На последнем этапе истории «третьего» государства (1676–1689) дефекты этой политической системы привели ее к кризису, так что Россия на время вверглась в хаос и чуть ли даже не в новую Смуту, причем на сей раз исключительно по внутренним причинам, безо всякого внешнего воздействия. Кризис разразился на самом верху, непосредственно вокруг престола.
«Самодержавная власть была на самом деле малосамодержавная, – пишет Костомаров. – Всё исходило от бояр и дьяков, ставших во главе управления и в приближении к царю; царь часто делал в угоду другим то, чего не хотел, чем объясняется то явление, что при государях, несомненно честных и добродушных, народ вовсе не благоденствовал. Еще менее можно было ожидать действительной силы от особы, носившей титул самодержавного государя по смерти Алексея Михайловича. Старший сын его Федор, мальчик четырнадцати лет, был уже поражен неизлечимою болезнью и едва мог ходить. Само собою разумеется, что власть была у него в руках только по имени».
После слабого и несамостоятельного Федора у власти оказалась сильная характером, но слабая двусмысленностью своего положения царевна Софья. Стране была необходима модернизация, но на широкие реформы не хватало ни воли, ни возможностей.
Экономическое положение в это время постоянно ухудшается, социальная напряженность растет, столицу сотрясают мятежи. Общественная ситуация нестабильна, положение верховной власти неустойчиво, ее сменяют посредством переворотов.
Этот сумбурный период, когда государство не вело последовательную политику, а лишь приспосабливалось к обстоятельствам, нет смысла описывать при помощи тематических разделов. Повествование будет таким же скачущим, как сама эпоха: переходящим от личностей к явлениям, от частного к общему и обратно – в зависимости от хода событий.
Царь Федор III
Короткая и печальная жизнь этого монарха обделена вниманием историков, потому что шесть лет его малособытийного правления совершенно заслонены коллизиями предшествующей эпохи и масштабными потрясениями следующей.
Про Федора Алексеевича все пишут только одно: царь был хил и все время болел. Больше он потомкам ничем не запомнился.
В браке с Марией Милославской у Алексея Михайловича рождались замечательно здоровые девочки и очень нездоровые мальчики. Первенец Дмитрий умер годовалым; второй, Алексей Алексеевич, не дожил до шестнадцати; четвертый, Симеон, скончался в четыре года; пятый, Иван, родился слабоумным.
Третий по старшинству сын, наследник престола, тоже был болезненным, а в тринадцать лет еще и попал в «дорожно-транспортное происшествие»: упал под тяжелые сани, которые по нему проехали. После этого подростка беспрестанно мучили боли в груди и спине.
При этом Федор был хорошо образован, любил знания, обладал живым умом. Воспитывал царевича знаменитый русский просветитель Симеон Полоцкий, научивший наследника латыни, польскому и даже искусству стихосложения. Возможно, из юноши получился бы неплохой правитель, если б не постоянные проблемы со здоровьем.
Когда скоропостижно скончался отец, боярам пришлось нести наследника до трона на руках – Федора не держали ноги, распухшие от цинги.
В короткие периоды относительного здоровья юный царь выказывал и волю, и характер. О том, как решительно он разделался с давней и, казалось, неисцелимой болезнью местничества, я расскажу ниже.
Федор, в отличие от отца, не боялся и покушаться на «старину» придворных обычаев. Раньше и государь, и бояре обривали голову, так было заведено чуть ли не с татарских времен, но Федору нравилось носить длинные волосы – и он ввел их в моду. Еще большим потрясением для старомосковских людей стало пристрастие самодержца к польскому платью, которое было удобнее и, главное, легче златотканых, долгополых царских одежд, должно быть, слишком тяжелых для слабого юноши.
Женился Федор не так, как отец и дед, которым супругу подбирали другие, а по собственному вкусу. В 1680 году девятнадцатилетний царь увидел на крестном ходе девицу, которая ему очень приглянулась, и, хоть Агафья Грушецкая была очень скромного происхождения, приказал включить ее в число кандидаток на ритуальных смотринах и выбрал в жены. Это вызвало страшное неудовольствие царского родственника Ильи Милославского, пытавшегося играть первую роль в правительстве и имевшего насчет государевой невесты собственные планы, однако Федор настоял на своем, а строптивого боярина подверг опале.
Посмертная парсуна Федора III. Б. Салтанов
На следующий год молодая царица родила сына, но не пережила родов, а через несколько дней умер и младенец. Для Федора это было страшным ударом. Понимая, что государству необходим наследник, царь через полгода опять женился. Он был совсем хвор, и врачи уговаривали его не торопиться с браком, но Федор настоял на своем. Два месяца спустя, 27 апреля 1682 года, двадцатилетний монарх умер, не оставив распоряжений о преемнике.
Вот, собственно, и все жизнеописание несчастного Федора Алексеевича. Несмотря на несколько важных решений, принятых им в редкие периоды относительного здоровья, повседневно заниматься государственными делами он был не в состоянии. Страной управляли другие люди.
Правление без правителя
В первые дни по смерти Алексея Михайловича самым влиятельным лицом в правительстве был Артамон Сергеевич Матвеев, близкий друг царя и бывший воспитатель вдовствующей царицы Натальи Кирилловны. Но она принадлежала к роду Нарышкиных, а новый государь по матери был связан с кланом Милославских.
Две эти фамилии враждовали, вокруг каждой группировалась своя партия.
Несмотря на все свои заслуги и дипломатические дарования, Матвеев недолго удержался на посту оберегателя великих посольских дел и главы Аптекарского приказа. Последняя должность была особенно важна, поскольку обеспечивала постоянный «доступ к телу». Из-за этого – попечения о слабом государевом здоровье – и развернулась главная придворная интрига. Царские сестры из рода Милославских, самой активной из которых была Софья, рвались ухаживать за больным сами, а про Матвеева нашептывали, что он-де хочет государя извести, а на трон посадить нарышкинского отпрыска маленького царевича Петра. Боярина обвиняли в том, что он потчует царя лекарствами, а сам потом, вопреки инструкциям, остатков не допивает. Состряпали и донос о матвеевском чернокнижничестве.
Когда Матвеева отстранили от Аптекарского приказа, тем самым лишив возможности каждодневно общаться с царем, окончательное падение Артамона Сергеевича стало вопросом времени. Скоро его отправили на дальнее воеводство, а по дороге взяли под стражу и сослали в Пустозерск. Опале подверглись и братья царицы – Иван и Афанасий Нарышкины.
Боярин А. Матвеев. Неизв. художник
Делами стали заправлять Милославские, но Федор тяготился их опекой. Взрослея, он обзаводился собственными друзьями – из числа людей, с которыми, проводя почти все время взаперти, постоянно общался. Двое – постельничий Иван Языков и комнатный стольник Алексей Лихачев – оказались умны и честолюбивы. Особенно ловок был Языков, «глубокий проникатель дворских [придворных] обхождений». Он выдвинулся на истории с царской женитьбой: помог Федору соединиться с Агафьей Грушецкой и заодно поспособствовал опале Милославских, чинивших препятствия этому браку. Про Лихачева современники отзываются уважительней. Это был человек прекрасного образования (в свое время учительствовал при покойном царевиче Алексее Алексеевиче) и государственного мышления. Третьим наперсником царя стал князь Василий Голицын, молодой еще человек, ревностный сторонник европейских новшеств.
В последние годы Федор находился под влиянием этих своих друзей. Языков и Голицын получили боярское звание, причем первый ведал Оружейной, Золотой и Серебряной палатами, а второй возглавил Пушкарский и Владимирский судный приказы. Менее родовитый Лихачев не поднялся выше окольничего, но зато состоял при государевой особе постельничим.
Самые важные деяния царствования произошли при участии этой троицы.
Что же это были за деяния?
Конец войны
К их числу, во-первых, относится завершение войны, тяжелого наследия, доставшегося Федору после отца.
В 1676 году украинские дела находились в крайне запутанном состоянии. Правобережный гетман Дорошенко продолжал нападать на российские владения, отношения с Польшей были напряжены из-за вопроса о возвращении Киева, а самое скверное – назревала угроза нового турецкого нашествия, поскольку как раз в это время султан замирился с поляками и у него освободились войска.
Еще при Милославских проблему Киева не то чтобы решили, но добились некоторой отсрочки: продлили перемирие до 1693 года. Правда, цена получилась высокой. Пришлось вернуть несколько западнорусских уездов, да еще приплатить немалые деньги, двести тысяч рублей. Назвать такой компромисс дипломатическим успехом трудно, но в это время Москва спешно готовилась к новым боям с турками и не могла занять более жесткую позицию.
Незадолго перед тем наконец удалось справиться с Петром Дорошенко. Летом 1676 года князь Григорий Ромодановский и пророссийский гетман Самойлович захватили правобережную столицу город Чигирин и вынудили Дорошенко капитулировать. В марте 1677 года упорный враг Москвы принес царю присягу и впоследствии был отправлен воеводой в Вятку, подальше от родной Малороссии.
Но устранение Дорошенко не облегчило ситуации, потому что в низовьях Днепра началась концентрация турецких войск. Они собирались идти на гетманский Чигирин.
В августе 1677 года большая армия Ибрагим-паши, известного под грозным прозвищем «Шайтан-паша», подошла к Чигирину. Участник кампании Патрик Гордон в своем дневнике пишет, что вражеское войско состояло из 45 000 турок и 20 000 крымских татар. Русский гарнизон был невелик, а город плохо укреплен, но вовремя подоспел Ромодановский. В сражении 27–28 августа он сумел остановить турок и побудить их к отступлению.