е побежали за пилами…
— В Тячиве какая на тот момент была власть?
— Там была небольшая команда Сечи, — несколько ребят в чешской форме, но с сине-желтыми лентами на мундирах. Украинцы из чешской армии добровольно взяли на себя охрану городка. Но власть была еще чешская.
Нашли канцелярию Сечи, там был комендант — сотник Клименко, человек лет 45-ти. Он был в панике, думал, как бы быстрее сбежать. А мы, ребята от 20 до 23 лет, напористые, дерзкие, думали, что нам все под силу.
Он нам говорит: «В селе полиция, чешские жандармы». А я говорю: «Надо брать власть в свои руки, их разоружить».
Он боится.
А мы втроем идем к зданию жандармерии. Представьте, нас трое ребят, мне — 20 лет, хлопцу с Волыни — 22, хлопцу с Буковины — 23. И у меня все лицо разбитое и опухшее — революционер.
Подходим к взрослым жандармам. Я не могу от страха открыть рот, сказать: «Сдавайте оружие и власть!». Что-то из себя выдавливаю, а они на нас смотрят…
— Как на сумасшедших…
— Нет! Они больше нашего боялись. Им недавно по радио сказали — власть взяла Карпатская Украина! И они говорят: «Вот вам оружие, вот ключи от тюрьмы, от здания жандармерии, наши шлемы и мы уходим!». Так втроем разоружили шестерых жандармов. Так же разоружили и пограничную стражу, перед мостом поставили двух хлопцев с пулеметами.
Объявили набор добровольцев в Карпатскую Сечь.
Первым, кто на «призывные пункты» пришел, были 12 местных цыган — записываться в армию независимой Карпатской Украины.
Я почесал голову: они конокрады, возьмут у нас винтовки, что-нибудь сопрут, и поминай, как звали. Ну, цыгане все же лучше, чем ничего. Дали мы им шлемы, ружья — они стоят, боятся бежать, а мы их боимся.
С цыганами набралось у нас вооруженных человек 25.
А чешская колонна едет.
На главной улице мы начали строить баррикаду. Потом подумали: подъедут чехи к баррикаде, мы и убежим — ничего ж не понимали в военном деле. Надо одну баррикаду подальше построить, чтобы чехи остановились там, — мы уже будем герои! А мы пока убежим подальше, к другой баррикаде. Оттуда, может, постреляем.
Мелкой торговлей в Закарпатье занимались евреи. Мы приказали цыганам: «Переворачивайте для строительства баррикад лавки!» Никто из евреев не кричал, не протестовал, относились с пониманием — революция!
А цыган мы при первом случае на автомашине отправили в Хуст к главному командованию — пусть оно ломает голову, что с ними делать.
— Так вы принимали участие в боях?
— Чехи посмотрели издалека, — баррикады, есть какая-то власть. Идет делегация с переговорами:
— Пустите нас в Румынию!
— Нет, отдайте все оружие!
— Мы должны посоветоваться!
А мы их пустить назад не можем, ведь они расскажут своим о нашем «войске». Вышли вместе с ними на улицу, вдалеке какая-то стрельба началась. Делегаты испугались и согласились на наши условия.
Мы взяли грузовую машину, подъехали к тому месту, где стояли чехи, они накидали полный грузовик — все, что у них было. Им все равно — бежали в Румынию вместе с женщинами, детьми.
На машинах они приехали на базарную площадь в Тячив. Мы им говорим: «Все машины оставляйте, и пешочком через мост — в Румынию!» Сначала отказывались, но были уже без оружия. Потом договорились — десять машин оставляют себе, остальные, и цистерны с бензином — оставляют нам.
— Вы описываете, извините, какой-то маразм. Их же был целый полк! И вообще, в Закарпатье на март 1939 г. стояла целая чешская дивизия. Вас могли бы за пару часов всех разогнать!
— Почитайте «Приключения бравого солдата Швейка».
В Первую мировую войну чехословаки сдавались десятками тысяч в русский плен.
А в 1938 году чехи воевали, когда их земли хотел забрать Гитлер? В марте 1939 г. немцы брали Прагу, чехи воевали? В 1968 г. у нас ходил анекдот:
«Чехов спрашивают: начнется завтра война, вы за кого будете воевать — за Советы или Америку?
— За Советы!
— Вы идиоты?
— В американском плену лучше!»
Ну, далее, я с коллегами иду договариваться на мост с румынскими пограничниками о переходе пленных. Мы говорим по-польски, по-украински и совсем немного — по-немецки. А они к нам по-французски. Не можем найти общий язык. Но кое-как друг друга поняли. Они подходят, козыряют: «Именем королевской Румынии..». А мы ничего не знаем, что говорить, чьим мы тут именем. Но, пожали руки, договорились, как мы пропускаем чехов.
Я стою на страже, пропускаю чехов. Подходит молодая чешка, улыбается, говорит: «Пойдем со мной в кусты!». «Я бы пошел, но должен тут стоять!». Вероятно, ее подослал отец, чтобы я оставил пост, и они бы быстрее перешли через границу и перенесли туда мебель.
Вместе с чехами бежали и украинцы, но в тех машинах был и тот полковник бывшей петлюровской армии Ефремов, которого Волошин поставил командовать всей Закарпатской армией — первый убежал. И Клименко, командир Сечи в Тячи-ве — тоже убежал. Армия воюет, а командир бежит.
Ладно, ушли чехи вместе с нашим командованием.
А что дальше?
Звоним в Хуст. У нас сорок машин, 5 цистерн с бензином, но у нас был только один шофер! Команда отвечает: «К нам присоединился чешский подполковник Земан. Он собирает чешских добровольцев, чтобы вместе с нами биться против венгров. Он скоро приедет с чешскими шоферами к вам, и потом вы вместе с ними езжайте к нам».
— Он был подполковник и подчинялся вам?
— Мы были равными, несмотря на то, что я был сержант, а чех — подполковник.
Он приезжает с шоферами к нам, все — с сине-желтыми повязками. Говорят: «Чешский батальон, который находится в Ху-сте, воюет с вами против венгров».
Хорошо!
Едем колонной в Хуст — наша машина впереди колонны, сзади машин 20–25 ведут чехи, а в Тячиве мы оставили несколько ребят.
Но в тылу — в Тячиве, мы взяли власть, да не всю. Там еще в некоторых помещениях пограничников были сами пограничники и жандармы. Может 10, может 15 — мы их не разоружили. Я думаю, что они оттуда позвонили в Хуст и оставшимся чехам сообщили, что тут десять-пятнадцать головорезов их разоружают.
Мы едем, заезжаем в Хуст, во двор главной команды Сечи. Оборачиваемся — а где же колонна? Чехи нас обманули и использовали те машины, на которых приехали, чтобы вывезти оставшихся чехов из Хуста в Румынию.
Колодзинский, который стал главкомом после бегства Ефремова, приказал мне ехать с ранеными на машине в Великий Бич-ков — это село тоже на румынской границе, чуть дальше Тячива, через который пришлось ехать. Подъезжаем с 5-ю ранеными и медсестрой к Тячиву, а там нас пулемет из танкетки поливает — мы четыре часа были командирами, а после чехи обратно забрали власть.
Чуть было мы не попали в плен!
Бросили машину, пошли обходить Тячив пешком через горы. Заиндевели. Везде над селами весели белые флаги, а на мостах стояли вооруженные хлопцы с венгерскими или белыми повязками. Они в течение недели сначала были сперва в чешской армии или жандармерии, потом стали Карпатской Сечью — украинской армией, а ещё через день оказались в венгерской армии или жандармерии. Почти все сечевики, которые были родом из Закарпатья, пошли по домам. В Румынию бежали только хлопцы из диаспоры, Галиции, Волыни или Буковины.
У нас были револьверы — еле уговорили этих вооруженных ребят нас пропустить.
Нашли уносящих ноги сечевиков, и утром часов в пять 19-го марта вместе с ними перешли пограничную речку Тису. Течение реки сбивало с ног, вода была ледяная, вышли на берег — одежда покрылась льдом. Нас встретила румынская пограничная стража — несколько человек. Испугались, увидев несколько сот сечевиков. Мы им отдаем оружие — они боятся брать. Такие же, как чехи, вояки были.
На этом мое участие в Карпатской революции завершилось».
Приложение № 2. Описание последствий правления Э. Коха на территории Украины
Автор приводимого ниже свидетельства эпохи — немецкий дипломат Отто Бройтигам, в межвоенный период служивший в Иране, немецких диппредставительствах в УССР и Франции. В годы советско-германской войны он возглавил общий отдел первого управления (оно же управление политики) Министерства по делам оккупированных восточных областей, сокращённо — Восточного министерства (Ostministerium — OMi). Возглавлял эту массивную и неэффективную бюрократическую машину теоретик Национал-социалистической германской рабочей партии, прибалтийский немец Альфред Розенберг, известный своими антисемитскими, а также русо- и полонофобскими взгядами. Несмотря на столь высокий пост, полномочия Розенберга были весьма ограниченными. В частности, его непосредственный подчинённый, рейхскомиссар Украины Эрих Кох постоянно аппели-ровал лично к Гитлеру, и поэтому саботировал приказы Розенберга, который выступал за создание украинского государства под немецким протекторатом, и призывал его быть с украинцами не таким изувером. Розенберг открыто критиковал Коха, а также безуспешно пытался интриговать против своего подчинённого, последовательно проводившего украинскую политику самого фюрера, считавшего восточных славян недочеловеками.
Приводимый документ составлен Бройтигамом в начале января 1944 года и перенаправлен руководству Восточного Министерства именно для того, чтобы Розенберг использовал изложенную в нём информацию в борьбе против «коричневого короля Украины» Коха, и с фактами в руках мог как-то воздействовать на Гитлера в отношении корректировки его «восточной политики». Документ, составленный на немецком языке, находится в Федеральном архиве ФРГ в Берлине, фонд Р-6 (Восточное министерство), дело 244, листы 52–53 (Bundesarchiv, Berlin. R 6 / 244, Bl. 52–53).
«Управление общей политики Берлин, 15.1.1944.
P/56/44g
Секретно!
Докладная записка
Главным заданием гражданской администрации в тылу борющихся войск было установление порядка, обеспечение безопасности путей снабжения и, по возможности, максимальное использование хозяйственных сил страны. Рейскомиссар Украины оправдывает свою подвергаемую сильной критике политику притеснений тем, что она вызвана необходимостью наиболее эффективного хозяйственного использования.