London. Wellcome Library. Ms. 49. Fol. 17
Рис. 34. Иероним Босх. Искушение св. Антония, ок. 1500–1510 гг.
В любом случае эта пара возвращает нас к «Искушению св. Антония» Босха. Там к столу, за которым происходит антимесса или колдовской ритуал, подходят двое музыкантов (рис. 34)[116]. У первого из них свиная или кабанья морда. Он ведет на веревке собачку, одетую в шутовской колпак, а на голове у него сидит сова – один из главных символов помрачения, иноверия и ереси (см. далее). У второго, старика в белом, нет правой ступни. Он ковыляет на деревяшке, а из его забинтованной культи торчит коготь. Судя по тому, что правой рукой он держится за плащ монструозного товарища, а в левой у него тонкая длинная палка, он вдобавок слеп. Эта парочка (нищие мошенники? демоны в облике странствующих менестрелей?) точно не должна была внушать зрителю сочувствие.
Рис. 35. Иероним Босх. Страшный суд, ок. 1500–1505 гг.
Wien. Akademie der bildenden Künste. № GG-579 – GG-581.
Босх вообще не жаловал калек. На «Страшном суде» (Вена) он изобразил птицеголового демона с одной короткой или ампутированной ногой (из культи в обе стороны растут когти), который вышагивает на двух костылях (рис. 35). За спиной у него огромная корзина, а в ней еще один демон держит перепуганного грешника[117]. Калеки предстают в облике бесов, а бесы – калек. Спустя примерно полвека после смерти Босха их родство – только в целях юдофобской пропаганды – было обыграно на фронтисписе немецкого памфлета «О респектабельности евреев» (Der Jüden Ehrbarkeit, 1571 г.), который обличал ростовщичество. Там изображена чудовищная процессия: впереди шествуют два звероподобных беса с копытами или птичьими лапами, а сзади на свинье или на кабане, который тянется к куче испражнений, едет третий демон, играющий на волынке. Все они одеты в плащи, к которым пришиты еврейские знаки в форме колец. У второго из демонов, как у музыканта с «Искушения св. Антония», ампутирована ступня, и он ковыляет на деревяшке (рис. 36)[118].
Рис. 36. О респектабельности евреев, 1571 г.
München. Bayerische Staatsbibliothek. № 4 P.o.germ. 45 m
Если присмотреться к птицеголовому демону, которого Босх изобразил на «Страшном суде», мы увидим, что у него на ноге – так же как на ноге Антихриста – виден белый круг, из-под которого сочится кровь. И похожие раны, которые то ли покрыты белой коростой, то ли чем-то залеплены, появляются у его персонажей еще не раз. На правой створке «Страшного суда» с внешней стороны изображен богато одетый юноша. По одной версии, это св. Бавон (франкский аристократ, раздавший свое имущество бедным, небесный патрон Гента), по другой – св. Ипполит. У его ног толпятся нищие и калеки, которых он готов одарить монетами из кошелька, висящего у него на поясе. Один из недужных лежит за спиной святого. Перед собой на тряпочке он, чтобы разжалобить прохожих, положил свою ампутированную ступню, возможно «съеденную» гангреной, вызванной эрготизмом, или «огнем св. Антония», как его называли в Средневековье. А на его скрюченной руке виден такой же странный кружок (рис. 37)[119].
Рис. 37. Иероним Босх. Страшный суд, ок. 1500–1505 гг.
Рис. 38. Иероним Босх. Сад земных наслаждений, ок. 1495–1505 гг.
В загадочном «Саде земных наслаждений» белый кровоточащий круг, только прикрытый бинтом, изображен на «ноге» так называемого Человека-дерева, возвышающегося посреди преисподней (рис. 38)[120]. А на «Несении креста», созданном кем-то из подражателей Босха около 1530–1540-х гг., такой же круг появляется на лбу у «безумного» разбойника (Гестаса), которого распяли рядом с Христом (рис. 39)[121]. В отличие от еще одного, «благоразумного», разбойника (Дисмаса), перед смертью признавшего Иисуса Сыном Божьим и попросившего его помянуть в Царствии небесном (Лк. 23:39), Гестас продолжал богохульствовать и после смерти, в соответствии с христианским преданием, отправился в ад.
Во фламандском и немецком искусстве XV–XVI вв. истязателей Христа и тех, кто хулил его на Голгофе, часто представляли утрированно безобразными: с агрессивно осклабленными пастями, хищно загнутыми или вздернутыми носами, тощими или, наоборот, разжиревшими лицами. Но этого было мало. Вдобавок их изображали с разными физическими дефектами, которые должны были подчеркнуть их порочный нрав. У многих из них на коже видны прыщи, нарывы или какие-то пятна, демонстрирующие «проказу», разлагающую их души (рис. 40)[122].
Рис. 39. Аноним. Несение креста, ок. 1530–1540 гг.
Gent. Museum voor Schone Kunsten. № 1902 – h
Рис. 40. В этой рукописи, заказанной Боной, вдовой миланского герцога Галеаццо Сфорца, один из воинов иудейского первосвященника Каиафы протыкает рану на своей почерневшей ноге, чтобы выпустить из нее гной (рана расположена на том же месте, где у святого Роха обычно изображали чумной бубон). Праведное тело Спасителя покрыто кровоточащими порезами, а кожа еврейских стражников, которые над ним издевались, – нечистой сыпью.
Часослов Сфорца, ок. 1490–1494 гг.
London. British Library. Ms. Add. 39294. Vol. 2. Fol. 151v
Очень часто у мучителей и палачей на головах нет ни одного волоса, а на коже видны какие-то порезы или гноящиеся ранки[123]. Мастер Страстей из Карлсруэ около 1450 г. изобразил, как, по приказу Пилата, четверо воинов возлагают на голову Христу терновый венец. Перед ним на коленях стоит человек в одежде, похожей на шутовскую, который глумливо протягивает ему тростинку – скипетр. На его коротко стриженной голове видна рана, а на ней сидит муха[124]. А у Яна Провоста в сцене Распятия воины, решившие разыграть в кости хитон Христа (Ин. 19:23–24), дерутся друг с другом. У одного из них – старика в желтом, которому вонзили в руку кинжал, – на бритом черепе наклеен пластырь (рис. 41 слева)[125].
Рис. 41. Слева: Ян Провост. Распятие, ок. 1501–1505 гг.
Brugge. Groeningemuseum. № 0000. GRO1661. I
Справа: Мастер из Алкмаара. Семь деяний милосердия (одна из панелей полиптиха), 1504 г.
Amsterdam. Rijksmuseum. № SK-A-2815–2
Полностью бритая голова в Средние века служила знаком позора и отверженности (не забудем, что тонзура, которую выстригали на головах клириков, напоминала об их смирении и отказе от мирских почестей)[126]. Волосы, как известно, сбривали безумцам – это видно по многочисленным изображениям дураков, одержимых и профессиональных шутов (рис. 42)[127]. Медицинские трактаты предписывали брить сумасшедших, чтобы прикладывать к их головам компрессы из охлаждающих трав (призванные погасить пылающий в черепе жар) или пускать из подкожных вен кровь[128]. Потому вероятно, что ранки и пластыри на бритых головах мучителей Христа подчеркивали их безумие и помрачение. На позднесредневековых изображениях так же бывает залеплена голова и у обычных нищих, которым подают милостыню (рис. 41, справа). Однако в иконографии проявления болезни часто перетолковывали на зловещий лад и превращали в знаки отверженности и принадлежности к миру зла.
На «Несении креста», которое мы только что упоминали, неизвестный подражатель Босха, похоже, заменил обычный «пластырь» на кровоточащий круг, какой мог видеть на «Поклонении волхвов», в «Саде земных наслаждений» или на какой-то еще работе. Трудно сказать, какой именно смысл сам Босх вкладывал в этот знак: разложение плоти как разложение души; указание на уловки нищих-мошенников; напоминание о еврейской кровоточивости? Однако на «Поклонении волхвов» белый круг, из-под которого сочится кровь, очень похож на гостию – и это сходство явно не было случайным.
Рис. 42. Безумец. Инициал «D», открывающий текст 52-го псалма.
Псалтирь. Геннегау (?), ок. 1265–1280 гг.
Baltimore. The Walters Art Museum. Ms. W. 117. Fol. 55
Антитело Христово
Вспомним о том, что «Поклонение волхвов» – это триптих. Он состоит из центральной панели и двух боковых створок. Когда триптих закрыт, зритель видит то, что изображено на их внешней стороне. Там Босх почти отказался от цвета в пользу гризайли, т. е. оттенков серого. И написал самое известное в его время евхаристическое видение (рис. 43). Оно было связано с папой Григорием Великим (590–604). По преданию, которое возникло в раннее Средневековье, однажды он служил в Риме мессу. И некая женщина (в более поздней версии ее место занял мужчина – один из диаконов) стала насмехаться над самой мыслью, что в хлебе может присутствовать Бог. Тогда, по молитве папы, одна из частиц гостии превратилась в кровоточащую плоть, похожую на человеческий палец. В других вариантах этой легенды папе над алтарем явилась фигура Христа в облике Мужа скорбей. После этого понтифик заказал небольшую икону, на которой было запечатлено это видение.
Рис. 43. Иероним Босх. Поклонение волхвов (внешние створки триптиха), ок. 1490–1500 г.
В римской церкви Санта-Кроче-ин-Джерусалемме хранился мозаичный образ, изображавший мертвого Иисуса на фоне креста. Его глаза закрыты, на руках и боку – раны, а кожа сера и бледна. Он кажется мертвым, однако его тело не лежит, а изображено вертикально. Перед нами мертво-живой, умерший и в то же время воскресший Христос. В XIV в. возникло представление о том, что это и есть икона, заказанная Григорием Великим. На самом деле она не имела к папе никакого отношения. Ее привезли из монастыря св. Екатерины на Синайском полуострове, а монастырю ее пожертвовал некий грек из Константинополя. Тем не менее на исходе Средневековья этот образ был вписан в легенду о евхаристическом видении, а его копии, представлявшие Христа как скорбную полуфигуру, стали расходиться по всей католической Европе