силах, чтобы найти их убийцу. Если я не собиралась позволить ужасному чувству внутри меня остановить меня, я, конечно, не собиралась позволять чему-либо другому сделать это.
— Тогда, как только Атилас немного поправится, мы начнём всё сначала, — сказал он. — И, возможно, было бы полезно вспомнить, насколько серьёзно Атилас пострадал из-за тебя — и не один раз.
— Я помню, — сказала я. — Но я также помню, что он убивал меня шесть раз, так что не притворяйся, что у меня не было причин для подозрений.
Зеро издал вздох, который мог быть раздраженным, но мог и позабавить.
— Очень хорошо, — сказал он.
В смысле, не сказать, чтобы я хотела верить во что-то подобное об Атиласе, но и не то чтобы он не был достаточно изворотлив и смертоносен, чтобы правдоподобно сыграть эту роль. И всё же, когда через пятнадцать минут я вернулась в гостиную с чайным подносом, он выглядел таким хрупким, что это подозрение заставило меня почувствовать лёгкую вину.
— Я надеюсь, ты готова продолжать, Пэт, — сказал он.
Зеро взглянул на меня с другого конца комнаты, но, когда я с готовностью сказала «Ага», он вернулся к какому-то хитросплетению магии, которое он творил в углу комнаты.
— Ага, — снова сказала я. — Но я тут подумала об этом и решила, что у меня есть лучший способ получить реальную информацию. Возможно, о чемпионах и… о других вещах.
— Как это практично, — сказал Атилас.
Если я собираюсь доверять ему, мне лучше сделать это: не оглядываясь назад, просто выложить карты на стол.
— Мои воспоминания, — объяснила я. — Они не хотят всплывать: Я думала, что это просто из-за того, что я чего-то не помню, но всякий раз, когда я что-то ненадолго вспоминаю, воспоминания пытаются ускользнуть и притвориться, что они не важны или реальны. Я не думаю, что это магия, но такое ощущение, что мой собственный разум борется против меня. И два дня назад, когда отец Зеро набросился на меня, в моей голове всплыло воспоминание, которого раньше у меня не было, но я не могу заставить его всплыть.
Серые глаза Атиласа задумчиво остановились на мне.
— Понимаю. И ты хочешь знать, есть ли способ вернуть эти воспоминания.
— Было бы неплохо, если бы воздействие Джин Ёна действительно подействовало на меня, — пробормотала я. — Тогда он смог бы вытянуть из меня правду. Подумала, что у тебя может быть идея, что может сработать.
— У меня есть идея, но я очень боюсь, что она тебе не понравится, — сказал Атилас. — Кажется, ты как-то описывала свою встречу с отцом господина так, будто у тебя в мозгу завёлся маленький червячок.
— Блин, — сказала я, снова почувствовав дурноту. — Я боялась, что ты это скажешь. Ты тоже знаешь, как это делается?
— К счастью для тебя, моя дорогая, у меня есть опыт в обеих областях этой магии, — сказал он. — Я могу как применить необходимую магию, так и объяснить, как противостоять таким атакам.
— Может быть, тот момент, когда я даю ему что-то пожевать, и есть правда, но не даю той правды, которую он ищет? — спросила я. — Потому что это то, что я делаю, когда отец Зеро становится немного любопытным.
Я оторвалась от своего кофе и увидела, что Атилас снова пристально смотрит на меня.
— Я начинаю понимать, почему и как ты не смогла вернуться ко всем своим воспоминаниям, — сказал он со вздохом. — Моя дорогая, этот метод очень эффективен для того, чтобы отбить у других охоту копаться в твоих мыслях, но, если ты усвоишь его слишком хорошо, он начнёт действовать против тебя всякий раз, когда ты узнаешь что-то, о чём тебе не особенно хочется вспоминать.
— Ты хочешь сказать, что я сама во всём этом виновата?
— Я хочу сказать, что, возможно, ты научилась делать это в столь юном возрасте и с таким мастерством, что тебе удалось пустить пыль в глаза и самой себе.
— Получается, что ты ничего не можешь с этим поделать?
— Я могу попробовать, — сказал он. — Но, как я уже упоминал ранее, тебе, скорее всего, это будет неприятно.
— Я в курсе, — пробормотала я. — Но в последнее время в моей жизни всё чертовски не комильфо, так что ты всё равно можешь это сделать.
В смысле, я сказала это, но даже если бы я понимала, насколько неприятным будет этот процесс, я не уверена, что действительно понимала, насколько это может вызвать панику, когда этот маленький червячок снова поселится у меня в голове. До тех пор, пока Атилас не сказал:
— Начнём, моя дорогая? — и до ужаса знакомая частичка магии не просочилась в мою голову и не огляделась по сторонам.
— Я хотел бы узнать о твоих чемпионах, — мягко сказал Атилас. У меня перехватило дыхание, когда червь начал копать, и он напомнил мне: — Дыши. Ты сказала, что не помнишь, чтобы у тебя были чемпионы: Я хочу знать о них, так что подумай хорошенько.
Я вздохнула. Попыталась не паниковать. Это был Атилас. На самом деле он не собирался навредить мне, я это знала.
У меня не было чемпионов, я не знала, что такое чемпионы. Родители ничего не говорили о чемпионах.
Под этим была мысль, но она была тёмной и твёрдой, и её невозможно было вытеснить: упрямый корень в мёрзлой земле. Червь задумчиво пожевал мою уверенность в том, что у меня не было чемпионов, а затем отправился искать дальше. Почти не задумываясь об этом, я позволила другой правде всплыть на поверхность, чтобы он нашёл её, чтобы не было больно зарываться в мёрзлую землю.
Сегодня узнала о чемпионах. Никогда о них раньше не слышала.
— Перестань пытаться найти крупицы правды, чтобы удовлетворить червя, — сказал Атилас странно громким голосом. Это просто ещё один способ обмана: очень правдивый, конечно, но всё же обман. Скорее всего, это обманет тебя так же, как и любого другого человека. Не пытайтесь удовлетворить червя сегодня. Позвольте ему самому разобраться во всех неприятных вещах, которые он найдёт, и не пытайся его остановить.
Я пыталась. Я действительно пыталась. Мне удалось перестать подбрасывать червю кусочки правды и позволить ему копошиться в моей голове, но потом я обнаружила, что просто подкармливаю его пустыми мыслями вместо кусочков обманчивой правды, и дала волю раздражённому рычанию.
Червячок замер, почуяв ложь, и я, содрогаясь, прогнала его из головы.
Я открыла глаза и увидела, что Атилас выглядит довольно удивлённым. Он сказал:
— Могу я напомнить тебе, что я пытаюсь помочь тебе, моя дорогая? Это, конечно, было чересчур?
— Прости, — сказала я, пожимая плечами, и добавила: — Не думаю, что это сработает.
— Возможно, если бы ты отнеслась ко мне более враждебно, Пэт? — мягко сказал он. — Или, возможно, мы ещё не задали правильные вопросы. Я склонен думать, что теперь, когда ты знаешь, что творит твой разум, если бы ты была по-настоящему расстроена…
— Мы не собираемся отдавать Пэт моему отцу, чтобы он забрал воспоминания, — сказал Зеро низким голосом из своего угла.
— Конечно, нет, мой господин. Даже если Пэт вернёт себе эти воспоминания, это почти наверняка приведёт к тому, что ваш отец тоже их обнаружит. Я скорее думаю, что мы можем чего-то добиться, проявив терпение и прилежание.
— Я голосую за то, чтобы не отдавать питомца и лорду фейри, — с благодарностью согласилась я. — Он бы всё равно приказал меня убить, если бы думал, что я эрлинг, — не нужно давать ему других причин желать моей смерти.
Было достаточно неприятно, когда он подошёл к нам с Джин Ёном в торговом центре и предложил то, чего я до сих пор не понимала. У меня было неприятное чувство, что он ещё не закончил со мной, и как бы сильно я ни хотела быть готовой к тому, что он снова приблизится, я не хотела, чтобы это повторилось.
— На сегодня достаточно, — сказал Зеро, поднимаясь. — Джин Ён скоро вернётся, и нам пора перекусить. Сегодня нет смысла продолжать.
— Хорошо, — сказала я, чувствуя себя предательницей из-за того, что была так благодарна за это. На меня всё ещё давило что-то очень серьёзное, что не позволяло мне исследовать ни скрытые воспоминания, ни моих родителей, и даже если я была готова преодолеть это, это не означало, что я не могла время от времени отдыхать.