Кондрат выглянул, увидев движение и тут же выстрелил. В то же мгновение стрела воткнулась и пробила чемодан прямо перед его носом. Мужчина бросился прочь, но в последний момент нырнул в сторону, и Кондрат выстрелил в ящик. Ладони, которые горели от боли, давали о себе знать. Вновь они оба без оружия. Теперь вопрос, кто из них быстрее перезарядится.
— Я мог спасти куда больше, — произнёс человек на другом конце вагона горьким голосом. — Я мог спасти больше людей, если бы тот жирный ублюдок не набивал свои карманы, и наши склады не пустовали!
— Это был Эгельс Угнельфишь? — уточнил Кондрат.
— Мне без разницы, как звали ту свинью. Но он просто воровал деньги, которые должны были идти на наш госпиталь! А этот говнюк сыщик⁈ Ты знаешь, что он расстреливал парней за трусость, когда они не хотели идти в самоубийственные атаки⁈ Сам же не шёл, но гнал других! А что потом⁈ А потом я иду по улице и вижу, как тот один из этих уродов агитирует молодых парней вступать в армию! Вновь! Он посылал таких же мальчишек на смерть, а потом вновь набирал мясо на смерть, сидя за их спинами! Вновь занимался тем, что делал на войне!
— При чём был тот, кого ты убил в квартире? — решил утолить интерес Кондрат, закончив заряжать второй пистолет.
— Они все были повинны в этом! Они все! Вернулись с войны героями! Героями, твою мать! За то, что сделали! И я что-то не заметил сына императора или графов на передовой! Не видел никого, кто так хотел воевать! Кто кричал с пеной у рта, что надо сражаться!
Кондрат бросился вперёд, и едва убийца высунулся, выстрелил. Первый выстрел, второй выстрел, вот уже остаётся пара метров, когда тот стреляет из арбалета, и Кондрат прыгает в сторону. Бок обжигает как раскалённым железом, но он этого не замечает. Прыгает вперёд и врезается в мужчину.
Они отлетают в стену, врезавшись в неё всем своим весом. Кондрат использовал его собственный арбалет, чтобы придавить того к полу, но мужчина неожиданно подался вперёд и просто впился зубами в кисть. Не спасли перчатки, зубы вгрызлись в плоть. Кондрат ударил его по голове один раз, другой раз и почувствовал, как пах налился тяжестью — убийца ударил его коленом прям промеж ног, после чего крутанулся, и вырвался, выдернув арбалет.
Замахнулся прикладом, но Кондрат дёрнулся вперёд, и они врезались в дверь. Дверной замок не выдержал и сломался, отчего они выкатились на платформу в конце вагона. И вновь Кондрат был сверху. В глазах темнело, всё внизу налилось болью и тяжестью, и тем не менее он нашёл в себе силы бороться.
Они катались по платформе, борясь, и едва не вывалились с поезда, но убийце удалось выскользнуть вновь, словно ужу. Но дорога вперёд была преграждена вагоном с углём, на который было забрать не так просто, и тот бросился по лестнице на крышу вагона.
Кондрат, покачиваясь, встал. Бегать, когда тебе ударили в пах, конечно, это то ещё занятие, но двигаться вперёд было необходимо. Однако он не спешил, вместо этого вернулся и начал быстро перезаряжать пистолеты.
Когда всё было готово, он тоже полез на крышу. Чуть выглянул и тут же спрятался обратно. О крышу перед ним щёлкнула стрела. Воспользовавшись заминкой, он быстр взобрался и увидел, как убийца бежит по вагонам в конец поезда. Так они могут бегать очень долго, пока не упадут или один не подстрелит другого. Но…
На этот раз Кондрат прицелился нормально. Встал на одно колено, прижал руки и навёл мушку на отдаляющуюся спину. Нажал на спусковой крючок, и человек запнулся, рухнув. Облако пороховых газов тут же сдуло прочь, не мешая обзору.
Кондрат быстро пошёл вперёд, стараясь не поскользнуться. Вокруг ревела буря, через которую поезд прокладывал дорогу. Всё вокруг закрыла снежная мгла, облепляя тело. Они были один на один посреди бури на крыше вагона, здесь же, по-видимому, всё и кончится, потому что один не сдастся, а другой не отпустит.
Пассажирские вагоны на крыше имел выступающие воздуховоды, за которыми убийца и спрятался, лихорадочно натягивая тетиву. И когда Кондрат уже почти нагнал его, тот высунулся, заставив последнего нырнуть за воздуховоды.
— Ты защищаешь тех, кто губит собственный народ, — крикнул убийца, пытаясь перекричать ветер. — Империя, это не император, это не трон и не кучка аристократов, которые правят судьбами людей. Это мы! Мы, люди! Кровь и плоть империи! Не будет нас, не будет никого!
— Сдавайся! — крикнул Кондрат.
— Лучше помереть здесь, чем сдаться вам! — крикнул он.
И бросился прямо на Кондрата.
Чем он руководствовался? Надеялся на удачу или шаг отчаяния, когда ты понимаешь, всё кончено? Кондрата такие философские вопросы не интересовали. Даже при ветре с короткой дистанции арбалет не промахнётся, а значит надо стрелять первым. И Кондрат выглянул, выстрелив.
Ногу обожгло. В руке дёрнулся пистолет, глухо хлопнув в ревущем ветре. И всё было кончено.
Кондрат медленно приподнялся и едва не упал. В ноге торчала стрела, пройдя на вылет конечность едва ли не на две трети. Что касается убийцы, то он лежал на крыше, но ещё был жив. Его арбалет вылетел из рук и соскользнул с крыши в пелену. Всё было кончено.
Хромая, Кондрат направился к нему, держа второй пистолет. Он навис над мужчиной, который медленно сел, опираясь одной рукой, когда вторая держалась за живот. В руках звякнули наручники, но этого никто не услышал.
— Я вижу, что ты знаешь, о чём я говорю, — прохрипел человек перед ним. — Вижу это по твоим глазам, таким же, как и у всех нас, кто был там. Всё повторится, и уже твои дети пойдут на смерть, если ничего не изменится…
— У меня нет детей, — отрезал Кондрат.
— Значит однажды ты обернёшься и увидишь, что не осталось никого и ничего, за что ты сражался и защищал, — произнёс он, глядя Кондрату в глаза. — Ни законов, ни правды, ни империи. Всё, что ты якобы защищаешь себя, окажется прахом. И тогда уже ты окажешься на моём месте…
— Тогда я и подумаю о твоих словах.
Мужчина улыбнулся.
— Увидимся в аду…
И с этими словами он перевернулся, скользнул по покатой крыше к краю и скрылся в пелене, поставив точку в этом деле. Возможно, считая, что ушёл победителем в этой войне. Но в войне нет победителей, и Кондрат знал это лучше, чем другие. Есть только проигравшие и те, кто заработал на ней.
Он спрятал пистолет в кобуру, и направился к краю крыши, где была лестница, стараясь не навернуться и не отправиться следом за врачом. В том, что тот погибнет, он не сомневался. Может падение и переживёт, однако рана и мороз сделают свою дело, и им остаётся искать лишь его тело.
Командир, который гнал солдат на смерть, его подчинённые, которые заставляли тех подчиняться, судья, что решил закрыть дело, чинуша, что воровал деньги, которые могли спасти жизни. И один единственный человек, который решил вернуть всем им должок. Кондрат не удивится, если найдут ещё тела, убитые схожим образом, но теперь можно было однозначно сказать, что дело закрыто.
И всё же он был прав, Кондрат действительно понимал его. И не мог отрицать, что не пошёл бы по тому же пути, сложись судьба иначе.
Дайлин перенесли в одно из свободных купе, где над ней склонился врач поезда, — а такие были, но для первого класса. Она выглядела неважно, но была жива, что не могло не радовать.
— Как она? — спросил он, когда вошёл.
Врач, пожилой мужчина, взглянул на него поверх очков.
— А вы…
— Специальная служба расследований…
— Он мой напарник, — произнесла Дайлин. Её голос был достаточно бодрым для человека, который умирал. — Как оно Кондрат? Всё кончено? Ты взял этого подонка?
— Всё кончено, — только и ответил он, вновь посмотрев на врача.
— На будет жить, — успокоил тот. — Стрела застряла в рёбрах, и сейчас я не могу её вытащить. Нужно вести её в больницу, однако она выживет. Если будет лежать так дальше.
— Она будет лежать, — заверил его Кондрат.
Когда тот вышел из купе, оставив их наедине, Дайлин негромко спросила:
— Ты убил его?
— Он спрыгнул с поезда, — и тут же добавил, чтобы успокоить её. — Я ранил его, он далеко не уйдёт. Или истечёт кровью, или замёрзнет.
— Ага, да только теперь придётся искать его тело, — буркнула она.
Дайлин явно мало волновали его мотивы. Кондрат хотел бы сказать об этом то же самое, но… наверное, такие, как они, рано или поздно всем там окажутся.
Глава 31
— Кондрат, ладно я, но Дай-ка! Боги, у тебя что, хобби своих напарников гробить⁈
Пусть это и сказано Вайрином в шутку, но резануло почти что по живому. Кондрату на это было нечего ответить. Единственное, что несколько сглаживало углы, так это что его самого ранили. Немного глупо звучит, он словно разделил её участь.
— Ты навещал её? — спросил Кондрат.
— Ага, чувствует себя живее всех живых, и жалуется, что в её теле стало на одну дырку больше. Пытался успокоить, что шрамы украшают, но она меня послала, — пожал он плечами. — А ещё там её хахаль рядом ошивается.
— Главное, что жива.
Поезд остановился на первой же станции, где была больница, после чего их отправили обратно в столицу. Как говорится, специальная служба своих не бросает.
Кондрат вздохнул и облокотился на трость. В ближайшее время бегать он нормально не сможет, а учитывая возраст, есть вероятность, что хромота останется с ним и вовсе на всю жизнь. Врач говорил, что теперь всё зависит от удачи. Собственно, как и всё в этом мире.
Что же касается Дайлин, которая лежала с ним в одной больнице, ей повезло и больше, и меньше одновременно. С одной стороны, стрела почти что добралась до сердца, ещё немного, ещё какие-то сантиметры или выстрел чуть выше, и обратно возвращался бы он один. С другой стороны, всё пройдёт без последствий. Наконечник стрелы, пробив брошь и бронник, сломал ребро и застрял в нём. Останется лишь небольшой шрам, который вряд ли кто-то кроме её мужа и детей увидит.
После случившегося стражи правопорядка и наблюдатели из специальной службы прочесали пути и нашли и арбалет, и тело Ятоля Чинберга. Он околел на склоне железнодорожного полотна, скорее всего, там же, где и упал. Можно сказать, он спас себя, потому что жестокая ирония мира была в том, что его сначала бы спасли, а затем заставили мучительно умирать.