— Мы их называем дверьми. Вы их называете знаниями. Это знания, которые человек открывает, а вместе с ним и те тропы, которые для него были до этого не доступны. Ядерное оружие и гомункулы, двигатели внутреннего сгорания и големы. Всё это двери, которые люди открыли, но закрыть их уже не в состоянии. Ты видел одну из них в нашем мире.
— Что это было?
— Скорее всего, потустороннее божество, которое они пытались протащить в этот мир. Все миры это как пузырьки воздуха с кислородом внутри, в снаружи — воды, холодные, наполненные хищниками воды, которые не против перекусить тем, кто внутри пузыря.
— Получается, что-то типа пустого пространства… — произнёс Кондрат медленно, пытаясь осознать это.
— О, это не пустое пространство. Быть может там никогда не бывает солнечного света, но пустым его назвать нельзя. Оно как очень глубокое море, где водятся хищники, которые жрут друг друга, пытаясь выжить. Кто-то называет их чудовищами, кто-то злыми божествами, иные духами. Но суть одна — их невозможно приручить, и они принесут лишь смерть людям. И хуже того, некоторые из них и вовсе разумны.
— Насколько? — поинтересовался он.
— Ты, наверное, слышал о том, что люди приносят божествам дары, а те взамен благословляют их? Вот примерно настолько. А некоторые принимают и жертвы, для них они как корм.
— Мерзость, — фыркнул Кондрат.
— Здесь я с тобой солидарна, — улыбнулась Лита.
Вскоре показалось поместье Хартергеров. Подъезжать ближе они не стали, но и этого было достаточно, чтобы Лита могла примерно представить, куда ей надо телепортироваться.
— И мне надо лишь следить, да сообщать тебе, верно? — уточнила она.
— И перенести меня в случае необходимости, — кивнул он.
— Значит, ты всё же что-то нащупал, да? — в её голосе читалась вера во что-то хорошее, но Кондрат был не из тех, кто дарит ложные надежды.
— Боюсь, пока всё говорит против Шейны. Возможно, кто-то сможет рассказать какие-нибудь подробности, которые дадут ей шансы в суде, но я бы не уповал на это. Я хочу, чтобы ты следила за следующими людьми…
И так начался пост Литы. Она наконец исчезла из его квартиры, но Кондрат был более чем уверен, что она ещё вернётся с новостями. Его же сейчас занимали другое. Он, как и Дайлин, искал упоминания о чёртовой горе, даже просто упоминания о горе или какие-либо заметки о каких-либо событиях. Он дже пошёл в типографию, где хранились все выпущенные газеты за последнее время, перечитывая всё, что было о южной войне.
Но везде было одно и тоже: войска Ангарии несут сокрушительные поражения врагу, никто не может остановить её победную поступь, и если где-то не продвигаются, то героически обороняются, сохраняя свои позиции.
Уж кому, как не Кондрату знать, что таилось под этими словами. Что подразумевалось под героической обороной, и какова цена была за продвижения, несмотря на отчаянные сопротивления противника.
И пока он читал всякие разные сводки давно минувших дней, о которых никто не вспоминал, перед ним с тихим хлопком появилась Лита.
— А вот я и! У меня для тебя новости!
— Кто-то покинул поместье? — поднял он взгляд, оторвавшись от заметок в старой газете.
— Да, слуга, о котором ты говорил. Который на колокольчиках сидел. Он поехал на какой-то повозке в город.
— Отлично…
— Тебя перенести прямо к нему?
— Нет, для начала посмотрим, куда он едет, а там уже перехватим, — попросил Кондрат.
Будет странно, если он появится ни с того, ни с сего на той же повозке, что и слуга или на дороге, где больше никого нет. Кондрат медлить не стал, быстро оделся, и уже через две минуты был готов.
— Переноси, — кивнул он, и Лита, обхватив его за талию растворилась в сизом облаке, исчезнув из квартиры вместе с ним, оставив после себя лишь облачко дыма, которое вскоре растворилось в воздухе.
— Мистер Шерн?
Слуга, тот самый, кто прибежал первым из слуг на шум борьбы, подпрыгнул от неожиданности, едва не поскользнувшись на скользкой от снега мостовой. Вот кого он сейчас не ожидал увидеть, так это сыщика.
— М-мистер Брилль, я не думал, что встречу вас здесь… — пробормотал он испуганно.
— Что ж, это у нас не взаимно, — без капли эмоций ответил он. — Я хочу с вами поговорить.
Ни вопроса, есть ли у него минутка, никакого предложения поговорить. Кондрат говорил безапелляционно, не давая тому возможности отказаться. И судя по тому, как тот бросает взгляды по сторонам, ему явно хотелось больше всего оказаться где угодно, но не напротив Кондрата.
— Я боюсь, очень спешу и…
— Куда, домой?
— Да, дети, жена… — пробормотал тот, хотя Кондрат отлично знал, что тот в разводе и заглядывает к своей семье от силы раз в месяц. Так что, скорее всего, здесь его ждала другая женщина.
— Думаю, они могут подождать, мистер Шерн, или кто там вас здесь ждёт, — произнёс Кондрат подойдя ближе. — Я хочу поговорить с вами на чистоту о том, что произошло в поместье.
— Но я сказал всё, что знал! — воскликнул тот, но тяжёлый взгляд Кондрата заставил его понизить голос. — Мне больше нечего добавить!
— Я знаю, что не всё.
Конечно, Кондрат не мог этого знать, однако его слова вселяли неуверенность в мужчину, заставляя думать, что ему уже всё известно. И говорил он это так уверено, чтобы у мужчины напротив возникли подозрения, что кто-то уже ему всё рассказал.
— Я больше ничего не знаю, а что знал, рассказал вам!
— Спокойнее, мистер Шерн. Вас пока ни в чём не обвиняют. Пока не обвиняют. И так будет дальше, если вы будете сотрудничать, — произнёс доверительно Кондрат. — Ни госпоже Хартергер, ни кому-либо другому не обязательно знать, о чём мы говорили… если вы будете сотрудничать. Есть и другие способы вести диалог, и уж поверьте, у специальной службы не возникнет проблем это устроить.
Последние слова окончательно сломили сопротивление, и мужчина сдался, опустив плечи.
— Что вы хотите ещё услышать от меня?
— По поводу того, что произошло тем вечером, — ответил Кондрат.
— Я же говорил, сидел у звонковой стены и…
— Меня интересует господин Хартергер. Он в тот вечер задержался в своём кабинете, насклько мне известно, так?
— Ну… немного, а что?
— Почему?
— Я… я не знаю. В последнее время он всегда задерживался, — пожал тот плечами. — Но это не моего ума дело, что он делал там.
— Так ли не знаете? — прищурился Кондрат, и тот нервно сглотнул.
— Ну… может краем уха слышал… — пробормотал тот. — У него были какие-то проблемы на работе, и поэтому он часто отсутствовал или сидел у себя в кабинете. Его что-то очень сильно волновало, насколько я мог судить. Казалось, что он спорил о чём-то, но я не знаю, не прислушивался, так как…
— Так как что?
— Он… он хорошо относился ко мне, мистер Брилль. Про таких людей говорят, что они покупают верность людей, и я никогда не был против подобного. Он действительно всегда исправно платил и более того, помогал. Например, когда мои дети заболели, он безвозмездно дал мне денег на лечение.
— Но вы в разводе.
— Но детей от этого меньше любить не стал, — с обидой ответил тот. — Они мои дети. А господин, не проронив ни слова, взял и помог. Поэтому да, я полностью ему верен, потому что в случае чего он всегда всем помогал без лишних слов и условий.
— Хорошо, а в тот вечер он был так же взволнован? — уточнил Кондрат. — Тоже был погружен в работу и чем-то озабочен?
— Да, мистер Брилль.
— Чем?
— Даже не представляю.
Кондрат кивнул.
— Хорошо, другие слуги. Они действительно спали?
— Да, бодрствовал только я, — кивнул слуга.
— О нашем разговоре никто не узнает, мистер Шерн, но я хочу знать, действительно ли все спали или кто-то всё же бодрствовал? Подумайте хорошенько.
— Ну… я не знаю… Мне показалось, что Шейна не спала, — после заминки ответил тот. — Госпожа Хартергер попросила воды, она иногда просит, жалуется на сухость в горле, и я поднялся на третий этаж, чтобы отнести ей стакан. Бросил взгляд в сторону кабинета, и увидел, как дверь в комнату Шейны закрывается.
— Вы уверены, что это была комната именно Шейны?
— Да, — кивнул тот. — Я увидел на стене полоску света прямо напротив её двери, которая исчезла.
Другими словами, в комнате горел свет, и через щелку закрывающейся двери он падал на стену. В тёмном коридоре это легко заметить.
— После этого вы ничего не видели, верно?
— Да, ничего.
— Шейна в тот момент уже должна была ложиться спать?
— Да уже как час после отбоя прошёл. Мы сразу ложимся спать, а она, видимо, ещё не уснула.
И не спала, а потому и услышала грохот за дверью. Это несколько расходилось с тем, что рассказала ему Шейна. Почему она соврала, почему не сказала, что в тот момент только ложилась спать? Побоялась, что это послужит лишним доказательством её вины?
— Вы не рассказали об этом на допросе, — заметил он.
— Да, я просто… просто забыл, вылетело из головы. Это ведь была такая мелочь, да и никто не спрашивал. То есть, спрашивали, видел ли я что-то подозрительно или слышал до этого, но я даже не вспомнил о том моменте. Был на нервах, да и боялся, что меня самого обвинят.
— Почему?
— Потому что я единственный не спал. Ну, по крайней мере, не должен был спать, — добавил Шерн.
— Так, а госпожа Хартергер тоже не спала, как я понимаю?
— Да.
— Когда вы принесли ей стакан воды, она выглядела сонной? Взволнованной? Может подавленной?
— Я… я не знаю, мистер Брилль…
— Говорите, как есть. Дальше меня этот разговор не уйдёт, — с нажимом произнёс Кондрат. — Никто не узнает, кто давал эти показания.
— Она выглядела так, будто не могла уснуть, будто её что-то гложило, — ответил Шерн негромко. — Она в последнее время и так выглядела уставшей, но в тот вечер и вовсе была какой-то… не такой.
— Уставшей? Подавленной? Встревоженной? Будто ждала чего-то?
— Наверное, всё вкупе. Я сказал об этом, потому что не посчитал важным, да и она же моя госпожа, я…