Время подходило к концу. Сыщики, которые обыскивали с ними Транс-Ангар, уже закруглялись с проверкой. А это значило, что придётся довольствоваться тем, что есть. И тем не менее даже того, что они смогли добыть, было достаточно, чтобы начать колоть эту схему. Только…
— Мистер Урден, — негромко поздоровалась Дайлин.
Именно, мистер Урден.
Любое их действие — это действие специальной службы расследований. И как следствие, им было необходимо отчитываться о проделанной работе, особенно, когда речь шла об обыске столь крупной компании, как Транс-Ангар, которая по факту не увенчалась успехом. Не увенчалась для стороннего зрителя, естественно, однако теперь эту мысль требовалось донести и до их непосредственного начальника.
— Итак… — весь его стол был завален бумагами. — Наш суточный обыск Транс-Ангар прошёл, герцог Путерсшмайт выразил свой протест по поводу наших действий, пусть мы и имели на это основания. А меня интересует единственное.
— Результат? — негромко произнесла Дайлин.
— Именно. Потому что я его не вижу по отчётам, как Цертеньхофа с Сенштейном, так и тех, кого я послал вам в помощь, а это едва ли не половина специальной службы. Так каковы результаты?
— Ну… против компании Транс-Ангар мы ничего не нашли… — начала она неуверенно.
— Мисс Найлинская, будь добры, говорите громко и чётко, вы уже не ребёнок, которого отчитывают родители, — раздражённо произнёс Урден.
Далйин откашлялась и уже твёрже произнесла:
— Проверка на складах и главном штабе Транс-Ангар не выявила никаких нарушений и возможной незаконной деятельности транспортной компании.
— Значит, проверка и выделенные ресурсы оказались потрачены зазря?
— Нет, нам удалось кое-что выяснить при проверке. Мы просматривали документацию, и заметили, что время поездов отличается по прибытию. Некоторые поезда задерживаются.
— И это всё, что вы можете мне сказать? — приподнял он бровь. — После того, как мы подняли весь этот шум, вы выяснили, что поезда задерживаются?
По лицу видно, что Урден уже понял, что речь не просто в задержке поездов, однако он пытался добиться вменяемого ответа от Дайлин. Ей ещё предстоит научиться правильно доносить информацию и верно подбирать слова, чтобы разъяснить всё как положено, а пока, видимо, Кондрату придётся самому рассказывать, что они выяснили.
— В ходе проверки складов мы не обнаружили никаких нарушений. Это натолкнуло нас на мысль, что поезда, которые перевозят оружие, могут разгружаться до того, как попадут в город. И как раз рядом с мельницей, где предположительно хранили оружие и убили девушку с юношей, есть одна такая станция. У нас есть журнал с той станции…
— Вы изъяли журнал? — уточнил Урден.
— Мы взяли его с разрешения начальника станции, — не моргнув глазом соврал Кондрат. — И сверили его с журналами из управления железной дорогой и Транс-Ангар. Можно однозначно сказать, что Транс-Ангар не участвует в переправке оружия или, по крайней мере, является невольным участником, не зная о том, что происходит. Как бы то ни было, по документам мы выяснили, что каждую неделю задерживается хотя бы один поезд. Он приходит минут на двадцать-тридцать позже остальных.
— Хотите сказать, что там их разгружают? Он может просто задержаться, — предположил Урден.
— Может. Однако мы сравнили более сотен поездов. Посмотрели, когда они приходят на эту станцию и когда приходят на конечную. Обычно этот путь занимает у них минут двадцать пять, но каждую неделю найдётся состав, который проезжает этот путь сорок- сорок пять минут, хотя в документах станции он там не останавливался. И по нашим подсчётам тех самых двадцать минут хватает, чтобы состав замедлился или полностью остановился для выгрузки перед городом, после чего продолжить путь как ни в чём не бывало. И как раз рядом как раз находится мельница, куда можно всё спрятать.
— И это всё опять предположение, — выдохнул Урден.
— Основанное на фактах. Место для складирования. Близлежащая станция на главном южном пути. Несовпадение данных в журналах. Могу поставить свою зарплату, что на других станциях никаких отклонений не будет. И по итогу последняя станция перед городом, где можно быстро выгрузить всё и безопасными путями ввезти в столицу.
— Получается, обыск был зазря.
— Если бы не тот обыск, мы бы не пришли к тому, что имеем, — не согласилась Дайлин.
— Скажете это герцогу, который подаёт жалобу на нас за то, что мы парализовали работу складов на сутки, а заодно и движение составов на нескольких участках.
Повисло молчание, после которого Дайлин негромко спросила.
— А нам помогут со слежкой за станцией?
Урден вздохнул и помассировал глаза, явно уставший от всей этой кутерьмы.
— Такое ощущение, что вы, мисс Найлинская, пропустили мимо ушей всё, что я вам говорил. Меня вызывает на ковёр директор специальной службы, а я ему не могу даже предоставить доказательств.
— И тем не менее…
— И тем не менее вас работает четверо над этим делом, если я не ошибаюсь. Исключая вас, мисс Найлинская, целых трое человек могут следить за той станцией, если вы считаете, что они действительно замешаны в этом. Сколько… думаю, до конца следующей недели вам будет предостаточно времени, чтобы предоставить хоть какие-то доказательства кроме теорий.
— Более, чем достаточно, мистер Урден, — кивнул Кондрат.
— Вот это я и хотел услышать. Свободны.
— Вот это он и хотел услышать… — бурчала Дайлин, когда они вышли из кабинета. — И что теперь. Нам вдвоём сидеть и караулить станцию?
— Ты слышала его. Ещё есть Цертеньхоф со Сенштейном, будем караулить поочерёдно вместе. Кроме тебя.
— Кроме меня? Это как понимать?
— Ты слышала Урдена. Он против.
— Нет-нет, погоди-ка, мы работаем вместе, значит и караулить будем вместе, ты понял? — ткнула она в него пальцем. — Я не потерплю такой ерунды в свой адрес. Мы или команда, или нет!
— Ладно как скажешь, но это не меняет сути. Нас четверо, можем дежурить по двое.
— Ещё есть Вайрин, который может нам помочь. Кстати, я его давно не видела, где он?
— Уехал. Я кое-что попросил его сделать, если у него получится. Как сделает, так и вернётся.
— Так ты теперь говоришь, кому что делать? — прищурилась она.
— Только прошу оказать услугу, — ответил он невозмутимо. — Всё же я не имею права с кого-то что-то требовать.
— Но требуешь.
— Тебе надо научиться видеть разницу между просьбой и требованием.
Да, Вайрин сейчас бы пригодился. Не то, чтобы Кондрат не доверял Дайлин, однако он уже работал с Вайрином, знал, что ждать от него и как тот себя поведёт, если начнётся заварушка. Как же отреагирует Дайлин, если придётся стрелять оставалось лишь гадать. Что ж, всё бывает в первый раз.
Цертеньхоф и Сенштейн не были в восторге от того, что предстояло сделать, однако…
— Выглядит логично… — потёр подбородок Цертеньхоф, разглядывая журналы движения поездов.
Они, Кондрат с Дайлин и Цертеньхоф с Сенштейном были последними сыщиками в зале, где располагались их рабочие места. Учитывая обстоятельства, они сдвинули столы вместе, и сейчас сидели с масляными лампами над документами, которые удалось раздобыть. — Сколько их было?
— Трое.
— Три выстрела, три человека, — кивнул он и взглянул на Сенштейна. — Что скажешь?
— Выглядит логично. Поезду даже останавливаться полностью не надо. Главное сбавить ход, чтобы кто-то один заскочил и начал выбрасывать их на улицу. Тут много сил не надо. Остальные подберут, а поезд двинется дальше. Но нам это без надобности, потому что с номерами поездов всё упрощается.
— В плане? — уточнила Дайлин.
— Номер поездов. Есть они, есть списки машинистов, которые в тот день на них ехали. Если поезд притормаживает, то значит они в доле.
— Думаю, им просто заплатили притормозить там, — произнёс Цертеньхоф.
— Без разницы, кто и о чём их просил. Главное, — он постучал пальцем по журналу, — что так мы сможем узнать, какие именно экипажи тормозят. А там узнаем, когда они в следующий раз будут проезжать там и заранее вычислить все поставки. Всех машинистов не подкупить, слишком затратно и без смысла. Скорее всего работает всего несколько экипажей, которые каждую неделю тормозят поезда, позволяя быстро разгрузиться. Я подниму некоторых людей, они достанут нам списки.
— А до того момента предлагаю кому-то быть там, — предложил Кондрат. — Понаблюдать. Чтобы не получилось так, что мы просто упустим их. Нам дали времени до конца следующей недели.
— Нет нужды, — покачал головой Сенштейн. — Завтра списки будут у меня. Так на них и выйдем.
Так и порешили.
Одна голова хорошо, а сразу четыре лучше. Конечно, Кондрат так или иначе сам бы пришёл к этому, однако, когда четыре человека устраивают мозговой штурм, времени занимает это гораздо быстрее.
И Сенштейн не обманул. Прихватив с собой журнал с номерами поездов, которые опаздывали, на следующий день он вернулся со списком машинистов. Всего он смог вычислить три группы, в каждой из которых было по три человека. Несмотря на то, что в каждый раз при задержке поезда были разные, из-за чего номера тоже отличались, именно на эти дни исправно выпадала одна из трёх групп, которая вела паровоз. Все остальные всегда приходили вовремя в то время, как те задерживались на злополучные двадцать минут.
И теперь зная, кто именно тормозит поезд, можно было вычислить, когда будет следующая поставка.
— А она будет на следующей неделе, — произнёс Цертеньхоф, пробежавшись взглядом по бумагам, помеченным, как для внутреннего пользования. — Тот, что нам был нужен, был сегодня ночью.
— Плохо, — поморщился Кондрат.
— Всё лучше, чем совсем ничего. Теперь мы можем подготовиться.
— Нам выделят группу? — спросил он.
— Думаю, что после того шума, который мы подняли с Транс-Ангар, вряд ли. Пока не будет первых доказательств, мы будем на сухом пайке, — усмехнулся Сенштейн. — Всё же ресурсы специальной службы не безграничны и только на нас тратить они их не могут. Есть и другие важные дела…