«Сотни УПА отпраздновали третью годовщину Дня Украинской Государственности (т. е. Акта 30 июня 1941 г. — А. Г.).
Дня 30 июня 1943 г. сотни перешли в нескольких местах бывшую польско-советскую границу для проведения там Праздника Украинской Государственности, в форме митингов и бесед с населением по селам. Каждая чета (т. е. рота. — А. Г.) имела отдельный маршрут, при каждой чете был пропагандист, который получил соответствующие инструкции по проведению пропагандистского праздника. Все были «вооружены» соответствующей литературой и листовками, связанными с этим праздником.
Население сначала встретило наших бойцов безразлично, думая, что это шуцманы (полицаи — А.Г.). Они не могли понять, что «бандеровские партизаны», как на востоке называют УПА, появились на селе средь бела дня. Когда же узнали, кто мы, на их лицах появились удивление и ужас. Как оказалось, причиной этого испуга была укорененная в населении враждебной пропагандой уверенность, что УПА уничтожает села и режет людей. Все-таки наши стрелки вскоре вошли в хороший контакт с населением. Раздавали им литературу, поясняли, кто мы, за что боремся, напоминали о событиях 1941 г., поясняли значение провозглашения независимости Украинского Государства и т. п. В некоторых местностях удалось собрать митинги, на которых пропагандисты делали короткие доклады.
В общем, население отнеслось к нашим бойцам, пропагандистам и к тому, что они говорили, совсем неплохо…
В селе Плужное бойцы узнали от населения некоторые интересные вещи. Люди рассказали такое: После боя сотни Ворона с немцами и казаками под Плужным, немцы поймали одного раненого в глаза повстанца. Мученный немцами на вопрос где лагерь и кто в нем руководитель, боец отвечал: «На это не хочу отвечать». На вопрос, что он сделал бы, если бы его вылечили и отпустили на свободу, он ответил: «Пошел бы назад в УПА». Что бы ты там делал? — спросили снова немцы. «Убил бы перед смертью еще пару немецких гадов!» — сказал повстанец. После этого его немцы расстреляли. «Это был настоящий герой», — говорили селяне.
Наиболее враждебную пропаганду на Востоке ведут шуцманы. В отличие от них, казаки говорят, что партизаны — их братья и они воевать против них не будут.
В общем, население на разведанных территориях… мало национально сознательно. В селах много сексотов и доносчиков, которые терроризируют сознательных украинцев (о практике большевиков по засылке своих агентов в оккупационную администрацию для уничтожения “антисоветских элементов” руками немцев известно и из воспоминаний членов русского Национально-трудового союза (НТС) — А. Г.). Бойцы говорили, что неплохо было бы устроить в этой приграничной зоне чистку всего плохого элемента.
Следует отметить, что этот пропагандистский рейд произвел на население восточных земель действительно глубокое впечатление. Не меньшее впечатление он произвел на наших врагов. Немцы по местечкам начали окапываться. Они были уже уверены, что это клич к общему взрыву»[160].
Здесь идет речь о рейде в Житомирскую область. Вскоре после описываемых событий повстанцы в этом регионе укрепились, и здесь был основан отдельных военный округ «Тютюн-ник», входящий в УПА-Север.
О рейдах УПА на Восток на имя Хрущёва и ряда других товарищей нарком госбезопасности УССР Савченко 20 сентября 1943 года послал совершенно секретную записку № 326/гб: «По данным от 7.9.43 г. известно, что из Западных областей Украины, по направлению к Киевской, Житомирской и Винницкой областям, продвигаются крупные отряды украинских националистов, вооружённые пушками, миномётами и большим количеством автоматического оружия.
Несколько таких отрядов, общей численностью до 2000 человек, прибыли в районы Коростень и Малин (Житомирская область).
По пути своего продвижения отряды националистов ведут борьбу и с немцами, и с партизанами. Личный состав мелких партизанских групп партизаны зверски уничтожают — рубят на куски.
Останавливаясь в деревнях, в районе г. Коростень, отряды националистов выставляли усиленную охрану и всем составом молились за «Самостийну Украину».
Среди населения отряды распространяют листовки и воззвания за подписью: «Главная квартира Украинской повстанческой армии»»[161].
В тот же момент УПА активно распространяла свою деятельность и на Галицию.
В Галиции борьбу с Украинской национальной самообороной (УНС) немцы повели в августе — сентябре 1943 г. Причем действия оккупанцев были несколько более эффективны, чем на Волыни. Несмотря на это, зимой 1943/44 гг. повстанцы постепенно установили контроль над значительной частью горной территории Карпат — между Польшей и Румынией.
Но даже к лету 1944 г. У ПА не контролировала большей части территории Галиции и вообще действовала здесь менее интенсивно, чем на Волыни. Об этом свидетельствует простой факт: несмотря на все старания, отряды ОУН и УПА не смогли сорвать мобилизацию украинцев из Генерал-губернаторства в Вооруженные силы Германии[162]. А на Волыни из-за действий УПА немцы сами не пытались призвать местных украинцев в коллаборационистские формирования.
Чтобы не создавать однобокой картины о «победоносной УПА, защищающей украинское население», имеет смысл привести описание всех этих событий Тарасом Бульбой-Боровцом — человеком, враждебно или критически относившимся и к банде-ровцам, и к польским, и к красным партизанам, действовавшим в Западной Украине в 1943–1944 годах:
«Всему польскому населению Западной Украины в марте 1943 г. вынесен смертный приговор и было приказано дотла сжигать все поселения польских крестьян. Провозглашена массовая мобилизация людей в армию. Провозглашен так называемый "третий этап” национальной революции и общее восстание украинцев против немцев. Спровоцирована на "революцию” почти вся украинская полиция, которая частично убежала в лес (к УПА. — А. Г.), а ее большая часть была расстреляна немцами и вывезена в концлагеря. На место украинской полиции немцы привезли разных иностранцев, главным образом русских и поляков, которые весьма охотно гасили "революцию” Лебедя пулеметами…
Весна и лето 1943 г. в Украине, а особенно на Полесье и Волыни, вероятно, ничем не отличалось от описания ада в “Божественной комедии” Данте… В "революцию” Николая Лебедя вмешались большевицкие партизаны. В первую ночь лебедевцы (то есть бандеровцы. — А. Г.) казнят огнем и мечем польское село. Днем немцы с польской полицией казнят за это пять украинских сел. На вторую ночь большевики с поляками сжигают за то же самое еще пять украинских сел и добивают уцелевших беженцев по лесам. По городам начался дикий террор Гестапо против украинской интеллигенции. Гестапо утратило понимание ситуации. Ловит людей и набивает все тюрьмы свежими заключенными. Сталинские агенты убивают и терроризируют во всех городах важных гитлеровцев, крадут среди бела дня немецких генералов. В ответ на все это Гестапо расстреливает всех заключенных в тюрьмах. На деревьях и столбах для запугивания днями и ночами висят невинные украинские люди (…)
На селян наложены очень высокие повинности: продуктов питания, одежды и обуви для УПА. Все поставки насильно собирались с населения и “тайно” среди бела дня прятались по выкопанным среди поля и в лесах ямам. На эти (повстанческие. — А. Г.) “республики” налетали немецкие бомбардировщики, выжигали целые села и районы, а на другой день туда набегали большевицко-польские партизаны, добивали остаток населения, а все спрятанное имущество выкапывали и вывозили на свои базы в Белоруссии. Таким образом, Украина стала главной базой поставок для массового большевистского партизанского движения в белорусских лесах, где оно испытывало большой недостаток продуктов питания, одежды и обуви… Москва не поставляла своим партизанам, например, медикаментов, а приказывала их добыть у врага. Этим врагом был, прежде всего, украинских народ, из которого большевикам легче было выжать все необходимое, чем биться с немецкими гарнизонами за экономические базы в городах»[163].
Для полноты картины необходимо упомянуть также террор Службы безопасности ОУН(б) против украинцев и бои различных партизан друг с другом.
С другой стороны, начатый УПА хаос досаждал оккупантам. При этом Марк Солонин выразил недоумение, почему бандеров-цы не вели против немцев «рельсовой войны»: «Бели целые районы Полесья и Волыни находились под контролем бандеровцев… и по этой территории два года шли с запада на восток немецкие эшелоны с боеприпасами, то роль ОУН и УПА понятна — они союзники Германии… Но поскольку “исключительный контроль” существовал лишь в иллюзиях, то вопрос о целях и задачах, поставленных перед бандеровской УПА, всё ещё остаётся открытым»[164]. Политической целью Повстанческой армии, как известно, являлось украинское самостоятельное объединённое государство. К военным же целям сотен и куреней УПА железные дороги не принадлежали потому, что это были отряды не дивер-сайтов, а повстанцев, сражавшихся за прямые интересы сельского населения, в противоречие с которымими входила деятельность местной полиции и тыловой гражданской администрации.
В частности, в донесениях СД из восточных областей уже 19 марта 1943 года отмечалось: «Общая деятельность банд в последие недели исключительно выросла. В генеральном округе Волынь-Подолье национал-украинская… банда развивает особенную активность. Многочисленные нападения на территории восточнее шоссе Ровно-Луцк проводят в большинстве своём члены этой банды.
В возрастающей массе увеличиваются случаи, когда охранные и казачьи части с оружием в руках переходят к бандам. Так перешла, например, действовавшая в Цумани казачья сотня, после сожжения спиртозавода, к одной расположенной рядом банде; 55 членов охранных формирований оставили находящийся в Березино охранный батальон и с 3-мя лёгкими пулемётами и личным оружием вошли в банду»