— Один, — повторил Кондрат, чувствуя сопротивление.
Сейчас для них было самое время спросить его документы, если таковые были в этом мире, или хотя бы что-то, что удостоверяло его личность. Но незнание собственных прав и трусость играли против них. Он это отлично понимал, а потому добавил:
— Вы вряд ли хотите, чтобы его светлость герцога Вёлтенберга отвлекали по таким пустякам, как этот.
И это был контрольный выстрел в брюхо трусливого главы. Он сдался.
— Конечно, его светлости не стоит беспокоиться по пустякам.
Он вышел, кивнув своим подручным на выход. Кондрат провожал его внимательным взглядом. Картинка складывалась, одна улика вела к другой, собирая общую картину, и она даже немного забавляла. Однако искать улики было одним, и совершенно другое понять, что нарисовано на картине, которая получилась. А она получалась зачастую глупой и низменной, редко удивляя его своей красотой.
— Вы будете подходить ко мне по одному, а потом отходить в тот угол и ждать, — произнёс он, глядя на подозреваемых. — И без фокусов, потому что виселице на улице явно одиноко.
Да, чувство юмора у Кондрата тоже было. Такое же жесткое и чёрное, как и мир, в котором ему приходилось плавать.
Кондрат стоял с главой семейства Корто в самом углу сарая, откуда их разговор будет не слышан остальным членам семьи. Он понимал, почему их подозревают. Улики были все как на подбор, аж глаза слезятся от того, как всё гладко складывается. И именно это смущало. Где он видел, чтобы грабители оставили столько улик? Только когда его совершали совсем отмороженные наркоманы, а эта семья на них похожа не была. Но и невинных на первый взгляд тоже хватало.
И начал Кондрат с главы семейства — Гина. Если кто и мог совершить это преступление, то это он, а жена, если участвовала, то лишь на подхвате. Не всегда так, да, но при взгляде на них именно так могло выглядеть убийство их руками.
Это были стандартные вопросы: где он был вечером, что делал и кто может подтвердить.
Кондрат услышал то, что ожидал услышать: был дома, спал, и подтвердить могут только родные.
Гина рассказывал это с перепуганным лицом, боясь теперь больше даже не своей судьбы, а человека перед собой, который, казалось, даже не моргал. Его взгляд будто пытался пройти сквозь глаза и прочитать твои мысли, из-за чего становилось совсем неуютно.
Кондрат слушал всё это внимательно, пусть и так знал, что услышит, после чего спросил:
— Вы можете сказать, как ваш нож оказался в теле убитого?
— Я… у меня его не было вообще, я его отдал, — тихо пробормотал Гин.
— Отдали? Кому? — слегка подался вперёд Кондрат.
— Ульфу Маталю, — нехотя ответил он, будто боялся выдать товарища.
— То есть он сможет подтвердить тот факт, что этого ножа у вас не было, я верно понял?
— Да! — будто хватаясь за последнюю соломинку, закивал Гин. — Он шкурами занимается, скорняжник он. Свой клинок он сломал, попросил у меня, и я ему отдал!
— И вы собирались уехать без своего ножа? Он денег стоил, если я не ошибаюсь, верно?
— Я… я должен был ему. Поймите, он нам помогал с переездом, и я отдал ему его. Всё же денег стоит, и этого должно было хватить в качестве благодарности.
— Как давно вы ему его отдали?
— Дней пять назад. Он приходил, я отдал, — ответил тот, задумавшись.
— Почему он попросил именно у вас? — продолжал допытываться Кондрат.
— Ну мы друзья… были друзьями… — выдохнул Гин так, будто был готов расплакаться. — Поэтому и спросил у меня.
— Я вас понял, мистер Корто, — кивнул Кондрат. — Ещё вопрос. Всем было известно, что вы уезжаете?
— Да, все знали, — совсем тихо ответил он.
— Отлично. Теперь, будьте добры, встаньте в том углу и ждите. Я хочу поговорить с другими членами вашей семьи.
Тот подчинился, и стандартные вопросы повторились, но из них он не узнал ничего нового, совсем ничего. Его жена повторила то же самое, а дети и того меньше. Однако Кондрат уже чувствовал, что двигаться надо в совершенно другом направлении.
И когда он вышел из сарая, то кивнул громилам у входа и главе деревни, который нетерпеливо ждал его снаружи.
— Вы убедились в их виновности? — спросил глава нетерпеливо. Другие тоже с интересом смотрели на него.
— Я хочу поговорить с некоторым людьми, которые могли бы подтвердить их виновность. Если вешать, то вешать так, чтобы у его светлости потом не возникало вопросов к этому делу, верно? — хмыкнул Кондрат, наблюдая, как все сразу притихли при упоминании герцога.
— Да-да, вы абсолютно правы! — глава был единственным, кто встрепенулся, явно боясь внимания хозяина этих земель в свою сторону.
Они отошли подальше, оставив сарай под охраной крепких мужчин.
— Я хочу поговорить с человеком по фамилии Маталь, — уточнил личность человека Кондрат.
— Э-э-э… а с которым из них? — уточнил Нейш.
— А их у вас несколько? — приподнял бровь Кондрат.
— Да, братья. Брин — кузнец, другой, Ульф — скорняжник.
— Ульф Маталь, который занимается кожей.
— А-а-а, он хороший мастер, господин Брилль, почти вся деревня на нём и держится. Могу ручаться за него, если ваши подозрения падут на этого человека. У него семья, да и доход у него хороший, таким бы он заниматься не стал.
— И всё же я хочу поговорить с ним, — ответил он.
— Конечно-конечно…
Они направились к указанному дому. Сама деревня не была большой, однако домов, как и жителей, здесь хватало. Люди уже вовсю работали, с интересом бросая на них заинтересованные взгляды, но лишь украдкой, чтобы не пялиться откровенно. Здесь явно не голодали, пусть и не жили богато.
А ведь, казалось бы, все друг друга знают, некоторые и вовсе родня. И всё равно мочат друг друга, дай лишь повод и возможность.
— Чем вы зарабатываете себе на жизнь? — поинтересовался Кондрат, пока они шли через поселение.
— Зимой охота и рыбалка, а летом мох собираем, господин, — пожал плечами Нейш.
— Мох? — не удержался, чтобы переспросить, Кондрат.
— Да. Ведьминский мох. Как только открыли его целебные свойства, наши дела пошли получше, а то раньше приходилось лес валить да руду добывать.
— Вы его сплавляли по реке, я так понимаю?
— Да, верно, господин Брилль. Знаете ли, у нас хорошие деревья, качественные, крепкие, но многие продают древесину, а отсюда её везти сложно, из-за чего прибыль падает. А что касается руды, то за ней и вовсе приходилось подниматься выше, далеко совсем, где скальные породы выглядывают из-под земли. Очень много сил забирала эта работа, да и опасна она была, места-то дикие. А тут такое открытие великолепное. И людей спасаем, и деньги зарабатываем без таких рисков. В каком-то плане, мы работаем летом, чтобы было на что пережить зиму.
— Значит, как я понял, руду и лес вы уже не добываете, — уточнил Кондрат.
— Смысла нет, господин Брилль, — пожал он плечами.
— Ясно. Ещё один вопрос. А вы знали, что нож Гин Корто отдал Ульфу Маталь?
— Он говорил это, когда его схватили, да, но монету из украденного сундука ведь у него нашли, верно? Мог просто забрать у него обратно и всё.
Логика настолько убойная, что даже спорить не имеет смысла. Достаточно просто неприязни к человеку по какой-то причине, чтобы все найденные улики, даже противоречащие виновности, вдруг становились её доказательством. А конфликты с главой у них были, как тот сам и признался.
Люди нередко всё так просто решают. А в мире, где права человека на честный суд, как он мог судить, были ещё далеки от идеала, такое вполне становилось смертным приговором.
Глава 4
Дом Маталя Ульфа, как звали этого человека, был обставлен очень неплохо. До уровня помощника главы деревни не дотягивал, однако здесь было куда больше меховых изделий, чем в других домах. Уже примерно представляя, как должен выглядеть дом среднестатистического человека в этом месте, Кондрат мог сказать, что они принадлежали, как минимум, обеспеченному классу в этих местах.
Когда они пришли к нему домой, Ульф выглядел удивлённым. По крайней мере, так казалось со стороны. Он с почтительной вежливостью пригласил Кондрата в дом, посторонившись в сторону, пропуская гостей.
— Я могу чем-то помочь? — поинтересовался он взволнованно.
— Да, я хочу поговорить с вами, — произнёс Кондрат, окинув взглядом главу и семью Ульфа Маталя взглядом. — Наедине.
На этот раз спорить никто не стал. Глава семейства кивком предложил выйти на улицу. Зайдя за дом, где никого не было, он внимательно посмотрел на Кондрата. Тот бы предпочёл остаться в доме, так как температура мало соответствовала его одежде, однако решил оставить всё как есть. Были вопросы и посерьёзнее.
— Я знаю, зачем вы пришли, — к удивлению Кондрата, Ульф первым взял слово.
— Что ж, поведайте мне, мистер Маталь, — предложил он.
— Нож, который нашли в жертве, он в последний раз был у меня. Но я сразу скажу, что потерял его.
— Вот как? — приподнял бровь Кондрат.
Для Ульфа это было похоже на насмешку и полное неверие, и он с упорством ответил:
— Да, я потерял его, господин Брилль. Я действительно брал его у Гина Корто. Вернее, он мне подарил его за помощь, когда я просто попросил нож.
— Он так и сказал?
— Да. Но я потерял его два дня назад, — закончил тот.
Как удобно. Кондрат был готов восхититься такой случайности. Все концы, по сути, в воду. Он это слышал столько раз за всю свою карьеру, что это могло бы уместиться в книгу.
— Вы сообщили это главе деревни, когда обвинили семью Корто? — уточнил он.
— Да, сообщил.
— А он?
— Сказал, что доказательств хватает, чтобы повесить их, — пожал тот спокойно плечами.
Так и рвалось с языка, что по Ульфу не видно, что он расстроен казни своего друга, однако свои мысли Кондрат всегда держал при себе. К тому же, его интересовали другие моменты.
— Вы пытались ему возразить по этому поводу? — продолжал Кондрат подталкивать его в нужную сторону.