Глава 28
В отличие от военного ведомства с тем, чтобы получить данные всех работников, с больницей проблем не возникло никаких от слова совсем. Уже в этот же день были поднятые пропитанные старой кровью архивы, и бумаги оказались на их столе. Оставалось дело за малым, всё проверить и вычленить подозреваемых, благо догадки определённые у них уже были.
— Так, третий фронтовой госпиталь. Все врачи, медсёстры и санитары, который там работали. Ищем первыми тех, кто работал с той женщиной, верно? — уточнила Дайлин.
— Хорошо, — кивнул Кондрат. — Ты отправила к ней человека?
— Да уже, но думаю, что это лишнее.
— На всякий случай. Давай мне половину, я просмотрю.
Сейчас можно было отложить поиск людей по тому списку, который у них изначально был. Чтобы проверить всех, уйдёт слишком много времени, а значит надо сконцентрироваться на чём-то одном. И раз у них почти что прямая наводка на тех, кто-то когда-то спасал жизни, а теперь принялся их отбирать, стоило заняться ими в первую очередь.
Отделение экстренной травматологии и хирургии работало сутки напролёт. Судя по документам, оно было самым загрузочным, по факту, конвейер, через который проходили все раненные и где решалось, кем стоило заниматься, а кто не встретит даже рассвета. Если представить, то само по себе это было жуткое место, где врачи решали, кому жить, а кому нет.
Работали по три смены, что давало сутки через двое. В каждой было сразу по шесть врачей, двенадцать медсестёр и пять санитаров. Итого двадцать три человека в смену. Плюс ещё две смены и того было шестьдесят девять человек.
Шестьдесят девять подозреваемых. В половину меньше, чем их список, но оттого не легче.
— У них есть, в каких сменах кто работал? — спросил Кондрат.
— Да, где-то… — Дайлин за рылась в бумагах, после чего вытянула лист. — Ага! Вот, держи.
— Спасибо…
Смены, если верить документам, не перемешивались. Как поставили, так и работали всю войну, возможно, чтобы не разрушать сложившийся коллектив.
«Значит, до него добрались» — так миссис Ларгус сказала. Кондрат помнил выражение её лица в тот момент. Она словно бы получила весточку от старого знакомого, и в тот момент к ней будто вернулась жизнь, и сквозь тоску проступила улыбка. Но куда больше значили её дальнейшие слова.
Все врачи хотели ему смерти.
Значит между теми, с кем она общалась, ходили подобные разговоры. А где разговоры, там рано или поздно будут действия. На прямой вопрос, знает ли она убийцу, миссис Ларгус ответила что-то в духе «мне всё равно, ничего говорить не буду». Если человек непричастен или пытается скрыть свою причастность, он уходит в отрицание, а здесь та буквально прямо сказала, что ничего говорить не будет. Это поведение человека, который догадывается или знает, кто это мог совершить. Следовательно, она была могла быть непосредственно знакома с убийцей и, возможно, слышала, что тот хотел сделать с человеком, который погубил столько парней, проходящих через них. И, скорее всего, он был именно в её смене, где все если становятся не одной семьёй, то людьми, которые друг друга очень хорошо понимают и знают.
Это всё предположения, но предположения, построенные на тех моментах, которые мог уловить любой человек.
В списке было двенадцать имён, двенадцать человек, кто говорил о том, как хочет смерти всем причастным. Двенадцать три имени тех, кто мог пойти на преступление, когда старые душевные раны вновь закровоточили, когда они увидели виновных в той бессмысленной бойне.
— Начнём по порядку, будем обходить каждого и проверять, — произнёс Кондрат.
— Тогда первая на очереди Ила Фонгай, пятьдесят один год, работала медсестрой в смене миссис Ларгус. Но мы не успеем всех обойти.
— Надо успеть. У меня есть плохое предчувствие.
— Какое? — спросила Дайлин.
— Есть вероятность, что они поддерживают между собой связь и в случае чего предупредят друг друга.
— Думаешь, настолько всё плохо?
— Недооценивай людей, которых скреплял общий ужас и боль.
Да, у него было стойкое ощущение, что миссис Ларгус знала, о ком идёт речь. Именно поэтому он попросил отправить к её дому человека, который бы проследил за миссис Ларгус, если ей вздумается сообщить гипотетическому убийце, что за ним уже выехали.
Ила Фонгай жила на окраине в бедных районах. Обычные пошарпанные дома, обычные грязные улицы — непримечательное место, коих сотни в городе, по которому скользнёшь взглядом и забудешь через мгновение, что здесь вообще был.
Илой Фонгай оказалась полненькая низенькая женщина, сохранившая в себе какое-то очарование добродушной женщины. Уже взгляда с порога оказалось достаточно, чтобы заметить порядок и уют, который она поддерживала в доме. Детские ботинки и одежда в коридоре намекали, что здесь проживал и ребёнок. Но так как её дети уже давно выросли, то, скорее всего, это был внук.
— Да-да, я могу вам чем-нибудь помочь? — спросила она, запыхавшись. Судя по приятному аромату, доносившемуся из квартиры, она была в процессе готовки.
Дайлин уже хотела начать свою тираду, но Кондрат решил, что в этот раз лучше, если будет говорить он. При том у него в голове появился один простой, просто банальнейший, но имеющий все шансы отыграть в плюс план.
— Миссис Фонгай? Мы вас не отвлекаем? — вежливо, даже ласково поинтересовался он.
— Ну пара минуток у меня есть. Я могу чем-нибудь вам помочь? Вы из… — она пробежалась взглядом по их одежде, — из стражей правопорядка? Мой сын опять что-то натворил?
— Нет, миссис Фонгай. Мы здесь по другому поводу. Я Кондрат Брилль, это моя напарница, Дайлин Найлинская, мы из отдела здравоохранения, — в этот момент Дайлин посмотрела на него удивлённым и возмущённым взглядом. — Мы пришли по одному вопросу. Раньше вы работали медсестрой, я верно понимаю?
— Да, а что-то случилось?
— Не совсем. Поступил приказ о награждении всех работников полевых госпиталей, которые участвовали в южной войне, денежной премией за вклад в победу. Приказ императора.
— Ой, правда⁈ — та буквально засветилась от радости. — Давно пора!
— Да, мы поддерживаем эту инициативу государства, — кивнул Кондрат. — Сейчас мы разыскиваем всех работников, ведём перепись, так как многие в буквальном смысле потерялись. Не хотелось бы, чтобы настоящие герои войны были забыты.
— Вот-вот, я о том же говорила! — закивала та. Удивительно, как люди теряют голову и упускают мелочи, когда слышат о деньгах. Видимо, о всякого рода мошенников, якобы работающих от лица государства, здесь пока не слышали. — Мы ведь были едва ли не на первом рубеже, а что получили? Что получили-то? Мизерные военные пенсии? А те, кто потерял на работе здоровье…
И всё в таком же духе. И Кондрат не перебивал, позволяя женщине ещё глубже закопать себя саму в заблуждениях. Чем больше она обманется, тем легче будет выяснить информацию. И пару минут ведь уже давно прошли, а она всё причитала, пока наконец не выдохлась, подолом платья утерев пот со лба.
— Так получается вы ведёте что-то типа переписи?
— Скорее, подтверждаем список тех, кто будет представлен к награде. Вы, насколько нам известно, работали в третьем фронтовом госпитале в отделении экстренной травматологии и хирургии, вторая смена, старшая медсестра, верно?
— Да-да, всё так, — закивала она. — Старшая медсестра, можно сказать, на мне были все медсёстры. Назначить каждую на стол, а если срочная операция, то найти свободные руки… Работа, знаете ли, очень тяжёлая!
— Отлично… — Кондрат показательно достал блокнот и сделал пометку на пустом листке. — Очень хорошо. Так… всё, отлично, спасибо.
Кондрат кивнул и уже развернулся, подтолкнув Дайлин на выход, когда остановился, сделав вид, будто вспомнил что-то очень важное.
— Кстати говоря, не подскажите? В списках у нас всего двадцать две фамилии на награждение, но нам сказали, что вас работало двадцать три человека. Потеряли одного, то ли забыли внести до этого, то ли ошибка, но говорят, что он работал с вами. Такой… — Кондрат задумчиво посмотрел в потолок, — рост под сто восемьдесят пять, примерно, как я, каштановые волосы, тёмные такие и с бородкой небольшой.
— Эм… даже не знаю… — задумалась она с серьёзным видом.
— Просто у нас как всегда, — вздохнул Кондрат. — Сейчас пытаемся найти, жив он или нет. Все его помнят, но никто не помнит фамилию.
— Я понимаю, да… — протянула она. — М-м-м… каштановые волосы, ваш рост… — и тут её осенило. — Может Ятоль? Ятоль Чинберг. Он хирургом работал у нас. Очень похож на того, кого вы описали.
— Ятоль Чинберг? — повторил Кондрат, записывая в блокнот. — Так, он работал с вами, да?
— Да-да, отличный врач, прямо золото, а не человек. Всегда вызывался, если требовались свободные руки, даже не в свою смену! Такой хирург, и такие руки у него были, многих спас!
— Хорошо… Да, в наших списках его не было, — ответил он. — А адрес не подскажите?
— Адрес? Ой… я и не знаю, где он сейчас живёт… — пробормотала женщина. — Но он работает в больнице Старого Дуба, это где…
— Да, я знаю, где это, — кивнул Кондрат и улыбнулся. Конечно, лучше бы он не улыбался, но окрылённая новостью женщина даже не заметила, как жутко он выглядит. — Ладно, это не проблема, главное, что мы его нашли. Благодарю вас, миссис Фонгай.
— Ой, да что вы, что вы… — отмахнулась она. — А когда ждать премию?
— Вам придёт официальное письмо, — ответил он. — Благодарю вас.
Когда они вышли на улицу, Кондрат чувствовал уже знакомое волнение охотника, взявшего след добычи. Адрес этого человека у них, естественно, был, запросили вместе со всеми данными тех, кто работал в госпитале. Но могла ли быть это ошибка? Конечно могла. Другой вопрос, насколько вероятен шанс, что они ошиблись?
Кондрат бы сказал, что в данной ситуации маловероятен. Больно много совпадений выпало. Миссис Фонгай сразу вспомнила только одного человека, когда он описал ей лишь приблизительную внешность человека со слов кузнеца. При этом другая всем видом дала понять, что догадывается, кто это мог быть, и это явно кто-то из своих. Ятоль Чинберг был свидетелем последствий того штурма, он мог знать тех, кто там командовал и так же, как и все, воспылать ненавистью к командованию. К тому же, если он не ошибался, то жил военный врач как раз недалеко от рынка, на котором закупал стрелы. И в том же районе жил сыщик.