Сотрудники СБ ОУН с середины 1943 г. приобрели полную самостоятельность и подчинялись лишь своему руководству по линии СБ. В начале 1944 г. бандеровским партфункционерам с трудом удалось добиться ответственности областного референта СБ перед областным референтом ОУН. На практике областной референт СБ ОУН исполнял функции шефа СБ военного округа.
К сожалению, работа СБ ОУН не представлена должным образом в доступной читателю украинской историографии. Большинство следственных дел функционеров и сотрудников СБ ОУН еще не рассекречены.
Впрочем, вся история существования и борьбы ОУН и УПА, прежде всего в период немецкой оккупации, имеет много белых пятен.
А вот борьба повстанцев с коммунистическим режимом изучена несколько лучше, прежде всего, благодаря большому комплексу документов репрессивно-карательных органов СССР и УССР. Этой борьбе — войне после войны, и посвящен следующий раздел книги.
Раздел 3. ЗА РОДИНУ, НА СТАЛИНА!
3.1. Как с УПА не могли справиться в Польше, 1944—1947
Панской Польши нету больше, Злобной ведьмы нет в живых. Не захватит больше Польша Наших братьев трудовых.
Советская частушка 1939 г.
В середине 1944 г. вся территория Украины оказалась под контролем коммунистического режима. С советской властью столкнулись и жители Закерзонья, которые до этого первый и последний раз мельком видели красноармейцев в 1920 г. — во время советско-польской войны.
С этого момента началась особая страница в истории УПА — противостояние коммунистическому режиму на украинских землях, отошедших после Второй мировой войны Польской Народной Республике (ПНР).
Во время войны эта территория входила в Генерал-губернаторство, то есть принадлежала также Польше — или, скорее, не Польше, а тому образованию, что создали нацисты из бывшей Польши. Опираясь на польское население Холмщины и соседних территорий, в 1942 г. здесь возникает польское подполье — националистического (АК) или социалистического направления (Батальоны хлопски, Гвардия людова). Руководство польского подполья, считавшее украинцев гражданами Польши, домогалось от них послушания, что и приводила к конфликтам. Кроме того, именно на территории дистрикта Люблин СС запланировала создание образцового «питомника» со-
образно расово-социальной инженерии: истребить евреев, на их место вселить поляков, на место поляков — украинцев, на место украинцев — немцев. В ходе переселенческих мероприятий стравливались украинцы и поляки, что вело к росту напряжённости и убийствам.
На рубеже 1943/44 гг. АК решила «пробить» сквозь этнические украинские земли «коридор»: от собственно польских земель — (Рава-Русская) до города Львова, чтобы запланированную акцию «Буря» провести в Галиции в должных масштабах. Если учитывать, что к тому времени польско-украинский межэтнический конфликт полыхал уже год, то неудивительно, что «пробивание коридора», то есть обеспечение оперативного простора для Армии Краевой, сопровождалось уничтожением украинских сел.
До 1944 г. УПА на этой территории не существовало, несмотря на наличие антиукраинского террора со стороны отрядов АК и БХ.
ОУН зимой 1943/44 гг. на скорую руку создает здесь боевки и отряды сельской самообороны. Но они не могли эффективно противостоять опытным и многочисленным отрядам Армии Краевой, получавшей поддержку из Англии.
В конце марта 1944 г. здесь появляются первые сотни — сотня «Галайды» и сотня «Тигры». В апреле в Закерзонье действует уже десять слабо вооруженных и плохо организованных сотен УПА. Ситуация осложнялась тем, что против повстанцев здесь начали операции и немцы.
В середине апреля с Волыни сюда пришёл загон (полк) под командованием «Острожского» и сотня «Волки» под командованием «Ягоды» (Черника), незадолго до этого с группой сослуживцев бежавшего из дивизии СС «Галичина».
С Карпат пришла сотня «Сыроманцы» под командованием «Ястреба».
Украинские повстанцы основательно потеснили АК, к тому же после этого отряды последней в знаменитой битве в Билго-раском лесу были разбиты немецкими и коллаборационистскими частями СС.
Повстанцы сражались здесь не только против АК, но и очистили значительную территорию от немецкой оккупационной администрации.
Ко времени прихода Красной армии — то есть августу 1944 г. — украинское Закерзонье находилось скорее под контролем УПА, нежели АК и БХ.
Советы были полны решимости ликвидировать обе национальны армии — польскую и украинскую. Не случайно Красная армия на правом берегу Вислы два месяца ожидала, пока немцы не подавят Варшавское восстание, а Сталин вовремя не предоставил советские аэродромы союзникам для оказания помощи терпящей поражение Армии Крайовой. Поэтому с точки зрения целей АК «Буря» была не просто провальной, но и контрпродуктивной. Неслучайно операция получила столь резкую оценку командующего одной из польских дивизий на западном фронте, генерала Владислава Андерса: «Провозглашение восстания в Варшаве… было не только глупостью, но и однозначным преступлением»[292].
Новое коммунистическое правительство Польши договорилось с СССР об установлении границы и трансфере населения — поляков обменивали на украинцев и белорусов.
Причем обмен, с точки зрения обеих режимов, был честным: не так, что одних отправляли в Сибирь, а других — на курорты около Мазурских озер. Украинцев действительно переселяли в УССР, а поляков — в Польшу. За исключением тех людей и их родственников, кто был заподозрен в участии в Сопротивлении.
Не в последнюю очередь столь решительный обмен славян восточных на славян западных был вызван жестокостью украинско-польского конфликта, описанного в предыдущем разделе.
Осенью 1944 г. здесь устанавливается граница, и на украинские территории приходят советские погранвойска, входящие в структуру НКВД. В погранзаставах, расположенных одна от другой на расстоянии от двух до пяти километров, находились достаточно сильные гарнизоны, насчитывавшие от 30 до 100 человек. Плюс к тому тут же дислоцировались моторизованные резервные части, часто менявшие места расположения. В погранвойска народ отбирался куда более тщательно, чем просто в Красную армию, люди это были молодые и неплохо обученные, пограничников вооружали новейшими образцами стрелкового оружия, хорошо обеспечивали радиосвязью. Это был действительно сильный противник, с которым повстанцам ни раз приходилось сталкиваться. Позже пограничники постепенно расширяли здесь сеть секретных сотрудников, охватывающую полосу до 40 километров от границы. С весны 1945 г. вся граница была перегорожена обмотанными колючей проволокой засеками, приграничная полоса распахана (чтобы был виден каждый случай перехода границы), создана система механической сигнализации, главным образом, ракетной, минированных полей и других ловушек — волчьих ям, проволочных петель и т. п. приспособлений. Учтём, что это была граница между соцстранами, причём Польша не обладала границей ни с одной капстраной.
Несмотря на установление границы, польская администрация появляется на территории действий УПА в Польше только на рубеже 1944/45 гг. — до этого сельские районы находились под контролем повстанцев.
В октябре 1944 г. в Закерзонье приехали переселенческие комиссии из СССР, однако местное население уезжать не хотело, а УПА срывало деятельность комиссий. «Тогда польское коммунистическое правительство… бросило против украинских сел вооруженные полуофициальные группы гражданского населения, некоторыми из которых командовали переодетые энкавэдэшни-ки. Этим группам помогала польская милиция, армия и отряды НКВД. Польские группы жгли украинские села, убивали людей с целью создать ситуацию, в которой украинцы сами бы переселялись на территорию УССР»[293].
Вот как бесчинства польских «коллег» в 1945 г. описал нарком Госбезопасности УССР Рясной:
«Москва, НКВД СССР — товарищу Берия Л. П.
Из Львова
Докладываю о бесчинствах польской милиции, проводимых по отношению к украинскому населению, находящемуся за по-гранлинией после передислокации военных комендантов Красной Армии дальше на Запад. Активизировалась деятельность польской полиции по истреблению украинского населения, грабежу и уничтожению их имущества, а за последнее время террористическая деятельность польской полиции приобретает массовый характер.
Из поступающих сведений от достоверных источников, террористическая деятельность польской милиции характеризуется нижеследующими фактами:
1. 22 февраля с. г. на хуторе Бучина, 8 километров западнее райцентра Краковец, Львовской области, группой польской милиции, численностью 30 человек, ограблено 10 украинских хозяйств и расстреляно 8 человек жителей этого села.
2. 23 февраля с. г. в селе Труйчица, Перемышльского уезда, польская милиция этого села расстреляла 10 человек украинцев, дома которых сожжены.
В этот же день в селе Скопин, 5 километров севернее райцентра Краковец, группой польской милиции подожжен дом жителя этого села Темчак Ивана, записавшегося на выезд в СССР. При попытке со стороны Темчака ликвидировать пожар, польская милиция открыла по дому ружейно-пулеметный огонь.
3. 27 февраля с. г. на КПП 89 ПО из сел Подбуковина и Русское село явилось 150 украинских семей, спасавшихся от погрома, который проводился польской милицией.
4. 28 февраля с. г. из местечка Любечев и села Вельке-Очи в села Кобыльница-Волоска и Кобыльница-Русская, 8 километров от райцентра Краковец, прибыло до 200 польских солдат и 50 человек милиции, которые учинили погром украинцев, записавшихся на выезд в СССР. По группе жителей в количестве 70 человек, пытавшихся избежать погрома, и бежавших по направлению к погранлинии, поляками был открыт ружейно-пулеметный огонь. В результате погрома в селе Кобыльница-Волоска убито 4 местных жителя украинца, сожжено 8 хозяйств. В селе Кобыльница-Русская — убито 30 человек местных жителей украинцев и сожжено 150 хозяйств. (…)