Возвращаться в этот район искренне не хотелось, но не потому, что здесь ему не понравилось, а из-за того, что располагался он слишком далеко. Однако он уже сказал, что вернётся, и поделать с этим ничего не мог.
Дайлин встретила его уже в здании специальной службы.
— Выглядишь каким-то уставшим, — заметила она сходу. Кондрата всегда интересовало, откуда у девушек такая наблюдательность, которой позавидовали бы многие детективы.
— Ехал с другого конца города, — отмахнулся он. — Где наконечник?
— В хранилище.
Хранилище — ещё одно место, такое же святая святых наряду с архивом с аналитической, где хранились идущие дела в производстве. Здесь хранились все улики по ним: начиная от безобидных безделушек, как какая-нибудь монетка или подсвечник с каплями крови, заканчивая пистолетами, ружьями и даже взрывчаткой.
Хранилище охранялось точно так же, как и другие ключевые места этого места, которые не должны были покинуть пределы здания. Охрана на входе в виде дуболома, бронированная дверь, которую местными способами открыть было практически невозможно и помещение без окон, где единственным источником света всё так же оставались тусклые масляные лампы. Попав внутрь, Кондрат будто оказался в каком-то музее, где на каждой полочке с прицепленными номерками лежала всякая всячина.
— Слушай, а что ты делал на другом конце города? — внезапно спросила Дайлин с хитрым видом.
— Заезжал к своей жене, — без интереса бросил Кондрат, проходя между полок с вещдоками.
— К жене… — протянула она с улыбкой.
Кондрату было всё равно, что там себе надумывала Дайлин. Сейчас его интересовало только одно — наконечник стрелы, которые вытащили из черепа чиновника. И на одной из полок он так и нашёл его: небольшой заточенный и абсолютно гладкий кусочек блестящего металла, на котором даже остался кусочек древка и кровь.
— Вот он, — остановился Кондрат, внимательно окинув его взглядом. — Наконечник.
— Явно не охотничий, — заметила Дайлин. — Я бы сказала, спортивный, для развлечения.
— Есть разница?
— Да, в оперении наконечника. На боевых и охотничьих здесь, — указала она пальцем на наконечник, — есть торчащие металлические перья, иногда загнутые навстречу, но чаще загнутые по классике, а здесь, видишь? Здесь нет их, просто острый металлический наконечник, причём… — сыщица нахмурилась.
— Какой-то не такой, верно?
— Да, он слишком заострён. Как игла.
— А должен быть?
— Обычно они почти что круглые, чуть-чуть заострённые, а здесь прямо-таки как игла. Будто бронебойный или что-то в этом духе. Да, скорее всего, бронебойный.
— Военный, то есть?
— Военный? — взглянула на него Дайлин и улыбнулась. — Не знаю, как у тебя на родине, но у нас арбалетами уже давно не пользуются. Но да, раньше, когда не было ружей, их использовали солдаты, чтобы пробивать броню. Поэтому в каком-то смысле… — она сделала жест неопределённости рукой, — можно назвать и военным. Но сейчас, я уверена, их происходят и используют спокойно.
— Иначе говоря, любой охотник, любой человек, который может сделать арбалет…
— И хороший стрелок. Так что или охотник со стажем, или бывший военный, хотя второй…
— Вряд ли, — кивнул Кондрат. — В армии из арбалета стрелять не учат, а здесь нужен навык.
— Верно.
Но всё равно разброс был слишком большим. Четыре человека, четыре трупа, и всех их что-то объединяет. Можно было с ходу предположить, что это что-то личное, что убийца знал всех четырёх, однако с тем же успехом это мог быть и какой-нибудь народный мститель, который просто услышал, что те что-то не так сделали, и решил начать вершить правосудие своими руками. Гадать можно было вечно.
Поэтому, как и любое расследование, надо было начать с конкретного вопроса — по какому принципу убийца выбирает их? Едва они ответят на этот вопрос, как сразу смогут найти ответ и на другой вопрос — какую цель убийца преследует?
— Ты уже просматривала их личные дела? — спросил Кондрат.
— Только чиновника успела, а там то ты уйдёшь, то убийство новое…
— Было по нему что-то?
— Ну, кроме того, что он патриот и взяточник, ничего, — ответила Дайлин. — Могу сказать, что он поворовывал на ремонте домов, сливных каналов и прочего, не сильно, но и не мало. Возможно, фоне этого он и перешёл убийце дорогу.
— Возможно…
Тогда судья тоже подходил в этом плане, надо глянуть, чем же сыщик ему не приглянулся вместе с директором.
— Слушай, Дайлин, — задумался Кондрат, — у меня есть вопрос.
— Какой? — заинтересовалась она. Кондрат был не из тех, кто задаёт вопросы, чаще он на них отвечал, и поэтому девушка была даже заинтригована.
— Почему девушка, которой ты не нравишься, не в плане как человек, а в плане, как партнёр, внезапно начинает хорошо одеваться и пытаться привлечь к себе твоё внимание?
Дайлин запнулась так, что едва не упала, если бы Кондрат не успел её поймать.
— Ты… ты меня сейчас спрашиваешь про отношения с девушкой, я правильно понимаю? — удивлённо заморгала она.
— Не про отношения. Про поведение, — уточнил он.
— Э-э-э… а тебе разве не плевать? — уточнила Дайлин.
— Обычно — да, но здесь есть один нюанс. Мы расписаны. И я хочу понимать, что в голове у человека и что от него ждать, когда мы если не жизнью, то документами связаны вместе.
Дайлин смотрела на Кондрата секунд десять, не произнеся ни слова. Вот чего-чего, а такого вопроса она совершенно не ожидала. Кондрат. Он. И спрашивает её по поводу отношений! Тут у неё как-то сами собой невольно уголки её губ начали разъезжаться в хитрой ухмылке.
— Я так скажу, чужая душа потёмки, но… Кондрат, обычно, если мы ярко одеваемся и пытаемся привлечь внимание, значит нам нравится тот человек…
— Исключено, — тут же отрезал Кондрат.
— Но почему⁈ Откуда такая уверенность, что ты не нравишься? Ты же вон у нас какой!
— Потому что вижу. Я не настолько слеп, чтобы не понять, что не нравлюсь в качестве партнёра в кровати. Я просто хочу понять, почему девушка, которой я не интересен в этом плане, всё равно хочет покрасоваться передо мной?
— Ну… может потому, что ей было бы приятно, заметь такой стальной сухарь, как ты, что она очень красивая? Внимание? Знаешь ли, девушке приятно внимание, даже если его проявляет человек, который не в её вкусе.
— Что ж вас смущает, когда вас преследуют? Вон сколько внимания.
— Нет-нет-нет! — замахала она головой и руками. — Ты не понимаешь, это совершенно другое! Тут главное сама реакция, что ты оценил её, а не ваши чувства или действия!
— Я бы сказал…
— Что? Что девушке будет неприятно внимание человека, который ей не нравится?
— Верно, — кивнул Кондрат.
— Если он будет приставать к ней, это будет неприятно, а то, что он оценил её, понял, насколько она прекрасна — это приятно. Внимание. А учитывая, что ты ещё и безразлично себя ведёшь к нам, прекрасному полу, это вообще задевает вдвойне, хочу заметить, — Дайлин даже губки надула, будто это касалось и её лично. — И хочется привлечь твоё внимание!
— Зачем?
— Чтобы доказать!
— Что доказать?
— Что я красивая, естественно! Или она красивая! Такое игнорирование обидно, и хочется, чтобы ты проявлял интерес, как положено!
— Ты знаешь, что вы, женщины, очень противоречивые существа? — бросил Кондрат на неё взгляд.
— А как же, — усмехнулась она. — Зато вы нас и любите.
— Нет, точно не за это, — категорично ответил он.
— Так что, речь о твоей второй половинке, да? О той новой жёнушке? Я права? Да? — она чуть ли не к нему в лицо полезла.
— Да, права, — вздохнул Кондрат. — Дайлин, успокойся, пожалуйста. Давай сосредоточимся на том, что мы должны сделать.
— Да как тут сосредоточишься… — пробормотала она. — У тебя, оказывается, такие страсти происходят…
Она бы лучше подумала, какие страсти происходят между убийцей и его жертвами. Вот там действительно истории, от которых кровь стынет в жилах. Такие хитросплетения, такие интриги, что с ума иногда сходишь от того, насколько люди бывают иногда изобретательными.
Глава 7
Ходили мифы, что у таких организаций, как специальная служба расследований, есть досье буквально на каждого человека в империи. Что сыщику достаточно зайти в их личный секретный архив и попросить личное дело, и он будет знать всё о твоей жизни всё до мельчайших подробностей.
Но если бы всё было настолько просто…
На деле это выглядело так, что сначала ты идёшь по месту работы человека, потом ты идёшь в отдел стражей правопорядка, затем в ратушу, налоговую, и так, пока не обойдёшь всех, чтобы получить абсолютно всю необходимую информацию по человеку. И то не факт, что тебе удастся собрать абсолютно всё. Это в мире Кондрата можно было отправить запрос и получить всё через интернет, а здесь всё сам или через посыльных, и то не факт, что ты узнаешь всё, что нужно.
Поэтому неудивительно, что Кондрат с Дайлин вернулись со всеми документами только к вечеру, обойдя всех, кого могли.
— Боги…— пробормотала она. — Чтобы я, и ещё раз вот так ходила и собирала информацию…
— Ваш отдел кадров этим постоянно занимается по вашему запросу, — заметил Кондрат.
— Ну так им за это и платят, — выдохнула она, раскладывая документы по столу. — Ну… вроде мы всё собрали, да?
Для Кондрата не стало секретом, что её взгляд то и дело косился на окно. На улице уже зажигались огни, и девушка точно только и мечтала, как поскорее вернуться домой. Судить н её за это не мог — не всем быть без личной жизни, как ему.
— Ты можешь идти, а я пока разберусь с этим, — предложил Кондрат, кивнув на документы.
— Нет-нет, — замахала она головой. — Я с тобой, просто…
— Просто хочешь домой.
— А ты нет? Разве там тебя не ждёт молодая жена, — толкнула Дайлин его локтем в бок, подмигнув.
Кондрат не ответил. Ушёл от ответа, просто сев за стол и начав раскладывать документы по фамилиям погибших. Дайлин пару секунд смотрела на него, после чего тяжко вздохнула и села напротив, помогая. Так они управились буквально за несколько минут, после чего пошло самое сложное — прочитать это всё.