– Двенадцать пятьдесят за один набор! – перевели старухи.
Воронов просунул деньги в щель, забрал плавки в упаковке, спрятал в сумку. Стоявшая рядом старуха достала из полиэтиленового пакета аккуратно свернутую футболку.
– Как раз на тебя будет! – заверила бабуля. – Фирменная вещь! Купишь – не пожалеешь.
Футболка была серого цвета, с орлом на груди. Воронов вывернул ворот футболки наизнанку. Этикетки на изделии не было.
– Сами, что ли, шьете? – заподозрил неладное Виктор.
– Что ты! – запротестовала старушка. – У поляков покупаем. Я бы внукам эту футболку оставила, да им по размеру не подходит.
– Она не вылиняет? – продолжал сомневаться Воронов.
– У меня племянник второй год в такой футболке ходит. Выглядит как новенькая! – вступила в разговор вторая старушка. – Поляки хорошие вещи шьют. Фирменные.
Воронов купил футболку за пять рублей. (После первой же стирки она окрасилась во все цвета радуги и стала похожа на пятно бензина на асфальте. Пришлось «фирменную» вещь использовать в качестве домашней одежды.)
Около вокзала Воронов купил у поляков лак для ногтей. Набор теней брать не рискнул, уж больно он подозрительно выглядел, хотя продавец уверял, что товар только вчера привезли из Стамбула и он высшего качества. Обидевшись, что Воронов не стал приобретать тени, поляк обозвал его крохобором и скупердяем.
До отъезда дальневосточники заглянули в комиссионный магазин. Покупателей там не было. Все желающие разжиться дефицитным товаром бегали по трассе, уговаривая поляков выйти из автобусов.
Рогову в комиссионке понравилась кожаная куртка. Жена посмотрела на ценник и возмутилась:
– Это же грабеж – девятьсот рублей за такую куртку!
– Ты издеваешься? – возмутился Рогов. – Ты такую куртку в Хабаровске ни за какие деньги не найдешь! Поношу год и продам рублей за шестьсот.
Жена Рогова поморщилась, но разрешила супругу потратить последние деньги на модную обновку.
Через час друзья расстались. Рогов с женой поехали обратно в Брянск, Воронов сел на поезд до Львова.
26
Железнодорожный состав «Киев – Львов» следовал через Тернополь транзитом. Воронов купил билет в плацкартный вагон. Ехать было недалеко, чуть меньше трех часов со всеми остановками. Виктору досталось боковое место. Напротив него села девушка лет двадцати, русоволосая, с приятными чертами лица. Толстая коса до пояса делала ее похожей на гимназистку из фильмов о дореволюционной России. Соседка с первого взгляда понравилась Воронову. Было в ней что-то домашнее, вызывающее доверие. Никаких видов на соседку Воронов не строил. Обычное вагонное знакомство: встретились, поговорили и разошлись навсегда, в строго назначенное железнодорожным расписанием время.
В купе напротив Воронова сидели две мрачные неразговорчивые женщины. Места рядом с ними были не заняты. За соседкой Воронова, на боковых сиденьях, ехали отец с сыном лет пятнадцати.
Проводник, проверив билеты, предложил новым пассажирам чай. Воронов и девушка отказались. О себе соседка рассказала, что ее зовут Людмила, что она живет в Белоруссии, а учится во Львове в институте. Виктор не задумываясь представился вымышленным именем.
– С профессией я еще не определился, – соврал он. – Только весной из армии вернулся. Отдохну, проведаю армейских друзей, потом решу, куда пойти работать.
Воронов и соседка говорили по-русски вполголоса, словно стеснялись, что не могут объясняться на местном языке. Мужчина за спиной Людмилы что-то рассказывал сыну на украинском языке. Остальные пассажиры в ближайших купе или молчали, или переговаривались так тихо, что язык нельзя было определить.
Примерно через час пути Воронов вышел покурить в тамбур и, возвращаясь на свое место, встретился взглядом с пареньком, сидевшим к нему лицом. Глаза юноши горели неподдельной ненавистью, словно он после многих лет ожидания наконец-то встретил своего кровного врага.
«Этому-то щенку я что сделал? – удивился Воронов. – Он меня видит в первый раз, а уже пышет злобой, готов наброситься с кулаками».
Виктор не придал особого значения странному поведению паренька, но, столкнувшись с его отцом в тамбуре, призадумался. Мужчина смотрел на Виктора, как колхозный сторож на вора, забравшегося в самый охраняемый склад.
«Это они на мою русскую речь так реагируют, – догадался Виктор. – Вот ведь бандеровское отродье! В Киеве, поди, не морщились, когда рядом с ними по-русски говорил».
На выходе из вагона Людмила попросила Воронова помочь ей донести вещи до остановки такси. Виктор подхватил ее легкий чемоданчик и понял, что просьба о помощи – это просто предлог, чтобы поговорить наедине. На перроне у спуска к стоянке такси Людмила остановилась.
– Хотите узнать, о чем отец с сыном говорили? – спросила она.
– Обсуждали, на сколько частей я разлечусь, если сбросить меня с поезда на полном ходу? – пошутил Виктор.
– Вы еще не поняли, куда приехали и насколько все серьезно? – всматриваясь в глаза Воронова, спросила девушка. – Все гораздо хуже, чем вы думаете. Отец с сыном говорили негромко, но я все слышала. Отец спросил, помнит ли сын пустые полки в магазинах в России. Сын сказал, что помнит. Отец объяснил ему, что у москалей в магазинах ничего нет, так как они все пропили, промотали, а что осталось, послали своим друзьям в Африку. «Если мы от них не отделимся, то скоро у нас кушать нечего будет», – сказал он.
– Взаимно, – не вдаваясь в комментарии, сказал Виктор.
– В качестве примера отец мальчика привел вас. «Посмотри, у этого москаля сумка совсем пустая. Зачем он сюда приехал? За нашими товарами. Сейчас набьет сумку едой, приедет в Москву, колбасу на базаре продаст, а деньги пропьет».
Сумка у Воронова была почти пустой. С собой в дорогу он взял только полотенце, умывальные принадлежности, куртку-ветровку и легкий свитер. Запасные носки или трусы Виктор брать не стал – он не планировал быть в отъезде больше трех-четырех дней. Тернопольские покупки объема сумке не добавили, так что бдительный папаша был отчасти прав – сумка Воронова выглядела подозрительно. У настоящих путешественников багаж должен быть гораздо солиднее.
– У вас есть где остановиться? – спросила Людмила. – Я снимаю комнату в городе. Соседи не любопытные, в мои дела не вмешиваются…
– Спасибо за предложение! – искренне поблагодарил Воронов. – Рад был бы побывать у вас в гостях, но у меня билет на самолет уже забронирован. Ни минуты потерять не могу!
Людмила слегка покраснела, попрощалась и ушла на стоянку.
«Береженого бог бережет! – подумал Виктор. – Случайным знакомым доверять нельзя. Соблазнишься, поедешь к девушке в гости, а приедешь неизвестно куда и очнешься неизвестно где, избитый и ограбленный. Хотя что у меня можно украсть? У меня даже денег на обратный билет нет. Вместо них – воинское требование».
Воронов посмотрел на лестницу, по которой спустилась попутчица.
«Вдруг я сейчас упустил свой единственный шанс связать свою судьбу с самой лучшей девушкой на свете? Почему я всегда думаю о людях плохо? Это паранойя или профессиональная деформация? Быть может, она позвала меня к себе от чистого сердца, с благими намерениями, а я отшил ее, как приставучую проститутку. Может, стоит догнать, извиниться и поехать к ней домой?»
Виктор посмотрел на часы, хмыкнул, закинул сумку на плечо и пошел в здание вокзала.
«Чем хорошо вагонное знакомство, так это тем, что оно не имеет продолжения, зато предоставляет широкое поле для фантазий. Можно представить перед сном, как я бы поехал к Людмиле и что бы потом между нами происходило. Любовь, счастливый брак или скучные посиделки, закончившиеся ничем».
По прибытии в конечную точку путешествия сотрудник милиции обязан был поставить в отпускном удостоверении отметку, что он действительно был в населенном пункте, который избрал местом отпуска. Отпускное удостоверение являлось документом строгой отчетности, но за календарным прибытием-убытием никто не следил. На практике дежурный по отделу не глядя ставил на оборотной стороне удостоверения две печати и возвращал его. Оставшееся место отпускник заполнял сам, по своему усмотрению.
На вокзале Воронов нашел дежурную часть линейного отдела милиции, протянул дежурному сержанту отпускное удостоверение. Сержант, взглянув, откуда прибыл отпускник, озадачился, словно Воронов предложил ему проверить на подлинность банкноту неизвестного государства.
– Каким ветром тебя к нам занесло? – спросил дежурный, повертев листочек отпускного в руках.
– Ездил в Тернополь, к родителям невесты. Смотрины, все такое.
– А-а-а, – протянул сержант. – Тогда понятно.
Дежурный шлепнул две печати и вернул удостоверение Воронову.
Виктор вышел на крыльцо, закурил, осмотрелся, нашел остановку общественного транспорта. Рядом с входом на вокзал мирно покуривали два постовых милиционера. Воронов поинтересовался у них, на каком автобусе можно доехать до аэропорта. Милиционеры с недоумением переглянулись, словно незнакомый молодой человек с тощей сумкой через плечо поинтересовался, где тут поблизости можно купить килограмм опиума-сырца.
– Ты откуда? Из Москвы? – спросил один из постовых.
– Из Хабаровска.
– Круто!
Подивились милиционеры, объяснили транзитному пассажиру, как доехать до аэропорта, бросили сигаретки в урну и ушли по своим делам.
«Кажется, я влип!» – начал догадываться Воронов.
В этот миг на привокзальной площади взмыла вверх стая ворон. Виктор никогда не видел такого зрелища: одномоментно, каркая и хлопая крыльями, сотни ворон поднялись в воздух, закружили над площадью, заслонив собой солнце. Апокалиптическое зрелище! Птицы в прямом смысле слова скрыли солнце, и теплый солнечный вечер превратился в мрачные сумерки.
Воронов посмотрел по сторонам. Никого из прохожих полет ворон не заинтересовал. Чтобы не выглядеть дикарем, никогда не видевшим стаю ворон в несколько сот особей, Виктор поспешил на остановку. В автобусе он занял место у окна, сумку поставил под ноги. Точно по расписанию автобус тронулся в путь. Всю дорогу Воронов молчал, уставившись в окно, но краем глаза в отражении стекла видел, что стоящие в проходе пассажиры посматривают на него неодобрительно.