. Бандеровской УПА в 1942 г. вообще не было, о чём будет подробнее рассказано в следующем разделе. Существовало только одно формирование, которое с натяжкой можно назвать «бандеровским», но к УПА оно не имело тогда никакого отношения. Это был 201-й батальон охранной полиции.
После того, как немцы решили ликвидировать «Нахтигаль» и «Роланд», их украинский состав был переправлен во Франкфурт-на-Одере, где каждому бойцу предложили подписать индивидуальный контракт на службу в немецкой армии. Большинство оуновцев согласилось, те же 15 человек, кто отказался это сделать, были в скором времени отправлены в трудовые лагеря. Из украинцев, подписавших контракт, была сформирована новая часть — охранный батальон 201-й охранной дивизии полиции генерал-майора Й. Якоби. Командовал формированием не «сотник Р. Шухевич» (в батальоне он командовал первой сотней), а майор Евгений Побигущий, немецким шефом был инспекционный офицер капитан Моха[74]. Как правило, в украинских батальонах шуцманншафта руководство осуществлял немецкий командир, а украинский был его переводчиком.
Несмотря на то, что большинство членов 201-го батальона были бандеровцами, к политике ОУН(б) эта охранная часть прямого отношения не имела. На момент создания батальона радикальное крыло националистов находилось в подполье, а сам Бандера сотоварищи — в Заксенхаузене. Поскольку «Нахтигаль» и «Роланд» были ценными боевыми частями, то гитлеровцы решили использовать их состав для ведения войны, а не перестрелять или сгноить в концлагерях.
До 19 марта 1942 г. батальон проходил обучение во Франкфурте-на-Одере, а потом тайно был переброшен в Белоруссию (район Могилева, Витебска и Лепеля), где принимал участие в охране путей сообщения от советских партизан. Во время прохождения службы батальон не потерял ни одного объекта охраны и был признан лучшей полицейской частью в тылу группы армий «Центр». Потери батальона в боях с партизанами составили 49 бойцов убитыми и 40 ранеными. По сведениям бывшего участника батальона Мирослава Кальбы, в боях против этой части советские партизаны потеряли около 2500 человек убитыми[75].
Впрочем, какими бы бандеровцы ни были лихими и профессиональными боевиками, а убить 2,5 тысячи партизан формирование из 650 человек за 8 месяцев службы вряд ли могло. К тому же получается, что на одного убитого националиста приходится 50 убитых партизан: данные явно неправдоподобные.
Ряд исследователей полагает, что такая разница в потерях партизан и бойцов 201-го батальона шуцманншафта свидетель-стсует о том, что не все убитые «партизаны» на самом деле были партизанами. В частности, в 1942 г. нацисты в Белоруссии уже широко практиковали сожжение «партизанских деревень» и расстрелы заложников.
Однако, скорее всего, речь идёт о буйной фантазии мемуариста, который не понял, что «героическими» выдумками поставил бывших соратников под подозрение потомков. Ведь единственное доступное аутентичное свидетельство о потерях батальона — запись в дненике фон-дем Баха-Залевского от 30 ноября 1942 года о бое 201 батальона под Лепелем даёт совершенно другое соотношение: 26 погибших со стороны вспомогательного формирования, в том числе 4 немца и 22 украинца, потери противника — 89 убитых и 20 раненых[76].
Как известно, нигде так не врут, как на войне и на охоте. В том числе лукавят в рапортах начальству, значит и эти сведения могут быть искажены. Особенно сомнительно выглядят данные о 20 раненых партизанах — откуда бойцы 201-го батальона могли так точно знать об их количестве? Но, как мы видим, факт свидетельствует скорее о боях с партизанами, а не об истреблении беззащитных крестьян.
1 декабря 1942 г. украинцы 201-го батальона, протестуя против политики немцев в Украине, отказались продлевать контракт. Не ясно, откуда в печати появилась информация о том, что личный состав батальона поблагодарил специалист по антипар-тизанской борьбе фон-дем Бах-Зелевский[77] — но эти сведения неверны. В январе 1943 г. солдаты и офицеры части под конвоем были переведены во Львов. Там командный состав заключили в тюрьму, а рядовых отпустили по домам. Немцы предлагали им далее служить в местной полиции. По дороге бывший командир «Нахтигаля» Роман Шухевич бежал на конспиративную квартиру ОУН и стал помогать своим бывшим товарищам бежать из тюрьмы. Часть командиров 201-го батальона немцы «временно» освободили, и они ушли в подполье. Позже и оставшиеся в заключении бойцы 201-го батальона, вступив в украинскую дивизию СС «Галичина», бежали оттуда, чтобы вступить в ряды УПА.
Бывшие офицеры ДУН и 201-го батальона составили ядро командного состава Повстанческой армии.
Кстати, упомянутая Судоплатовым «элитная карательная дивизия СС Галичина» на самом деле не была ни элитной, ни карательной.
Относительно достоверно известно об уничтожении военнослужащими 4-го добровольческого полицейского украинского галицкого полка СС одного польского села — Гуты Пеняцкой — 27 февраля 1944 года. Причём этот акт террора был следствием трагического недоразумения. Село охраняла вооружённая немцами польская самооборона, которая была связана с подпольем Армии Крайовой, и с партизанским отрядом НКГБ СССР Дмитрия Медведева. Увидив группу украинцев в форме (которые в действительности искали советских партизан), поляки подумали, что это не украинские полицейские, а украинские повстанцы, которые пришли уничтожить село. Поэтому боец польской самообороны убил одного украинца. Остальные взяли тело своего сослуживца, уехали, вызвали подкрепление из 4-го добровольческого полка и устроили бойню. 500 человек из Гуты Пеняцкой было сожжено заживо или расстреляно. На тот момент полк не входил в состав «Галичины» и её командованию не подчинялся. Потом личный состав 4-го полка частично погиб на фронте, а частично вошёл в «Галичину». После войны ветераны «Галичины» остались на Западе, где начали вести активную общественно-политическую деятельность. Поэтому представители Советского Союза неоднократно пытались обвинить «Галичину» в военных преступлениях, но инициированные СССР проверки таковых за дивизией не выявили.
Любопытно, что создание «Галичины» в 1943 г. поддержали едва ли не все украинские антикоммунисты.
Исключением из них была все та же ОУН(б), развернувшая против набора в дивизию яростную агитацию. К тому времени на Волыни бандеровцы уже создали УПА и активно звали молодежь в лес, а не на немецкую сторону советско-германского фронта.
Исследователи Горелов и Борисенок утверждают, что мельниковцы «выступили с инициативой создания дивизии СС “Галичина” и принимали самое активное участие в ее формировании»[78].
Но это не совсем так. Мельниковцы всегда были сторонниками единых украинских вооруженных сил, а не каких-то соединений подчёркнуто провинциального значения. Идея организации «Галичины» принадлежала не им, а немецкому губернатору Галиции Отто Вехтеру[79]. Но инициативу создания украинской дивизии мельниковцы все же поддержавали, руководствуясь принципом: «С паршивой овцы — хоть шерсти клок». Бандеровцы же заслали на обучение в «Галичину» своих агентов влияния.
В конце 1941 г. ОУН(б) вынуждена была перейти на сдержанно-антинацистские позиции.
Еще 12 сентября 1941 г. в газете «Свободное слово», выходящей в городе Дрогобыче, констатировалось: «Украинский народ, который действует соответственно инструкциям Провода ОУН, оказывает немецкой армии всестороннюю поддержку: помогает ей громить большевистские военные части, ловить энка-ведешников и шпионов, устраивать порядок, но не хочет и не может ограничиться только пассивным наблюдением дел, которые на долгие годы решают: “быть или не быть?” Любой ценой хочет принять активное участие в крестовом походе на большевиков, быть кузнецом собственной судьбы»[80].
А уже через три дня начались массовые расстрелы членов ОУН(б) и ни о каком сотрудничестве более речи не шло.
В связи со всем вышесказанным встает вопрос: как могли фанатичные приверженцы идеи независимой Украины изначально пойти на столь тесное сотрудничество с нацистами, не считавшими славян за людей и рассматривавшими Восточную Европу как колонию «Великой Германии»?
На это был ряд причин.
В нацистском руководстве не было единства мнений относительно будущего Украины. В частности, один из идеологов НСДАП и будущий министр по делам Восточных территорий Альфред Розенберг предлагал создать украинское государство под немецким протекторатом. Уже упоминавшиеся историки Горелов и Борисенок отмечают: «Игнорируя суровую действительность, украинские националисты свято верили в возможность осуществления планов Розенберга… Похоже, что накануне войны подобную литературу (о расовой теории и колониальных планах Гитлера. — А. Г.) не читали и само собой напрашивающихся выводов сделать не смогли»[81].
Бандеровцы и мельниковцы, сами отличавшиеся весьма суровым нравом, столь же суровую действительность, конечно же, не игнорировали. Националисты высшего звена читали соответствующие работы: об этом есть авторитетные свидетельства и документальные данные — работы самих оуновцев со ссылками на нацистскую и фашистскую литературу (как, впрочем, отлично знали бандеровцы и «классиков марксизма-ленинизма»). Но на коллаборационизм бни, тем не менее, шли — по причинам, которые, на наш взгляд, наиболее точно и кратко раскрыл уже упоминавшийся Иван Патриляк.
«.. В „Вестнике" Украинской информационной службы, который выходил в Берлине, 27 октября 1941 года в статье „Немецкий национал-социализм и европейские народы", отмечалось: „Эта доктрина (расовая —