Вошедший с балкона чувак без предупреждения ударил кулаком чувака в рубашке в грудь. Я ожидала, что тот хоть попытается увернуться или хоть назад отшатнётся.
Ну и да, увернулся он как надо — кулак балконного чувака оказался в его груди.
Брызнула кровь. В недостаточно освещённой комнате она казалась вязкой и чёрной. Чувак в голубой рубашке слегка покачивался — будто всё пытался осознать, почему в его груди торчит вполне человеческого вида рука другого чувака, и то, что обычный человек кулаком не смог бы такого сделать. А чувак с балкона повёл плечом, будто…не знаю, что-то искал… а потом вырвал руку. В его окровавленных пальцах пульсировало что-то живое, истекающее кровью.
— Атилас! — завопила я.
— Да, Пэт? — послышался возле самого моего уха спокойный голос Атиласа. Что за хрень? Как он так быстро поднялся?
Но ни один из этих вопросов я не задала, а со всей дури завопила:
— Он только что у другого чувака сердце вырвал! Просто запихнул руку и всё! Мог бы и предупредить!
— Мне было любопытно узнать, что увидишь ты, — сказал Атилас, одной рукой опираясь о компьютерный стол.
— Вот и увидела, как один чувак выдрал сердце другого! Что, блин, по-твоему я ещё должна была увидеть? Это же камера наблюдения — запись врать не может!
— Люди часто ошибаются на сей счёт. Что ещё ты видела?
— Не досмотрела, если ты об этом. Немного засмотрелась на то, как чувак у другого сердце выцарапывал!
— Понимаю, — сказал Атилас. — На мой взгляд, крайне ловко. Приношу свои извинения. Быть может, если получится пересмотреть, ты будешь столь добра и расскажешь, что ещё увидела?
— Кровища, — буркнула я и глянула на монитор. Чувак из окна стоял там же, голубая рубашка уже лежал на полу. Сердце всё ещё было в руке убийцы, но кровоточило не так сильно, как я ожидала. — А почему не голубая?
— А должна быть?
— Тебе виднее, — ответила я. — Если он фейри, то да. У Зеро голубая, у тебя тоже.
— Помнится я и не говорил, что жертва — фейри.
— А вот и говорил, — упрямо ответила я. Если бы не воспоминания об увиденном убийстве, я бы ухмыльнулась. — Феям вырывали сердца — твои слова.
— А ты услышала довольно много, да, Пэт?
— Так почему она не голубая?
— Существует ряд предосторожностей для фей, которые по долгу службы живут в мире людей. Цвет крови — одна из них.
— В смысле, чтобы, если им вырвут сердце, полицейских удар не хватил?
— Слишком громко сказано, — возразил Атилас, — но уж если феи неожиданно умирают, уж лучше, чтобы человечество и дальше не догадывалось о нашем существовании.
— А как по мне, вырванное сердце ещё какая сенсация, — сказала я, — офигеть какая кровавая.
— И тем не менее, не кажется ли тебе, что при таком способе убийства крови должно быть намного больше?
— Может у него рука очень горячая, — предположила я.
— Каутеризация? Вряд ли. На теле нет соответствующих признаков, да и для такого способа крови слишком много. А здесь её мало, но не настолько.
— Да и вроде он её не пьёт, — сказала я. А Атилас прав — не так уж и много. Теперь, когда первоначальный шок прошёл, я смогла думать. Да и вид с камеры наблюдения придавал сцене слегка сюрреалистичный вид, и обмякший труп уже не казался настолько ужасным, как если бы я увидела это лично. И то хорошо — если, конечно, можно так сказать об убийстве.
Что бы Зеро и Атилас ни говорили, я точно поняла — именно над этим делом они и работают. Да и тогда, на кухне, я услышала достаточно. Значит он высокопоставленный фейри?
Машинально спросила:
— А это вообще где?
— Неважно, — отрезал он.
— Да, да, — отмахнулась я, хотя на самом деле не особо и обиделась, ведь всё равно догадалась, где. — Неважно где, неважно, это ли вы расследуете, неважно, человек этот чувак или нет.
— Поражаюсь тебе, Пэт! — слегка удивлённо сказал Атилас. — Вспоминая прошлый разговор, крайне удивлён, что тебя настолько заботит расовая принадлежность!
Тут я уже не сдержалась и улыбнулась:
— И нечего дразнить питомца. Это тебе не к лицу.
— Сколько записей ты посмотрела?
— Только эту, — ответила я. Снова стало не по себе. — Остальные, видимо, такие же гадкие?
— У этой камеры наилучший ракурс, — сказал Атилас, — остальные записи, к сожалению, не настолько чёткие.
— Какая жалость. Я раздавлена. Других камер в комнате нет? Лица его мы так не разглядим.
— Это единственная. Люди в этом месте ожидают приватности.
— Да и поди безопасности тоже. О, а зачем он сначала свет вырубил?
— Чтобы было труднее разглядеть его лицо, полагаю, — сказал Атилас.
— Да, но тот чувак и так его узнал. Пошёл к нему навстречу и не испугался. Да и с этого угла лица всё равно не разглядеть, плюс кепка.
— Убийца нередко осторожничает больше необходимого, Пэт.
— Ага. — Атилас, конечно, в этом эксперт. А я так — всего лишь питомец.
— И всё же, — сам себе проговорил он, — вполне может быть, что всё это не просто так. Каждый раз он оказывается спиной к камере — вероятно знает их расположение. Посмотри остальные, Пэт. Расскажи, что думаешь.
— Ладно, — согласилась я. На записи особо ничего не происходило. Убийца стоял на том же месте, тёмный пол был заляпан кровью. Сердце всё ещё было в его руке. Не знаю, может ждёт, когда оно перестанет кровоточить.
Когда же он, наконец, совсем отвернулся от камеры и попятился к окну, показалось, что кровь и огромная тень поспешили за ним — как гигантский стервятник, учуявший падаль. Я моргнула. А когда он перешёл на балкон, то уже отбрасывал человеческую тень.
Ещё несколько секунд я тупо пялилась в монитор, пока до меня не дошло, что запись закончилась. Я вздохнула, закрыла плеер и хмуро посмотрела на папку.
Ещё четыре файла.
Глава 4
Видимо, Джин Ён с Атиласом незаметно улизнули из дома, пока я смотрела оставшиеся записи.
— Как обычно! — буркнула я и спустилась вниз за кофе. Свалили расследовать, пока я сижу дома и смотрю гаденькие записи. Да и был бы от них толк — ещё ничего, а так одно и то же. Чувака бьют в грудь, вынимают сердце. Среди убитых была ещё и женщина, правда. Ни на одной записи лица убийцы не разглядеть — он всегда в кепке и явно точно знает, где камеры.
Включила чайник и опёрлась на кухонный островок. Достала телефон.
«Ой», — написала сообщение детективу Туату.
«Занят и помогать не собираюсь. Руки и ноги дороже».
Я скорчила рожу телефону. Ах ты, неблагодарный! Несколько раз его спасла, а он пары конечностей пожалел.
«Дали посмотреть записи с камер. Нужен твой совет».
Я слегка сгорбилась. Наверное, всё ещё не отошла от чудесных записей убийств, потому что — клянусь — чувствовала, как рядом кто-то дышит. Не извращуга какой-нибудь, а просто будто кто-то слегка напился или просто запыхался.
Тряхнула головой и подпрыгнула, когда пришло сообщение.
«Врёшь?»
Ну это уж ни в какие ворота.
«Неа. Только что созерцала, как четверым мужикам и одной даме сердца вырвали. А твои дела как?»
«Зачем они тебе это дали!»
«Не знаю, может повеселиться захотели. Так вот, вопрос: в видео с балконом убийца забрался в окно?»
Вместо ответа он позвонил.
— Не смотри записи, Пэт! — раздражённо начал он. Ну, хоть не на меня злится — уже хорошо.
— Поздно, — ответила я, — так что, ответ есть?
Детектив Туату вздохнул:
— Ладно. Никто никуда не влезал. На записях камер наружного наблюдения ничего подобного нет. Балкон широкий, объединяет две комнаты. Последний человек перешёл в комнату по балкону из другой. Он всё время отворачивался от камер. Но вот консьерж его идентифицировал.
— Какой непутёвый, — сказала я.
— Не знаю, — ответил детектив. — Мы не уверены, что показаниям консьержа стоит доверять. Похоже, он много пил. Он уверяет, что убийца никогда не спускался, и не верит, что убитый на самом деле мёртв. Сейчас он в вытрезвителе, но вряд ли это поможет. Взгляд у него дикий.
— Наверное кое-что увидел, — пробормотала я. Соприкосновения с Между и За очень даже могут повредить голову. Старый бездомный, скорее всего, именно из-за всех штук из За с ума и сошёл. Блин, так я легко могу к нему присоединиться. Нужно быть осторожнее.
— Ладно, пока вопросов больше нет.
— Ты в порядке?
— Да, только чувство, будто мне в затылок дышат, — призналась я.
— Знакомо, — искренне согласился он, — если что-то нужно будет — звони. Не информация, а всё остальное.
— До связи, — попрощалась я и положила трубку. У детектива Туату и без меня проблем хватает.
Взяла кофе и пошла в гостиную, стараясь не ёжиться. Что-то было не так, и пока не разберусь, спокойно испить кофе не смогу.
Поставила кружку на журнальный столик, присела на диван и принялась слушать, чувствовать (или как там называется то, что я делаю с Между). Ни вокруг, ни в самом доме — никого. Стены — просто стены. Ну ладно, хоть от очередного грязного монстрика отбиваться не придётся.
Что же тогда?
Всё равно было ощущение, что кто-то дышит в затылок. Точнее не совсем в затылок, а скорее где-то возле входной двери.
И тут я вспомнила, что последние пару дней кто-то упорно колошматил в дверь. А что, если они опять там? Только уже не стучатся, потому что, например, без сознания или умерли? Я нерешительно встала.
Зеро запретил открывать.
С другой стороны, сейчас-то никто не долбится — просто жутковатая дышащая тишина. К тому же, если это всего лишь человек, а не очередное порождение Между или За, бояться ведь нечего, да?
А если просто послушаю? Этого-то никто не запретит.
Я на цыпочках пошла к выходу, на всякий случай смягчая шаги при помощи Между, и прислонила ухо к двери.
Ну да.
На неё точно опирались с другой стороны. По идее, я не должна была чувствовать вес тела и слышать дыхание, но ведь в последнее время неплохо натренировалась в подслушивании. А так как слушать нужно не только ушами, я точно это слышала.