Он добрался до деревни и проехал по её главной улице насквозь, так и не увидев никого. Вся округа спала, и только около местной ратуши горел на крыльце свет, и то, скорее символически, чем выполняя какую-то функцию. После этого он углубился в лес. Как далеко предстояло ехать, было непонятно, однако скоро ему об этом беспокоиться не пришлось.
— Кондрат?
Тихи голос раздался из кустов, заставив его слегка вздрогнуть, выхватив сразу оба пистолета и направив их во тьму прежде, чем он узнал голос.
— Дайлин? — тихо спросил он.
Девушка вышла из тени леса на дорогу, держа в руках ружьё. И насколько мог судить Кондрат, она была абсолютно цела. Немного потрёпана, но цела. Однако по лицу было видно, что что-то произошло. И он уже знал, что именно.
— Они мертвы? — спросил Кондрат.
Дайлин молча кивнула, выглядя слегка… подавленной и зажатой. Видимо, первое убийство. Что ж, каждый реагирует на него по-своему, Вайрин и вовсе блевал, а он держится.
— Хорошо. Запрыгивай, я довезу тебя.
Они молча ехали по дороге обратно. Кондрат не поднимал темы того, что произошло, а Дайлин не спешила откровенничать. Лишь когда они проехали деревню, она тихо сообщила.
— Я нашла место, где они прячут теперь оружие. Какой-то старый сарай в лесу около пруда.
— Ясно.
— И… я убила тех, кто перевозил их.
— Всех трёх? — уточнил Кондрат.
— Их было двое. Одного высадили в деревне. Они заглянули, и я выстрелила, не дав им времени схватиться за оружие.
— У них оно было?
— Да, — кивнула Дайлин за его спиной.
— Тогда ты всё правильно сделала, — ответил он.
— Я должна была предупредить же сначала, сказать, чтобы подняли руки… — пробормотала она.
— Нет, ты должна была сначала стрелять, а потом требовать поднять руки, — не согласился Кондрат. — Они бы схватились за оружие, как это сделали тогда в мельнице. Они бы не стали тебе подчинять, попытались бы оказать сопротивление, и это промедление могло стоить тебе жизни. Т всё сделала, как и должно быть.
И Кондрат верил в то, что говорил. Иногда ты просто не можешь рисковать, как бы не хотел сделать правильно. Он действительно верил, что все должны предстать перед судом, но не ценой твоей собственной жизни.
— Ясно… — пробормотала Дайлин, после чего спросила: — А Цертеньхоф сильно злился.
— О-о-о… а вот это ты сейчас сама и узнаешь, — хмыкнул в ответ Кондрат.
Глава 24
Удивительно, но вопреки ожиданиям Кондрата Цертеньхоф был спокоен. Когда они вернулись с Дайлин, он строгим голосом спросил, есть ли результаты, и когда девушка кивнула, просто сказал «хорошо». Вот и всё, никаких лишни разговоров или криков.
Уже в пути он расспрашивал подробности произошедшего, и когда та дошла до части, где застрелила обоих, покачал головой.
— А вот это не очень… — нахмурился он.
— Остался третий, — напомнил Кондрат. — Они его высадили в деревне.
— Она его лица не видела. Мы как его найдём теперь?
Кондрат обернулся к Дайлин, и так как-то уныло пожала плечами.
— Ну… он пел, когда мы ехали. Напевал что-то себе под нос.
— Этого достаточно, — кивнул он.
Цертеньхоф с сомнением уставился на Кондрата.
— Заставишь всю деревню петь?
— А ты — нет?
— Заставлю.
— Я тоже.
Кивнули и молча поехали дальше.
Когда их группа углубилась в лес, Дайлин указала на небольшую просеку, которую сразу в ночи заметит было трудно. Когда-то это была дорога, но время сделало своё дело, и теперь всё давно поросло высокой травой. Единственное, что ещё как-то намекало на её предназначение — примятая трава от проехавшей по ней не так давно повозки. Они вышли к небольшому заросшему зданию, покосившемуся и прогнившему настолько, что даже от одного касания всё строение поскрипывало. Сколько оно здесь стояло, одному богу известно, однако потерянное в лесу оно было отличным местом, чтобы что-то спрятать.
Прямо напротив здания стояла крытая повозка с запряжённой лошадью. У задней части лежало два тела. Одному прострелили голову, у другого была задета шея. Судя по всему, после выстрела он ещё пытался закрыть рану, но это не спасло его от того, что он по итогу истёк кровью.
Кондрат заглянул в повозку. Ящики так и оставались внутри, десять штук. Он залез внутрь и открыл один, чтобы обнаружить там ружья и удостовериться в их правоте.
— Что там? — заглянул к нему Сенштейн.
— Ружья, — выпрыгнул наружу Кондрат.
Тем временем Цертеньхоф вошёл в здание.
— Здесь тоже, штук тридцать, не меньше, — раздался его голос изнутри.
Внутри Кондрат увидел ещё больше уже знакомых им ящиков, сколоченных на скорую руку без единой пометки. Здесь же стояли масляные лампы, верёвки, доски — место успели немного облюбовать после того, как переехали сюда из мельницы.
— Если здесь под сорок ящиков, — окинул взглядом Сенштейн халупу, — то оружия должно быть под пять сотен. Это какие-то прямо промышленные масштабы, слишком много.
— Никто не говорил, что во всех ящиках будет оружие, — ответил Цертеньхоф и открыл один из них. — Здесь, например, пули к ружьям.
Кондрат открыл другой ящик и нашёл там сложенные кирасы. В третьем ящике в мешочках был порох. А вот четвёртом лежали круглые керамические и металлические шарики с торчащей верёвкой. Он подобрал один такой и позвал Цертеньхофа, хотя уже догадывался, что это.
— Они ещё и гранаты сюда привезли… — пробормотал он, взяв одну из рук. Покрутил её перед глазами и бросил взгляд на ящик. — Металлические — это новые, но вот глиняные… я даже не помню, когда они в последний раз использовались… лет пятьдесят назад, наверное…
Но гранаты были не единственной странностью. Так Сенштейн достал из одного ящика ружья, которые безошибочно опознал, как южного образца. Конечно, их могли достать как угодно и где угодно, без ящиков с пометками ты не скажешь точно, однако всех гложило чувство, что оно не просто так здесь появилось.
Однако всё стало совсем иначе, когда, обыскивая ящики, Кондрат открыл один и замер на месте, почувствовав холодок, который пробежал по спине. Они, конечно, ожидали, что здесь будет оружие, но совершенно не такого образца.
— Парни, у нас тут сюрприз… — пробормотал он.
Остальные двое столпились за его плечами, и их лица озарило мягкое свечение, которое можно было спутать со светом тлеющих углей. Однако откуда углям здесь взяться — вместо них в ящике лежали круглые, похожие на колесо, артефакты.
Кондрат сразу узнал их, уже видел подобные в первые месяцы свое жизни в этом мире, когда расследовал дело призрачного дома. Круглые, сделанные из костей с кристаллами в центре, которые словно напитались кровью и теперь медленно источали светом эту всю грязь в мир.
— Артефакты… — тихо произнёс Цертеньхоф. — Грязные артефакты…
— Я уже видел такие, — тихо ответил Кондрат.
— Где?
— В Эдельвейсе. У одного колдуна, которого мы застрелили, когда он пытался убить человека. Ему доставил точно такой же артефакт.
— Это херово… очень херово… — пробормотал он. — Нам ещё колдунов не хватало.
Понятно, что артефакты, как и оружие, шли в столицу с одной целью. Какая именно — до сих пор оставалось загадкой, однако вариантов не так уж и много, да и думать об этом сейчас не имеет смысла.
— Надо… — только начал Цертеньхоф, но Сенштейн уже вышел на улицу, поняв всё без слов.
— Я съезжу. Караульте, может кто ещё приедет.
Кондрат вышел следом за ним.
— Я могу съездить.
— Лучше поговори с Дайлин, а то она сама не своя, — кивнул он на девушку, которая стояла поодаль задумчиво глядя на лес, и запрыгнул в седло. — Всё-таки ты её напарник.
— Не думаю, что ей сейчас нужно что-то кроме времени.
— Как скажешь, — пришпорил лошадь и помчался прочь по заросшей дороге.
Скоро здесь будет не протолкнуться от сыщиков. Плохо, что Дайлин убила обоих, теперь будет сложнее выяснить, кто должен был забрать груз и куда отвести. Хорошо, что один высадился — можно будет спокойно допросить его. В крайнем случае. Устроить засаду и дождаться, когда кто-нибудь сюда приедет. Но при любом варианте…
Сейчас им будет совершенно не до этого.
По ночному лесу, пугая его обитателей, разнёсся грохот выстрела. Сначала один, а следом ещё два, после чего всё стихло. Только эхо ещё пару секунд гуляло по округе.
Кондрат, Дайлин и Цертеньхоф подняли взгляд к нему, после чего дружно посмотрели в сторону, куда уехал Сенштейн.
— Дайлин, уходи, — тут же произнёс Цертеньхоф, доставая пистолеты.
— Нет, держимся вместе, они могут попытаться нас окружить, — ответил Кондрат. — Дайлин, в дом, заляг за коробками, заряжай ружья.
И никто не произнёс ничего про Сенштейна, потому что внутри каждый понимал, его участь. И сейчас куда важнее было спасти ещё живых, чем беспокоиться о мёртвых.
Они отступили к небольшому дому, который был жалкой защитой против пуль, и тем не менее лучше, чем ничем. То, что их будут обходить — это как пить дать. Самый эффективны и, как следствие, очевидный вариант, которым воспользуется противник.
Заскочив внутрь, Цертеньхоф и Кондрат быстро начали двигать ящики, строя дополнительные баррикады вдоль стен, пока Дайлин спешно пыталась перезарядить ружьё. Несколько раз у него стрельнула спина, всё же староват он для того, чтобы вот так просто тягать ящики, каждый из которых чуть ли не под пятьдесят кило.
Не успели они выстроить их, как Кондрат заметил движение снаружи.
Около дороги двигалось две тени. Можно предположить, что их всего двое, однако Кондрат не стал бы на это уповать. Люди старались держаться тени, готовые шмыгнуть обратно в кусты при первом же признаке опасности. Они не видели его, но он через щели постройки видел их как на ладони. И пусть они были всего лишь разведчиками, однако даже один труп облегчит им задачу на одного человека, а значит надо было бить.
Кондрат толкнул Цертеньхофа в плечо, шепнул «правый мой» и прицелился. Тот взял на прицел второго и замер на секунду, наблюдая, как те крадучись приближаются к ним.