– Покажи вождю его сына.
Глава 9Битва при Мононгахеле
27 июня 1755 года. Аппалачи. Генерал-майор Эдвард Брэддок, главнокомандующий войсками в колониях, командующий экспедиционным отрядом
– Квинси, что слышно от Таначарисона? Он уже давно должен был объявиться.
– Не знаю, генерал, с тех пор я ничего от него не слышал.
– Если до завтра от него не придут гонцы, вам придется еще раз отправиться к нему и пригрозить, что если он не выполнит обещанного, то мы его примерно накажем.
Брэддок нахмурился, вспомнив, как попытка «примерно наказать» другое племя – сасквеханноков – закончилась более чем двумястами погибшими под какой-то никому не нужной индейской деревушкой. И, что еще обиднее, трупов индейцев на поле не было, были следы кремации, но, по словам скаутов, сожжено было не более двух-трех десятков тел, возможно, даже меньше.
Через три часа Квинси вернулся.
– Генерал, пришли гонцы.
– И что ты узнал от них?
– Они рассказали, что Таначарисон выследил пришлых индейцев.
– Где они?
– Генерал, он решил их лично уничтожить. Результат – многие минго убиты, включая всех вождей, кроме одного – Сойечтовы, которого мы именуем Логаном. Теперь он – верховный вождь минго.
«Какой же все-таки идиот этот Таначарисон! – подумал Брэддок. – Я же приказал ему – выследить их, но не ввязываться с ними в бой!»
Вслух же сказал:
– Надеюсь, этот Логан хотя бы передал нам, где находятся наши враги.
– Нет, генерал, не передал.
– И где его люди?
– С нашими скаутами-минго.
– Немедленно приведите их сюда!
Где-то через час Брэддок, так и не дождавшись Квинси, послал своего адъютанта, капитана Орма, узнать, что случилось, и тот вернулся через пятнадцать минут:
– Генерал, Квинси и Хэйза нашли примерно там, где ранее находились минго, в кустах, в разных местах. Их… В общем, им перерезали горло.
– А где минго? Где они, я вас спрашиваю?! – Брэддок перешел на крик.
– Не знаю. Их тел мы не нашли.
– Понятно… Значит, скорее всего, наших скаутов убили эти проклятые минго! Они предали его величество короля Георга III. Когда мы вернемся, надо будет с ними разобраться, но сейчас нет времени. Вот только у нас не осталось скаутов, знающих эти горы и эти леса. Совсем не осталось.
– Может, послать в Монокаси за новыми?
– Нет времени, лейтенант.
– Один из людей Скрэнтона, Миллард, еще жив.
– У него же вроде была сломана нога?
– Не сломана, как оказалось, лишь растянуты связки.
– Тогда узнайте, как Миллард себя чувствует, и сможет ли он провести нас до Дюкени.
– Я узнал. Ходит он пока с трудом, но ездить верхом вполне сможет.
– Вот и хорошо. Пусть выполнит свой долг и доставит нас в Дюкень.
В 1534 году французский мореплаватель Жак Картье поставил крест на полуострове Гаспе, находящемся к югу от устья реки Святого Лаврентия, и провозгласил все прилегающие земли владениями французского короля Франциска I. И уже в 1541 году была основана первая колония на месте теперешнего города Квебек – Форт Шарльбур-Руаяль. Но просуществовала она всего лишь пару лет.
Следующие попытки обосноваться на новом континенте произошли лишь через полсотни лет, но все они оказались неудачными – то неурожай, то слишком суровая зима, то приказ из метрополии… И только в 1608 году была основана первая успешная колония – город Квебек.
Почему более теплолюбивые французы начали колонизацию со столь холодного региона Северной Америки, тогда как привычные к холоду англичане основали свое первое поселение на острове Роанок в теперешней Северной Каролине, а после исчезновения колонии – в Виргинии, остается загадкой. Но, как бы то ни было, французы селились именно в долине Святого Лаврентия, где зимой столбик термометра нередко падает до минус тридцати, и это при повышенной влажности. Впрочем, одна попытка обосноваться в более теплых краях имела место в 1564 году, в теперешней Флориде, но созданный как убежище для гугенотов форт Каролин был практически сразу же захвачен и уничтожен испанцами, которые считали Флориду своей.
К 1712 году Новая Франция уже состояла из пяти провинций – Канада (примерно соответствовавшая тогда долине реки Святого Лаврентия), Плэзанс – теперешний остров Ньюфаундленд, Акадия – земли к юго-востоку от полуострова Гаспе, залив Гудзона и, наконец, Луизиана, примерно соответствовавшая долине Миссисипи и основанная позже других, в 1682 году. В одной лишь колонии Квебек проживало на тот момент около семидесяти тысяч французских поселенцев.
Но суровые зимы и относительно короткий вегетативный сезон, а также более централизованное управление колониями, резко ограничивали эмиграцию с европейского континента, тем более что основной статьей экспорта были меха, добыча которых постепенно падала.
В 1713 году по Утрехтскому мирному договору, положившему конец Войне за испанское наследство, Франция уступила Англии восточную часть Акадии, остров Ньюфаундленд и ряд других колоний в иных частях света. Затем последовала утеря Канады и некоторых других территорий в результате Англо-французской войны 1755–1760 годов, а Луизиана перешла во владение Испании. Лишь в 1800 году Франция получила Луизиану обратно – но уже в 1803 году продала ее США. Французскими в Северной Америке с тех пор являются лишь два крошечных островка у южного побережья Ньюфаундленда – Сен-Поль и Микелон.
Интересно, что бывшие французские территории в Акадии и Канаде отказались поддержать мятежников в английских колониях в Северной Америке. Именно на их основе и был создан в девятнадцатом веке Канадский Доминион, нынешняя Канада.
28 июня 1755 года. Форт Дюкень. Капитан Даниэль Гиацинт Лиенар де Божё, заместитель коменданта форта Дюкень
Месяц назад, после долгой и изнурительной дороги, я наконец-то прибыл в форт Дюкень, построенный недавно в сих далеких краях, чтобы закрепить их за его величеством Божьей милостью королем Франции Людовиком XVI. Именно здесь берет начало река Огайо, несущая свои воды к великой реке Миссисипи, находящейся в двухстах и более милях на вест-зюйд-вест. Впрочем, если верить некоторым географам, скорее Миссисипи впадает в Огайо, ведь последняя намного более полноводна. Но меня, как человека военного, подобные тонкости интересуют мало.
Меня намного больше волновал сам форт, названный так в честь нашего губернатора, Мишель-Анжа Дюкеня де Меннвилля, маркиза дю Кень. Если посмотреть на карту, то расположение форта было близко к идеальному – он находился над слиянием рек Аллегени и Мононгахелы, из которых и образуется Огайо. Но, увы, те, кто его проектировал, судя по всему, ни разу не то чтобы не побывали в этих краях, они даже не видели топографическую карту этих мест. Форт находился в заболоченной низине, между обеими реками, а на юге, в какой-нибудь сотне туазов[118], возвышался крутой левый берег Мононгахелы. Если враг установит там хотя бы одну батарею, то Дюкени несдобровать, и отсидеться за стенами форта не получится.
Когда я рассказал об этом генералу Пекоди де Контркёр, нынешнему коменданту форта, тот лишь бросил:
– Мсье капитан, вы думаете, я этого не вижу? Тем более вы прибыли сюда после весеннего разлива. Тогда вода затопила гавань и подмыла южную стену Нижнего города. Да что там говорить, даже вход в цитадель оказался под водой.
– А почему бы не построить форт на южном берегу Мононгахелы? Там ведь намного более подходящее для обороны место, да и наводнения не страшны.
– Видите ли, молодой человек, – скривился генерал, хотя мне скоро уже стукнет сорок пять. – Проектировал форт некто из Квебека – уже не помню его фамилию – мнящий себя последователем маркиза де Вобана[119]. Конечно, великий маркиз никогда не стал бы проектировать крепость, не увидев воочию ее будущее расположение. Но выбора у нас не было – пришлось строить согласно присланным чертежам. Разве что стену я приказал перенести чуть подальше от реки после наводнения. Еле-еле управились, как раз перед вашим прибытием. Впрочем, если захотите, можете этим заняться. Но, понятно, не сейчас.
Да, именно мне предстоит заменить генерала на посту коменданта Дюкени. Если, конечно, Дюкень устоит перед англичанами. И моя первоочередная задача – сделать все, чтобы форт остался неприступным. Но обо всем по порядку.
Двадцать девятого марта, вскоре после того, как ледоход на Святом Лаврентии закончился и открылась навигация по реке, меня пригласил к себе губернатор Новой Франции, маркиз дю Кень.
– Мсье капитан, мною получены сведения о том, что англичане перебрасывают войска из метрополии, причем как в Виргинию, так и в Акадию. Их прибытие ожидается в апреле-мае. – И он посмотрел на меня.
– Значит, будет война, ваше сиятельство, – я пристально посмотрел на маркиза. – Все к этому и шло. Англичане давно уже нацелились на всю Акадию, включая ее часть к западу от перешейка Шиньекто. А их колонии спят и видят, как бы захватить у нас долину Огайо и территории вокруг озера Онтарио. И в перспективе всю Новую Францию.
– После победы у Гран-Пре я предупреждал, что селение нужно укрепить и присоединить обратно к Новой Франции, а затем и весь север Акадского полуострова. Ведь англичане не раз и не два нарушали условия Утрехтского договора. Именно после их провокаций мы и взяли Гран-Пре. А потом отдали – без всякой на то необходимости.
– Знаю, капитан, – тон его сиятельства стал раздраженным. – Я писал об этом в Париж, но министр приказал мне соблюдать каждую букву договора. Даже если англичане этого и не делают. Надо, конечно, было писать лично его королевскому величеству… Но теперь уже ничего не изменишь. Мсье капитан, мне придется отозвать генерала Контркёра в Квебек – ведь, скорее всего, главный удар англичан будет нанесен по фортам на Шиньекто, и далее по французской части Акадии.