— Итак, где ты был? Люк сказал, Ви только то и делала, что бродила по дому, заламывала руки и рыдала с момента твоего отъезда.
Брат усмехнулся мне.
Иногда я его серьёзно ненавидела.
— Люк лжёт, — сказала я. — Я даже не заметила твоего отсутствия.
Ривер улыбнулся.
— А я-то думал, что единственный лжец здесь, — он сделал шаг вперёд и приобнял одной рукой Саншайн, а другой Люка. — Хватит о Дьяволах, туннелях и загадочных путешествиях. Солнышко вышло, и я решил устроить костёр на пляже. Все приглашены.
Карие глаза Ривера горели, как июльские светлячки. Серьёзный, угрюмый парень исчез. Полностью. Будто его никогда и не существовало.
Я беспокоилась. Чувствовала острое покалывание внизу живота, которое как бы говорило, что здесь что-то не чисто, даже когда я смотрела на улыбку Ривера и его горящие глаза.
Но он вернулся, и, по правде… по правде, это меня осчастливило. Может, не стоило радоваться, не знаю. С другой стороны, кто я такая, чтобы портить всем веселье? Мы собирались разжечь костёр на пляже, а всё остальное могло катиться к чёрту.
Костёр. Крутая тропа у дома Саншайн вела к океану, извиваясь по скале и заканчиваясь у маленькой уединённой бухты. Дальше по берегу находился большой общественный пляж, но мне нравилось моё уютное местечко: его нельзя было рассмотреть сверху, потому никто не знал о его существовании. Я часто приходила сюда, чтобы почитать в одиночестве, зарывшись в тёплый песок и прислушиваясь к шуму волн.
Бывало, мы с Люком и Саншайн заплывали сюда. Обычно океан был слишком холодным и буйным для этого, но в редкие ясные деньки мы брали с собой корзинку для пикника, шли в бухту и плескались там. У Саншайн был облегающий белый купальник, который выгодно подчёркивал её фигуру, поэтому она часто надевала его. А у меня, естественно, был старый винтажный купальник Фредди. Чёрный, с белой отделкой и маленьким поясом. Прикрывал всё тело, кроме ног и рук.
Мне нравились те дни, когда мы выбирались поплавать. Нам всегда было холодно и весело. Иногда Люк пытался меня потопить или целовал Саншайн на песке, но, по большей части, мы просто хорошо проводили время. Сколько бы братец ни жаловался Риверу на лето в компании двух девчонок, мне кажется, ему нравилось тусоваться с нами. По крайней мере, замену он не искал.
Вода и близко не была подходящей для купаний, но солнце разогнало тучи, и день снова стал ясным, хоть он только начинался. Люк откопал бутылку портвейна в пыльном погребе Ситизена, будто перенесённого со страниц «Бочонка амонтильядо»[2]. Они с Саншайн делили её на двоих, пока мы с Ривером собирали сухие ветки в кучку для костра. Я нашла старый гриль для кемпинга в подвале, и Ривер приготовил бутерброды с жареным сыром, помидорами и горчицей на обед.
Моя подруга нашла в доме старые одеяла, и после того, как мы поели, наша четвёрка свернулась на них и наблюдала за танцем оранжево-жёлто-красного пламени на фоне синего моря. У меня было своё одеяло, у Ривера — своё. Мы не сидели рядом, и я даже не смотрела на него.
Почти.
Парень лежал на спине, согнув колени, его голые ноги были наполовину зарыты в песок. Должно быть, он почувствовал мой взгляд, так как повернул голову и подмигнул, — медленно и естественно, — будто знал, что я потихоньку теряла к нему доверие, и хотел показать, что ему плевать.
Было что-то такое в том, чтобы спать рядом с человеком, который … опасен. Возможно, даже более опасно, чем спать с этим человеком. Не то чтобы я знала. Но нахождение рядом с Ривером, в одной кровати, и пробуждение у него под боком плохо влияло на моё мышление. Мне казалось, будто я уже его знала. Как знала Саншайн, Люка, родителей. Как знала Фредди.
Но это не так. Совсем не так. И это знающее чувство, ни на чём не основанное, было опасным. Оно вызывало у меня ощущение, будто я теряла рассудок.
— Итак, Вайолет, вникай.
Саншайн пристроилась под бочком у моего брата, её локоть покоился на его бедре, рука — на бутылке вина, а длинные тёмные волосы — на песке.
— Во что вникать? — спросила я и спихнула её руку с ноги Люка.
— Вчера мне приснился сон. О жирафе.
Я забрала у девушки бутылку и поставила её себе за спину. Она была почти пуста.
— Жирафе?
— Да, о жирафе, с которым мы дружили. Видишь ли, он устраивал вечеринку, и я помогала ему прибраться после неё. Мне никогда раньше не снились жирафы. Разве детям снятся жирафы? Но тут начинается самое интересное. Я прочитала главную страницу газеты Портленда в кафе, и в ней было сказано, что вчера умер какой-то жираф в каком-то зоопарке. И я подумала, может, это что-то значит? Как ты думаешь? Я думаю, это что-то значит.
Саншайн была пьяна. В ином случае она бы никогда не заговорила о своих снах. Подруга ненавидела нелогичные вещи, такие как сны, сказки и Сальвадор Дали.
— Ты пьяна.
Она подняла брови.
— Разве ты не слышала, Вайолет? Парням нравятся пьяные девушки.
Тут она перевернулась набок, подняла руку и позволила ей грациозно упасть на талию. А затем слегка повиляла бедрами.
Саншайн продолжала поражать меня своей способностью привлекать внимание к тому, что она считала своей самой интересной частью. Без особых усилий.
Мой брат встал, потянулся за меня и забрал бутылку с портвейном.
— Ты права, Саншайн. Нам действительно нравятся пьяные девочки. Ты что скажешь, Ривер? Могу поспорить, в своё время у тебя была парочка пьяных девчонок. Я бы сказал, с ними меньше возни, — он умолк и глотнул из бутылки. — Женщины всегда усложняют мужчинам возможность добиться единственного, чем одарила нас природа. Какая жалость.
Люк снова взялся за своё. Я думала, что он забросил свои мужские разговоры с Ривером, но вино вернуло их обратно. Ривер покачал головой на его комментарий и рассмеялся. Иногда мой братец говорил вещи настолько неправильные, что оставалось только смеяться.
Люк усмехнулся и допил остатки портвейна одним глотком. Затем замахнулся и кинул пустую бутылку в бушующие морские волны.
— Люк, какого чёрта ты это сделал?! — я указала на воду. — Бутылка разобьётся, и когда кто-то будет прогуливаться по пляжу, то поранит ноги.
— Заткнись, Ви. Кроме нас никто даже не знает об этом месте.
— Не могу поверить, что ты считаешь, будто, кидая бутылки в океан, ты становишься крутым. У меня даже нет слов, чтобы описать, насколько это тупо! Ты просто лишил меня речи своей тупостью!
— Хватит ссориться, родственнички, — Саншайн опёрлась руками на песок и поднялась на ноги. — Костёр почти догорел, а ветер набирает силы. Давайте вернёмся. Придумала, давайте поиграем на чердаке Ситизена! Давай, Вайолет, мы уже сто лет этого не делали. Будет весело. Пошли! — она взяла меня за руку и потянула.
— Ладно-ладно, — ответила я и повернулась к Риверу. — Хочешь посмотреть на чердак? Он большой, пыльный и страшный.
— Ещё как.
Мы все взобрались по тропинке и пошли домой.
Там нас ждал Джек.
Глава 12
— Я хочу, чтобы ты показал, как ты это делаешь, — сказал он. Джек стоял на ступеньках Ситизена. Он с секунду смотрел на Ривера, а затем повторил. — Покажи, как ты это делаешь.
Парень наклонил голову и улыбнулся.
— Что делаю?
— Магию, — Джек продолжал смотреть на него, и его выражение начало соответствовать Риверу — скрытное, умное, подозрительное.
Я посмотрела на Люка и Саншайн. Они смеялись и флиртовали самым пьяным и бесстыдным образом, не обращая на нас никакого внимания.
В отличие от меня. Я внимательно наблюдала за Ривером. Очень внимательно.
Потому что знала, что его уход во время «Касабланки» и встреча детей с Дьяволом на кладбище как-то связаны. Просто не знала, как.
Ривер наклонился и что-то зашептал мальчику на ухо. Тот кивнул и выпрямился.
— Джек, — уже вслух сказал Ривер, — хочешь осмотреть пыльный и страшный чердак?
Тот сверкнул глазами, но пожал плечами.
Итак, мы все зашли в Ситизен, поднялись по мраморным ступенькам, прошли по коридору второго этажа мимо спальни Фредди, которая стала моей, поднялись на третий этаж, прошли мимо небольшой библиотеки, комнаты Люка и старого бального зала, который превратился в картинную галерею, пока не достигли шаткой винтовой лестницы в конце коридора, ведущей на чердак.
Объективно говоря, от него перехватывало дыхание. Место полнилось сундуками со старой одеждой, шкафами и мебелью, а также древними металлическими игрушками, которыми вот уже лет шестьдесят никто не играл, и наполовину законченными картинами. В комнате было несколько круглых окон, чтобы пропускать свет, и мне нравилось, как сквозь них проникали лучи, озаряя танец пылинок, похожих на пряных фей в ярко-жёлтом сиянии. Если бы чердак мог загадывать желания, этому было бы не о чём просить.
— Как думаете, я найду внутри него Нарнию? — спросил Джек, указывая на большой шкаф у стены. На мальчике были тёмные свободные джинсы и блеклая коричневая футболка с зелёной армейской жилеткой, тоже на пару размеров великоватой, но, тем не менее, она ему шла. У неё было много карманов, что, как мне казалось, и послужило причиной, по которой мальчик её выбрал.
Джек повернулся ко мне и Риверу, улыбнувшись так, что его тонкие губы разомкнулись, а веснушки заплясали по лицу.
— Мне понравилась книга «Лев, Колдунья и Платяной шкаф».
Значит, в нём всё-таки ещё жил ребёнок, которому нравились фентезийные книги и волшебные шкафы.
Ривер улыбнулся.
— Зуб даю, что Нарния внутри. Я пошёл.
Из шкафа полетели объеденные молью шубы, пока мальчики пробивались к задней панели высокого глубокого комода. Я подошла к старому фонографу в углу и начала просматривать пожелтевшие чехлы с записями, периодически останавливаясь, чтобы убрать волосы с лица и наклониться поближе. К тому времени как кончики моих волос покрылись пылью, я нашла, что хотела.