— Матушка, но он же… — начал мужчина, настоящий костолом за её правым плечом, но она подняла ладонь, заставив его замолчать.
— Духи этих земель сами свершат свой суд над ним. Выводите.
Эти двое подошли к Кондрату и грубо подняли его на ноги, после чего потащили прочь из юрты.
— А мои товарищи? — спросил он, когда его тащили около старухи.
— Останутся, как гарантия того, что ты не сбежишь трусливо, оставив их. Хотя я бы не удивилась этому. Вы всегда думаете только о себе.
На улице уже вовсю подготавливались к празднику или, если верить Феликсу, свадьбе. На площадь вывели несколько оленей, которых сейчас раскрашивали дети и женщины. Остальные устанавливали какую-то платформу перед костром и готовили, судя по всему, угощения. Однако все взгляды вновь были прикованы к Кондрату, едва его вывели на улицу.
Старухе даже не пришлось кого-то звать — к ней сразу подошёл дряхлый старик, одетый так же нарядно, как и она. По возрасту, они могли оказаться мужем и женой, но…
— Куда ты его ведёшь, каси?
— Этот человек хочет доказать, что достоин, кари. Приведи несколько человек, пусть проводят его.
— Куда? — нахмурился он.
— Думаю, ты знаешь, кари, — ответила она и махнула рукой, прогоняя его. — Если тебя не затруднит, найди сопровождающих. Пусть отвезут его.
В этот момент Кондрат понял, что старик действительно её муж. Она и говорила очень мягко с ним, и смотрела совершенно иначе на старика, более тепло, чем на остальных. Видимо, у них в народе царствовал матриархат вопреки всему остальному миру.
Кондрата вывели за пределы круга, образованного юртами, где и остановили. Ждать долго не пришлось, и скоро нашлись и проводники. Всего трое, мужчина и двое женщин. Вернее, одна была ещё девушкой. Причём той самой, что его и встретила в первый раз, и связала во второй. Её взгляд зло скользнул по нему, но виду она не подала, внимательно посмотрев на старуху.
— Отвезите его к воющей смерти. Пусть докажет, что силён не только на словах, — произнесла она властно.
— Это… — мужчина сразу напрягся.
— Да, к берегу. Отпустите и ждите, пока не вернётся день, — кивнула она. — После возвращайтесь.
— А если выберется? — спросила девушка недовольно.
— Значит духи сказали своё слово, — отрезала старуха. — Езжайте.
Несколько раз просить их не пришлось. Кондрата буквально швырнули в сани, запряжённые оленями. Один оседлал ездового оленя, двое сели на сани. Кондрат почувствовал, как шеи коснулся холодный металл.
— Задумаешь глупость сделать, горло перережу, — тихо предупредила девушка, стоявшая на лыжах саней позади него.
И сомневаться в её словах не приходилось. Она точно вскроет ему горло, и сделает это с радостью, дай только повод или даже подозрение, что он что-то замышляет.
Они тронулись с места.
Очень скоро лагерь малхонтов скрылся за холмами, и они выехали к берегу, двигаясь вдоль него дальше на запад. Управлялись с санями, как показалось Кондрату, они куда более умело, чем их проводники. По крайней мере, ехали они гораздо быстрее и увереннее, иногда заходя в такие повороты, что казалось, ещё немного, и они перевернутся.
Кондрат терялся в догадках, что именно его могло ждать впереди. Бросят посреди заснеженных равнин, чтобы выбрался сам или его сожрала сама природа? Или заставят поохотиться на какого-нибудь дикого зверя, как проходили иногда инициацию юные охотники? А может отправят его в пещеру к тому же розмару? Он же священное животное, чем не дух, который решит его участь?
Неизвестность мучала ещё сильнее, чем холод. Она пугала гораздо сильнее, чем направленный в лицо пистолет, так как ты просто не знал, с чем будешь иметь дело, и насколько это окажется страшнее смерти от пули. А его проводники не спешили его просвещать.
Пару раз они выезжали на лёд, чтобы сократить пусть через заливы, покрытые льдом. Кондрат заметил и другую особенность. Чем дальше на запад, тем сильнее море было скованно льдом. Возможно, они двигались на северо-запад, однако у него не было ни знаний местности, ни карты, чтобы подтвердить свои догадки. Это путешествие длилось не только целый день, но и целую ночь, встав на привал только под утро.
Удивительно, что его плен был даже гуманным. По крайней мере, его покормили, пусть и засохшим хлебом с валянным мясом и холодной водой. Но всё лучше, чем быть голодным. И вновь путь в целый день вплоть до заката, пока солнце не скрылось уже на три четверти. Казалось, что тьма буквально наступает им на пятки, так ещё и облака затянули небо, а в воздухе летал снег. Не как при буре, но теперь дальние холмы скрывались за белоснежным покровом, ухудшающим видимость.
В этот момент они и остановились.
— Вылезай, — рыкнул девушка, удивительно сильной рукой буквально сдёрнув его на землю. — Мы приехали.
Кондрат огляделся.
Сейчас они находились на льду, это точно. Местность была удивительно ровной, а справа ещё кое-как виднелись очертания сопок, очерчивающих береговую линию. Оставался лишь вопрос, куда именно они его привезли. Если отсюда его заставят идти обратно, то он точно не доберётся.
К нему подошёл мужчина. Женщина стояла поодаль с ружьём, явно страхуя их.
— Сейчас слушай внимательно, имперец…
Его голос пусть и был грубым, но казался куда доброжелательнее, чем у девушки рядом. Правда акцент был настолько сильным, что Кондрат едва понимал, что тот говорил.
Мужчина указал пальцем в сторону моря.
— Ты пойдёшь сейчас туда до воющей смерти.
— Что это?
— Скоро узнаешь, — недобро улыбнулась девушка.
— Ты должен будешь войти туда и принести нам клык смерти. Или, если вдруг удача улыбнётся тебе, амулеты наших братьев. Одно из двух. И можешь возвращаться. У тебя сутки с этого самого момента, и после мы уезжаем.
— Что за клык смерти? — спросил Кондрат, не надеясь на ответ, но неожиданно получил его.
— Это… как его называют ваши… — мужчина задумался.
— Минерал, — подсказала женщина вдалеке. — Голубоватый, слегка прозрачный минерал, твёрдый, как сталь и холодный как лёд. Забери его.
Мужчина тем временем достал из саней масляную лампу и ремень, на котором была кобура с пистолетом и патронташем.
— Держи. Наденешь её, когда доберёшься. Вытащишь пистолет раньше, и мы убьём тебя. Когда будешь возвращаться, сними её и держи на виду, иначе мы убьём тебя. Вернёшься без клыка смерти — мы убьём тебя. Не вернёшься через сутки — мы уезжаем. Ты всё понял.
— Не возвращаться без клыка смерти и держать кобуру на виду, пока вы рядом.
— Именно, теперь иди.
— И не возвращайся, — хмыкнула девушка и толкнула его в нужную сторону.
Впереди была только снежная мгла, которая стремительно темнела с заходом солнца. И Кондрат шагнул навстречу ей, с каждым шагом удаляясь от единственных людей на многие километры, пока их не скрыла снежная мгла.
Те тоже провожали его взглядом, в котором читался лёгкий интерес. Они сюда редко ездили и ещё реже отправляли туда людей, по факту, почти что на верную смерть. Лишь единицам удавалось вернуться обратно, уже не говоря о результате. Малхонты логично предполагали, что смерть от пули или кинжала была более милосердной, чем то, что можно было там встретить.
— Как думаешь, вернётся? — спросила женщина, всё держа в руках ружьё, пока фигура человека не скрылась в снегу.
— Не вернётся, — ответил мужчина. — Оттуда почти никто не возвращается…
Глава 7
Уже через двести метров мгла окружила Кондрата со всех сторон, скрыв его от конвоиров. Было темно и теперь даже света от солнца было не видать, из-за чего казалось, что его окружали стены из снега.
Возникла глупая мысль сбежать, но он её тут же подавил её в зародыше, чтобы не отвлекаться на глупые планы. Ведь куда ему отсюда бежать? Обратно в город? Это даже не смешно: если он каким-то чудом и сможет преодолеть холмы, не замёрзнув, дальше его ждали сотни километров равнин, покрытых снегом, где будет не спрятаться ни от ветра, ни от бури с учётом того факта, что он сможет ещё правильно определить направление.
Вернуться и попытаться устроить перестрелку, чтобы отбить сани и на них прорваться? У них ружья, пусть неточные, но ружья, которые бьют дальше пистолета. И сани, за которыми они смогут укрыться. Даже с бронежилетом, но у него не будет шансов, а с такой дистанции единственное, куда он сможет попасть, это себе в голову.
Поэтому Кондрат шёл вперёд на встречу неизвестности.
Ещё сто шагов, и он решил, что прошёл достаточно, чтобы надеть на себя ремень с кобурой. Они его не видят, а он не видит их. И лучше иметь оружие под рукой, когда он доберётся до «воющей смерти», чем впопыхах пытаться его вытащить.
Кондрат попробовал зажечь и масляную лампу, но с ней видимость стала ещё хуже. Свет отражался от снега и дальше небольшого круга ничего было не видно, поэтому он её решил затушить до тех пор, пока не доберётся до места.
Вскоре снег совсем ушёл. Теперь Кондрат шёл по льду, иногда поскальзываясь на удивительно ровной глади. Пару раз тот издавал какой-то синтетически-космический звук, словно выстрелы каких-то бластеров из фильмов про космос. Это было несколько пугающе, учитывая, куда его привели.
А потом он услышал странный звук.
Его было сложно описать, он был похож на продолжительное «о-о-о-о», но только если это что-то всасывало воздух. Оно было низким, вибрирующим, словно громкое мурлыканье. Вот здесь Кондрат и понял, почему это место звали «воющей смертью».
Звук действительно пробирал. Кондрат почувствовал, как его собственное сердце забилось чаще, и страх начал прокрадываться в душу, пуская туда свои корни. Скорее всего, ветер проходил через какое-то препятствие, создавая эффект свистка, и создавал, эффект, что в его мире называли звуковым оружием. Как раз низкие частоты могут вызывать страх, с которым остаётся только бороться.
Кондрат направился на звук, подавляя желание включить фонарик. Да, с фонариком страх немного отступит, но тогда он не будет видеть дальше вытянутой руки. А сейчас видимость играла наибольшую роль, особенно когда впереди, через снежный покров проглядывался остров.