Неожиданно в поле его зрения попали Кошмар, Ирокез и двое местных аборигенов, которые несли на каком-то одеяле то ли труп, то ли еще живого человека. Они подошли к группе, опустили свои импровизированные носилки, на поверку оказавшиеся конской попоной. Теперь стало видно, что на них лежит человек в залитом кровью офицерском мундире. Кошмар нашел глазами Хаса и, кивая на британца, сказал:
– Командир, мы тут вот этого кадра нашли, он живой еще. И, судя по всему, офицер.
– А лицо у него знакомое. По крайней мере, у меня такое чувство, что я его где-то видел, – добавил Ирокез.
Хас, приподняв бровь, удивленно посмотрел на Магу. Впрочем, причин сомневаться в его словах не было. Мага, закончивший академию ФСО по связистской специальности и запоминавший влет большие группы цифр, отличался очень хорошей памятью. Хас подошел к попоне и посмотрел на раненого. Туда же подошли Рустам и Леня, а вскоре подтянулась и вся группа. Хас всматривался в человека, а потом пожал плечами и посмотрел на Руссо с Удавом:
– Действительно, лицо вроде знакомое. Но этого человека я точно никогда не видел вживую. Может быть, на портрете или на плакате.
Он повернулся к Дарту и сказал:
– Макс, осмотри его и окажи помощь. Придет в себя – допросим.
– А, может, показать его нашим янки?
– Точно! Давай, зови их!
Вильсону хватило одного взгляда, чтобы узнать лежащего перед ними человека. Он даже присвистнул от удивления:
– Господа, позвольте вам представить – подполковник Вашингтон собственной персоной! Именно он командовал отрядом ополченцев, которых отправили уничтожить Аткваначуке.
– Джордж Вашингтон?! – с изумлением воскликнул Макс. – Тот самый??
– А вы что, про него слыхали?! – в свою очередь удивился Вильсон.
– Приходилось, – одними губами улыбнулся Макс и занялся раненым.
В свое время Макс окончил разведфак «Можайки» и довольно сносно разговаривал по-английски. Раненый на мгновение пришел в себя и, вперемежку с требованиями немедленно его отпустить, угрозами и обещаниями немалого вознаграждения, если его сейчас же доставят в расположение генерала Брэддока, подтвердил, что он действительно является подполковником Виргинской милиции Джорджем Вашингтоном.
Теперь стало понятно, почему он показался всем знакомым, ведь однодолларовую купюру с его изображением видел, наверное, каждый. Правда, сходства между человеком, лежащим сейчас на больничной койке, и его портретом на банкноте было не так чтобы много, но оно, несомненно, угадывалось.
В связи с этим, Рустам подошел к Хасу и еще раз уточнил, что делать с пленным. Тот решения не поменял, буркнув, что, дескать, сначала надо выжать его, как мочалку, в плане информации, а потом отдать местным. Слишком много индейцев погибло в этой битве. Сам Хас выглядел задумчивым, что Руссо списал на большое количество дел.
Однако Виталик, знавший своего командира еще по Хаулаю, готов был поставить на кон весь свой 1010[83], что задумался Самум по причине того, что увидел дочь погибшего вождя. Корсар, как приличный морской офицер, имевший четыре официальных брака за плечами (это в двадцать восемь-то лет!), а «в каждом порту по жене», добродушно злорадствовал над Хасом, у которого личная жизнь упрямо не клеилась. Сейчас он придумывал различные подначки, которыми вечером собирался засыпать Самума. Беззлобный глум был традицией группы, введенной самим Хасом…
Подмосковье, 2015 год. Старший лейтенант Виталий Цветков, позывной «Корсар»
Виталий одернул парадную тужурку и постучал в дверь канцелярии. Услышав, как голос из-за двери произнес «входите», он рывком распахнул дверь.
– Прошу добро.
– Добро на вход, – протянул человек, сидящий в кресле, внимательно глядя на Виталия.
Стол. За ним человек. Справа шкаф, на дверце висит парадная тужурка. Виталий оценивающе глянул на неё. Слева висели «поплавок»[84], «Мастер спорта России», «За дальний поход», «Инструктор-парашютист» и знак об окончании водолазного класса. Справа – орден Мужества, две медали «За отвагу», Суворова, Жукова, «За боевые отличия» и еще полдюжины ведомственных. Иконостас впечатлял.
Честно говоря, внешне человек впечатления не производил. Среднего роста, с короткой черной бородой. Плотное телосложение, покатые плечи. Из-под камуфляжа виднелась военно-морская тельняшка. Черные глаза… взгляд… взгляд был тяжелый. Когда он посмотрел на Виталика, тому стало неуютно.
– Старший лейтенант Цветков. Остров Русский. Представляюсь по случаю прибытия к новому месту службы.
Человек встал и протянул ему растопыренную пятерню. Виталик «дал краба»[85], отметив интересную особенность, человек второй рукой легко хлопнул по тыльной стороне его кисти. Так здороваются на Востоке, так жмут руки борцы перед началом схватки.
– Присаживайся.
Человек показал на стул перед собой.
– Где служил?
– РПМ[86].
– Добро. Кто ротник?
– Саня Войтиков. Он вам салам кидал.
Человек чуть заметно улыбнулся.
– Саня у меня еще группником начинал. Как он?
– Нормально. Роту держит.
– Замполит не гнобит его?
– Нет, они замяли эту тему.
– Добро. Сам с какой должности?
– Группник.
– Какая группа?
– Вторая.
– Воронец там еще? Русик? Серега Гриф?
– Воронец там, но обленился, женился и не выступает. Русик перевелся на УТК, ждет мичмана. Гриф уволился, теперь в Приморском СОБРе.
– А-а-а-а… ну добро. Кофе будешь?
– Какой военно-морской офицер откажется от кофе?
– Женат?
– Разведен.
– Уже?
– Уже трижды.
– Что-о-о?
Про Самума говорили, что его тяжело чем-то удивить, но Виталию сейчас это удалось.
– Ладно, расскажешь потом.
Закипел чайник, Самум насыпал кофе в кружки, залил водой.
– Сахар?
– Один.
Кусок сахара булькнул в кружке с ароматной коричневой жидкостью.
– Где был?
Виталик отхлебнул кофе и откинулся на спинку стула.
– Две БС[87], одна в Австралию, другая в Ливию. На боевых не был.
– Ничего. Тут съездишь.
Виталик неспешно отхлебывал кофе, смотрел на Самума и пытался сопоставить то, что ему говорили про него в РП[88], с тем, что он видел перед собой.
Когда Виталик только перевелся с «коробки»[89] в РП, его распределили в роту специального назначения. Когда же он заикнулся про роту подводного минирования, замкомандира странно улыбнулся и сказал, что туда не назначают. Туда отбирают. Так поставил предыдущий командир роты, так делает нынешний ротник, и он эту традицию ломать не собирается.
Через полгода, когда его заметили и оценили, предложив перевестись в РПМ, он еще не единожды сталкивался с «предыдущим командиром роты».
Но традиции в роте были сильны, матросы – лучшие на флоте, офицеры своенравны и дерзки, а невыполнимых задач для роты не было. И это тоже было от «предыдущего командира роты».
Виталий допил кофе и вопросительно глянул на Самума.
– Где кости кинул? – спросил тот.
– Пока у кореша.
– Добро. Иди располагайся, завтра с утра в парадной форме. Пойдем представляться по замам.
Виталий встал, одернул тужурку.
– Прошу добро на сход.
– Добро на сход, – улыбнулся Самум.
15 июня 1755 года. Деревня Аткваначуке. Капитан-лейтенант Станислав Анопко, позывной «Апач»
Как любой моряк, Стас был раздолбаем. Как любой подводник, а закончил он минно-торпедный факультет питерского подплава[90], Стас был скрытым, а иногда и не скрытым алкоголиком. В мирной жизни любивший «оседлать синего дельфина»[91] и приносивший кучу бытовых проблем Хасу своим раздолбайством и поведением, на войне Стас собирался и становился жестким и умным профессионалом, не позволявшим себе лишнего.
Стас был младше Хаса по выпуску на три года, но не раз пересекался с ним на соревнованиях, еще когда оба были курсантами. По выпуску Стас попал в Кронштадтский ОСНБ ПДСС, откуда Хас забрал его к себе. От позывного «Хохол», который он бы неминуемо получил за свою чисто украинскую фамилию, Стаса спасла природная смуглота и индейский типаж, который Хас, проживший десяток лет на Дальнем Востоке, называл «чукотским». Оттого Анопко и получил позывной «Апач», а вот кличка «Хохол» в быту за ним осталась.
Сейчас Стас скучал и мучился, ввиду отсутствия алкоголя и вынужденного бездействия, вызванного необходимостью подлечить раненых, заново организоваться и определиться с вождями и политикой краснокожих. Немного скрашивали вынужденную лень пара пикантных событий, которые произошли в первые один-два дня после прошедшей битвы.
Вероятно, самое неожиданное – это будущий президент США, лежащий у них на больничной койке (точнее, на топчане, покрытом звериными шкурами). Его шансы когда-либо стать президентом в одночасье стали, скажем так, весьма призрачными. Планы Хаса и Руссо в отношении несостоявшегося символа того, что в нашей истории назвали американской демократией, Стасу были известны, и он с ними был целиком и полностью согласен.
Второе же относилось к личной жизни Хаса. Сопровождая труп погибшего вождя «волков» Кагорегаго, Хас столкнулся с его дочерью, встречавшей тело отца на пороге полусгоревшего большого дома клана. Высокая для индианки, выше Хаса почти на две головы, с длинными волосами цвета воронова крыла и бронзовой кожей, она сразу зацепила командира. Стас это тут же заметил, да и не только он.
Третье событие тоже было связано с Хасом. Как-то утром один из индейцев увидел его, голого по пояс, обмывавшегося после утренней тренировки у ручья. На Хасе было несколько тат