— У тебя сейчас грудь вывалится.
— Будто мне есть там чего стесняться. Только гордость! — приподняла она её на ладошках, даже не попытавшись заправить в платье обратно. — Но я здесь по делу.
— Какому ещё? Шейна? Я уже говорил, что это конец. Ей приговорили. Завтра всё случится. Я бессилен что-либо сделать.
— Нет-нет, силен, — возразила она, сделав ударение на «и». — Кое-что мы можем сделать. Пытаться оправдать её бесполезно, однако есть другой вариант.
— И какой же?
— Она может сдать сообщников!
— Ты хочешь, чтобы её вывезли из тюрьмы, чтобы потом выкрасть? — сразу понял он, к чему она ведёт.
— Да. Мы не можем пробраться в тюрьму. Однако ты можешь. И можешь передать её, чтобы она рассказала, что знает о покушении на императора, и это была всего лишь часть плана. И она готова сдать остальных, если её казнят быстро и безболезненно. Ну или пощадят, пусть поторгуется, как это делают заключённые. И тогда они не удержатся, чтобы не вскрыть всю сеть. Повезут её на допрос и пух! Её не будет.
— Они могут допрашивать её в тюрьме, — напомнил Кондрат.
— Могут. А могут и не допрашивать. Могут отвезти, и они отвезут её на допрос к вам.
— У вас кто-то есть, кто замолвит за это слово, — прищурился Кондрат.
— Возможно… — уклончиво ответила она. — Но надо действовать сейчас, иначе…
— Почему он не вытащит её сам?
— Он не может подставляться. Слишком ситуация щекотливая. Однако он может повлиять, чтобы допрашивали её у вас, а может и в самом дворце. Но действовать надо сейчас, потому что завтра уже будет поздно. С утра всё случится, а ночью тебя к ней вряд ли подпустят.
— Если она исчезнет, подумают на меня, так как я был последним посетителем, — заметил Кондрат.
— Никто не подумает на тебя. А если и подумает, то тебе ничего не будет, поверь мне.
— Я не хочу в этом участвовать.
— Ну пожалуйста! Ну Кондрат, ну это ведь жизнь! Неужели ты позволишь ей просто умереть? И умереть ужасной мучительной смертью? А Чуна? Она не святая, но представь, какого это будет для неё. Мы бы не попросили тебя, будь другая возможность, но здесь пришлось вообще всё поднимать! Пожалуйста!
— Попросите своего человека.
— Он не может! Он может только влиять, но не вмешиваться! Кондрат, чего ты хочешь? Может ты хочешь денег? Или может хочешь подняться по карьерной лестнице?
— Меня это не интересует.
Лита подошла так близко, что буквально прижалась к нему. Магии не было, Лита правильно понимала ситуацию, что это может только всё усложнить. Однако нельзя отнять того, что даже просто её женское очарование, особенно в такой одежде, действовало не хуже. Только вот Кондрата сейчас волновала не Лита, а ситуация, в которую она пыталась его втянуть.
— Тогда просто за пожалуйста, — тихо попросила она, заглядывая ему в глаза. — Ты не бросишь невиновного человека на смерть, верно ведь? Ей ещё жить и жить, и она не заслужила такой чудовищной смерти. Может мы и не нашли настоящего убийцу, но… разве это значит, что надо бросить на произвол судьбы человека, которому не повезло оказаться не в том месте и не в то время. Прошу тебя…
Она выдохнула ему эти слова прямо в лицо, и пахло мягким цветочным ароматом. Лита продолжала смотреть ему в глаза, даже встала на цыпочки, потянувшись вперёд. Её губы, алые и мягкие, блестящие в тусклом свете, были слегка приоткрыты. Ещё немного, и она бы могла дотянуться до него. Но Кондрат поднял два пальца, коснувшись её губ и остановив.
— Не надо меня подкупать этим.
Лита отстранилась. Продолжала смотреть ему в глаза ещё пару секунд, после чего отвернулась.
— Я и не говорила, что это подкуп, — буркнула она.
— Я постараюсь сделать это, но без гарантий.
— Хорошо. Спасибо, Кондрат. И… если что, ты тогда можешь положиться на нас. Если вдруг что.
Он развернулся и уже собирался уйти, когда она поймала его за руку. Удивительно другая, её нежная ладошка, маленькая и хрупкая, легла в его грубую лапу, буквально утонула в ней, и слегка потянула назад. Они были совсем разные, нетронутая, казалось, суровостью жизни, и будто словно повидавший самые тёмные его стороны, не раз пройдясь через них сам.
— Тебе не обязательно уходить сейчас, — негромко протянула Лита, глядя совсем в другую сторону. — Иногда можно просто… сделать передышку.
И искоса посмотрела на него, прикусив губу. Совсем непохоже на себя, стыдливо и застенчиво. Не тем взглядом, как обычно смотрели ведьмы на мир вокруг них.
Глава 32
Кондрат осторожно отнял руку.
— Прости, Лита, я не могу.
— Почему? — тихо спросила она и улыбнулась, пытаясь справиться с неловкостью. — Не привык, когда девушка проявляет инициативу?
Вместо ответа Кондрат засунул руку в карман и показал на тусклый свет золотое кольцо, которое блеснуло в пламени свеч.
— Женат? Но это ведь не взаправду.
— Тем не менее. Я не могу, Лита.
— Хорошо, я поняла, — но по голосу не слышалось, что она решила отступить. — Ты с ней спал?
— Что? — Кондрат нахмурился.
— Ты спал с ней? Делил ложе? Занимался с ней сексом, если так понятнее?
— Это не играет никакой роли…
— Понятно, а голой ты её видел? — задала Лита другой вопрос.
— Если даже нет, это ничего не меняет…
— Ты обнимал её? — её улыбка стала чуть шире.
— Нет, но…
— Даже за руку, как я понимаю, тоже не держал, — подытожила она. — И хочешь сказать, что ты действительно женат?
Она вновь сделала к нему пару шагов, однако Кондрат отступил назад.
— Это не имеет никакого значения, Лита. Никакого. Если вы хотите успеть предупредить Шейну, то мне стоит уже сейчас выдвигаться. Как только тюрьму закроют на ночь, всё будет кончено.
— Как скажешь, Кондрат. Но бегать вечно от правды всё равно нельзя. Рано или поздно… — она пожала плечами, а потом с хлопком исчезла, оставив его одного в комнате.
Но он лучше ведьмы знал, что от правды можно бегать очень долго, а при желании и вечно.
Вайрин ждал его за столом, явно придя в себя после действия ведьмовских чар. Выглядел вновь весёлым и бодрым, выпивая и не отказывая себе поесть. Такими темпами он станет как истинный чиновник, тучным и прожорливым.
— Ну как? Классно всё прошло? Такая девчонка, меня аж пробрало! — улыбнулся он во все свои вставные зубы. — Выпустил пар?
— Не выпустил, — сказал он в ответ. — Мне надо идти, кое-что надо сделать.
— Сделать, сейчас⁈ Не говори, что ты серьёзно! — возмутился Вайрин.
— Более чем серьёзно. Мне действительно надо идти, — ответил Кондрат.
— Да блин! Да как так! Ну Кондрат! Ну ты чего! Отдыхать тоже надо! Знаешь, как сложно сюда попасть⁈ Я же старался!
— Прости, Вайрин, но дело не ждёт, надо успеть до вечера.
— Опять какое-то расследование? Это что-то связанное с делом Хартергера, которые ты расследовал, верно? Того, кого завалила служанка?
— Да, — не стал юлить Кондрат.
— Так стой, погоди, там же уже нашли убийцу вроде, уже казнить должны были, — припомнил он.
— Завтра состоится казнь, и надо кое-что уточнить, прежде чем всё случится.
— Ты до сих пор считаешь, что она невиновна?
— Имею такую мысль, — не стал отрицать Кондрат.
— Блин, может ты слишком заморачиваешься, а? Ну серьёзно, ты иногда слишком дотошный и копаешь слишком глубоко, как и все мы, а всё гораздо проще. Она виновна и всё.
— Всё может быть, однако я всё же склонен считать иначе.
— Ладно, как скажешь. Но ты вернёшься? — спросил Вайрин с надеждой. — Они работают круглосуточно. Я подожду тебя здесь.
— Как получится, — не стал он обещать.
А вообще Кондрат был рад покинуть это место. Оно давило, давило чем-то непонятным, какой-то тяжестью богатства и роскоши, чувством, что ты совсем не принадлежишь этому месту. Будто он чужой оказался совсем не в своём обществе.
Чтобы не мчаться сейчас в конюшню за лошадью, Кондрат поймал экипаж. Около часа он добирался до тюрьмы, наблюдая за тем, как город медленно тает в снегу, уступая природе. Едва они остановились у ворот. Кондрат накинул извозчику ещё пару монет, попросив подождать, после чего прошёл охрану на входе, а потом и в самой тюрьме.
Охрана была той же самой, что и в первый день его прибытия сюда. Они прятали взгляд, стараясь не смотреть на него, но Кондрат почему-то думал, что ведьмы не оставят так просто тех, кто надругался над дочерью одной из них. Самосуд он порицал, даже несмотря на то, что они этого заслужили, но здесь ему ни времени, ни дела до них не было. Что творили — то получили. Есть люди, которые действительно нуждаются в его помощи.
Шейна в последний свой день выглядела никак. Завёрнутая в тряпьё, поглядывала нездорово блестящими глазами на посетителя, как из норки, не переставая кашлять. У самой решётки лежал её обед: скромная похлёбка с хлебом, в которой даже нашлось мясо. Будто последний ужин перед тем, как наказание вступит в свою силу.
— Вы пришли попрощаться? — её голос был едва слышен из-за хрипов. Да и по коридорам то и дело разносились кашель. Картина явно была обыденной.
— Да, — кивнул он. — Жаль, что так всё сложилось.
— Да… — пробормотала она. — Если у вас что-то есть для меня…
— Что именно?
— Что-то, что поможет мне не дожить до завтрашнего дня… — прохрипела Шейна.
— Нет. Не совсем, — покачал он головой. — Я лишь хотел сказать, что, если ты что-то ещё знаешь…
— Я сказала всё…
— Если ты кое-что знаешь, — повторил Кондрат с нажимом, — то тебе стоит рассказать это завтра тем, кто завтра придёт за тобой. Возможно, у тебя были сообщники, люди, которые готовили покушение на других высокопоставленных чиновников. И ты знаешь их, знаешь, потому что у вас была сеть. Возможно, тебе стоит рассказать конвоирам, что тебе известно, и тогда твою казнь отсрочат и, скорее всего, повезут на допрос.
Кондрат не хотел прямо называть всё своими именами. Будто произнеси он план, как сразу станет соучастником, а так вроде он просто посоветовал. Каждый спасал свою собственную совесть как мог, пытаясь убедить себя, что не прикладывал к чем-то руку. А Кондрат был и оставался всего лишь человеком.